Александр Карнишин - Будни директора школы. Не дневниковые записи

– …Ну, как вы не поймете… Он же так посмотрит, что работать просто не хочется иногда…

– А что там с уроками?

– Ну, был я на ее уроках два раза. Так, это в мои обязанности входит. Это если я ходить по урокам не буду – значит, плохо работаю!

– И как? – заинтересовалась пожилая и заслуженная. – Как вам ее уроки? Ругали, небось?

– Да ни разу! Вот спросите ее, спросите сами…

– Вот именно! Вы ко мне на уроки ходили, а ничего так и не сказали! Значит, не понравилось ничего, так? – покраснела «жалобщица». – Как мне работать, если зайдет, посидит, поморгает, посмотрит – и уходит! Что мне теперь думать?

– Ну, голубушка…, – улыбнулась завуч. – А директор и не обязан каждый урок разбирать. Он же не методист, знаете ли. Он – администратор! Он – контролер. Вот так.

– Я так понимаю, – вмешалась председатель профкома, до того лишь поворачивавшая голову налево и направо и слушавшая начавшуюся перепалку, – что вы нам ни одного факта плохого к вам отношения не предъявите. Да?

– Ну, как же… Я же и говорю: директор ко мне относится не так, как к остальным. Он хуже относится. Я так работать просто не могу…

– Что ж мне теперь, вприсядку перед ней плясать, веселить ее и хвалить все время? Так, что ли? – уже взъярился директор.

– Тише, коллеги, тише… В общем, так. Я думаю, комиссия меня поддержит. Жалоба, грубо говоря, выеденного яйца не стоит. И зря ты, милая, жаловаться стала. Было бы на что…

– Как это? То есть, профсоюз мне не поможет? Но как же мне теперь в этой школе работать?

– А это уже ваши проблемы. Но не думаю, что директор после этой комиссии станет к вам относиться лучше, – язвительно выговорила завуч и встала. – Мне пора, извините. Надо еще внеклассную работу проверить.

На следующий день у директора на столе лежало заявление с просьбой об увольнении.

– Хм… Мы найдем ей замену? – спросил он у завуча.

– Конечно! Давно готовим!

– Значит, отпускаем без скандала?

– Пусть с ней скандалят в другой школе! Наше счастье, что родители ни одной жалобы не написали!

– Ну, так и решим…, – и директор подписал в уголке: «Не возражаю. В приказ».

– Здравствуйте!

Ноги в брючках и туфельках ловко переступили через банку с краской.

– Здравствуйте, – не поднимая головы, ответил директор школы. Ему было некогда отвлекаться. Он вел трехцветную линию по краю лестницы с третьего этажа на первый.

– Здравствуйте!

А сейчас – юбка и сандалии.

– Здравствуйте!

О, мужички подтягиваются: костюм и грубые полуботинки.

– Здравствуйте!

И остановилась.

– Здравствуйте, здравствуйте, – посторонился, пропуская мимо себя, директор школы. Но ноги никуда не двинулись.

– Что это вы тут делаете?

Завуч стояла над ним и глядела растерянно на грязную спецовку, руки в краске, банку, кисточку, которая уже набила мозоли на двух пальцах.

– Как – что? Ремонт…

– Неудобно же! Учителя идут, а вы – тут!

– Чего же неудобного? Их обязанность – вовремя прийти из отпуска. Моя обязанность – приготовить школу к учебному году. Вот мы все и выполняем свои обязанности, – недовольно пробурчал директор и снова опустил голову.

Впереди были еще три лестницы, а завтра уже надо будет проводить первый педсовет…

– … Вот скажите, а какой смысл в требовании выучить именно шесть стихотворений? Я не нашел такого требования ни в одной методичке…, – директор школы искренне пытался разобраться в программе и методике, походив по урокам.

– Ну, как же! Во-первых, это заставляет учеников читать! Читать, понимаете, автора, а не учебник! А во-вторых, это прекрасно тренирует память! – сверкала золотыми очками заслуженная и много проработавшая «русистка».

– Память? – ошарашено переспрашивает директор. – А что, теперь и памятью на уроке литературы заниматься должны?

– Конечно! Это же межпредметные связи! Мы учим запоминать, математики учат логике, а потом они у вас на истории лучше учатся! – победно тряхнула та желтыми кудряшками.

– Хорошо… Лучше на истории – это хорошо. Ну, насчет чтения я спорить с вами не буду, хотя признаюсь, что «Войну и мир» прочитал только в армии, и убежден, что Толстой писал этот роман не для шестнадцатилетних подростков, жизни не нюхавших… Нет-нет, постойте, не перебивайте! И «Обломова» я прочитал только в двадцать лет. И поэтому мне этот роман понравился, в отличие от всего, что мы «проходим» в школе из-под палки. Кстати, об «Обломове». Я как раз на этом уроке у вас сидел.

– Да, тот урок прошел активно, интересно, – выпрямилась учительница.

– …А скажите, это такое указание, да? Чтобы говорить, что Гончаров там развенчал и показал, и поиздевался над «обломовщиной» и так далее?

– Не понимаю, о чем вы?

– Ну, как же… Оценку какую дали вы роману и героям?

– Так это устоявшаяся оценка, вековая, можно сказать!

– И что, Обломов и, правда, отрицательный типаж? А мне казалось, что он – заглавный герой, что Гончаров его описывает с любовью, с нежностью, что Обломов в романе герой исключительно положительный…

– Но ведь, Добролюбов…

– Вот видите! Не Гончаров, а Добролюбов! И выходит, что не роман «Обломов» вы объясняете, а статью Добролюбова об этом романе… А для Гончарова Обломов – хороший человек, положительный герой, имя которого он выносит на обложку романа. Ведь не «Штольц» назван роман!

– Что же мне теперь, объяснять, какой Обломов хороший? И что потом выпускники получат по сочинению, если так напишут?

– Хорошую отметку. Если напишут грамотно и если покажут знание романа. А у вас они знают статью Добролюбова о романе. А сам роман… Хотя, я уже говорил, что лично я роман этот прочитал в двадцать лет, и потом даже перечитывал… Я, поймите, не критикую вас или вашу методику… Я сам разобраться хочу, чтобы понять. А если уж я не понимаю, то что могут понять школьники? Или опять – на заучивание всё? Мне же казалось, что одна из основных задач предмета «литература» – приучить к чтению, научить любить чтение, научить любить родную литературу… Но это уже в дебри… Извините. В общем, урок у вас был хороший, опыт у вас такой, думаю, что вы в любой аудитории его проведете. Моя просьба только одна: поменьше на заучивание, побольше – на понимание. Вот и все. Спасибо.

Учительница вышла, прямая и гордая, а завуч, сидевшая в углу, подняла голову и прошептала:

– Все равно ее уже не переделать. Она вас понимает, умная она, но… Работа такая…

– Сегодня между вторым и третьим уроком у нас будут учения по гражданской обороне, – сообщила директору школы завуч, положив трубку телефона.

– Это еще что за? – удивился тот всем лицом.