Олег Овсянников - В преддверии А

Выйдя на улицу, вдохнул полной грудью ночной весенний воздух и, почувствовав нетерпеливый порыв собаки, заспешил вглубь двора. Вскоре у детской площадки притормозила старенькая голубая «шестерка», из нее вышел невысокий мужчина, одетый в серый реглан, и направился к еле приметной беседке. Из кустов послышался устрашающий рык, но властный голос, прикрикнув из темноты, прекратил грозное рычание на полутоне. Появился Иван и, подойдя к мужчине, вежливо поздоровался.

– Как доехали, Андрей Степаныч?

– Не нарушая правил, – зябко поежившись, ответил Птицын. – Рассказывай, и поподробней.

Раннее утро застало собеседников сидящими на лавочке, в ногах примостился пес, давненько не проводивший столько времени на улице.

– Ладно, Вань, все ясно. Давай-ка во второй половине дня поезжай в статистическое управление, покопайся в архиве. Там Рафик командует, он когда-то у меня в подчиненных ходил. Попрошу, пусть посодействует. Но сдается мне, там уже порядок навели. Ты, если дела не найдешь, по газеткам хронику происшествий тех дней проверь, и поаккуратней. Чувство у меня нездоровое. Захочешь увидеть, позвони. Так, ни о чем потрепись, трубку положишь, через час на этом месте встретимся. Ну, бывай, – Андрей Степанович, поднявшись, хлопнул Ивана по плечу и заспешил к своему автомобилю,

…В архиве, любезно встреченный худощавой интеллигентного вида дамой, долго объяснял, что конкретно его интересует. В течение часа перерыв всю картотеку того периода, не обнаружил ни одного досье с подобной картиной преступления. И только прикинувшись добродушным увальнем, упросил порыться в газетах. В «Московском комсомольце», за три дня до указанной доктором даты поступления первого больного, в разделе происшествий обнаружил разыскиваемое сообщение.

Выскочив из здания Петровки, подгоняемый внутренним азартом, поймал такси. Нетерпеливо бросив: «В редакцию газеты МК», блаженно расслабился всалоне машины. Предъявив удостоверение, у постового узнал номер комнаты отдела происшествий. В редакции был обычный газетный кавардак. В комнате, куда заглянул Иван, симпатичная девушка печатала на машинке, двое молодых парней, склонившись над компьютером, сосредоточенно обсуждали какую-то формулу и на осторожно произнесенное Иваном «здравствуйте» даже не отреагировали. И только стоявшая у окна пожилая женщина с кружкой в руке, повернув голову, внимательно посмотрела на посетителя.

– Слушаю Вас, – доброжелательно произнесла она.

– Мне нужен корреспондент, который ведет хронику происшествий за неделю, спросил Иван.

– Позвольте, а Вы кто будете? – и взяв протянутое удостоверение, внимательно сверила фотографию с оригиналом.

– Это Вам Лёнечка необходим. Вы его на лестнице посмотрите, он туда курить пошел.

У окна, на подоконнике, сидел средних лет мужчина, нехотя пуская клубы дыма в потолок. Иван, в очередной раз представившись, путаясь, попытался объяснить, что ему нужно из статьи, написанной Лёнечкой полгода назад. Поначалу равнодушно слушая, тот по мере рассказа оживился, затем, будто осененный воспоминаниями, соскочил с подоконника и, схватив Ивана за руку, весело затараторил:

– Точно, точно, осенью. Да такое забыть невозможно. Мы туда примчались, еще кровь не замыли. Свидетельница там была, где-то у меня адрес записан, – и, перейдя на «ты», предложил: – Стой здесь, сейчас принесу.

Не успел Иван выкурить сигарету, вернулся Лёнечка и, протянув пару листов с печатным текстом, гордо произнес:

– Целую статью написал, редактор не оценил, до двух строчек урезал.

…Прибыв домой и внимательно ознакомившись с записями, Иван напрочь лишился добродушного настроения. Только сейчас до него дошло, насколько серьезное дело попало ему в руки. И еще не веря до конца в общую картину сложившихся эпизодов, решил сейчас же проверить свои умозаключения.

Свернув на Бауманскую, такси, проехав до конца Большой Почтовой, уткнулось в девятиэтажный дом.

– Ну, кажись, этот, – устало констатировал водитель.

Расплатившись, пассажир вышел, остановившись у подъезда, зачем-то подождал, пока отъехавшая машина не скрылась за углом. На шестой этаж пришлось подниматься пешком, лифт отсутствовал. Ознакомившись с содержимым табличек квартиры, позвонил три раза. За дверью послышался настороженный старческий голос: «Кто там?»

– Извините, можно мне увидеть Валентину Васильевну, – пытаясь не испугать, смягчил голос Иван.

– А Вы по какому вопросу? – не открывая, продолжила бабушка.

– Из милиции, могу удостоверение показать, мне необходимо с ней поговорить.

Дверь медленно распахнулась, осветив темный коридор и стоящую маленькую сухонькую старушку.

– Вы уж простите, что так назойливо расспрашивала. Ко мне редко приходят, виновато пояснила она. – Входите, пожалуйста. Проводив гостя в свою комнату, подождала, когда он расположится в кресле, и только после этого осторожно присела на краешек дивана. Мне Вас, право, и угощать нечем. Могу предложить чай с сухарями. Видите ли, пенсия не позволяет, приходится экономить.

Все это было сказано с такой обреченностью, что Иван почувствовал озноб стыда и, не зная как себя вести, невнятно что-то забормотал.

– Да Вы не стесняйтесь, – улыбнувшись морщинками глаз, заметила старушка. Вы говорите, зачем пришли.

– Валентина Васильевна, Вы не могли бы вспомнить о происшествии у кинотеатра «Ударник» осенью прошлого года, – как можно мягче поинтересовался Иван. И заметив беспокойство в суетливом движении рук, добавил: – Вы не волнуйтесь.

– Да нет, ничего, – пояснила Валентина Васильевна, – столько меня спрашивали об этом. И словесный портрет составляли, – бабушка, не выдержав, тихонечко зашмыгала носом. Как могла, помогала вашим сотрудникам, а когда обратилась сама за помощью, про меня просто забыли. Это так несправедливо.

– Бабушка, да что у Вас случилось?

– Моя соседка, Марья Николавна, умерла. Сын ее, Вадик, проходу не дает, заставляет поменяться комнатами с каким-то другом. Да все бы ничего, но это где-то в Текстильщиках, там ни телефона, ни метро рядом нет. А он грозится убить. Каждый день приятели к нему приходят, пьют, музыка всю ночь гремит.

Еще долго слушал Иван тихое причитание очень пожилого человека. Расспросив обо всем и узнав, что у нее никого нет из близких, пообещал помочь.

…Из открытых окон в ночь улицы неслись звуки тяжелого рока, выставленный динамик наполнял окрестности невнятным писком очередного модного пузочеса. В комнате расположились шесть молодых, с короткими стрижками парней. Некоторые подергивались в нелепом танце, остальные, собравшись у стола, пытались опорожнить наполовину пустую батарею бутылок. Облако табачного дыма, извиваясь, висело над компанией. Брякнув последним аккордом, кассета замолчала. Один из них небрежно прокричал: