Константин Карягин - Песнь дьявола. звуки, разъедающие нас изнутри

– Изуш, посмотри на меня, – произнёс Иштен. – Зачем ты, всё это сделал? Что тобой двигало?

Подросток, без какого либо смущения и даже с едва заметной усмешкой уставился на священника и изрёк:

– Не знаю, интересно всё это было, весело. Разве для таких вещей нужны причины?

– Изуш, ты можешь спокойно рассказать, о том, что тебя тревожит. Можешь рассказать что тебя беспокоит? Здесь все люди, которые тебе хотят помочь. Зачем тебе всё это? Разве ты не знаешь, что твои поступки – это грех? Ты же исправно посещаешь мои проповеди, и ты прекрасно знаешь, где добро, а где зло. Я стараюсь об этом доходчиво рассказать. Вспомни истории про Иова, Содом…

– Знаю, но я уже сказал, что мне просто было интересно, – перебил священника Изуш, – Может быть, я хотел попробовать, что такое грех, и я вам так скажу: то, что я почувствовал, мне вполне понравилось.

– Человеку необходимо себя ограничивать, он не должен так стремительно саморазрушаться. Его низменные желания уничтожают душу. Человек перестаёт быть человеком.

– Плевать я хотел на душу! – крикнул Изуш. После этих слов на мальчика незамедлительно обрушился подзатыльник от отца.

– Прекратите! Побойтесь Бога, не хватало ещё насилия в божьем доме! – строго сказал мужчине Иштен.

Мужчина покраснел и промямлил:

– Простите, падре. Но я с ним то, сорванцом то, больше никак не получается.

После этих слов Изуш улыбнулся и сказал:

– Да перед кем ты, отец, извиняешься? Ты что его боишься? Это же старый дед, ты сильней его, ты не должен перед ним трепетать. Он только и может трепаться о Боге, не понимая, что человек уже давно не человек, которым создал, так называемый владыка!

– Заткнись, гадёныш! Вот мы придём домой я тебе такую трёпку задам! – прошипел побагровевший от гнева отец.

Мать в течение этой сцены лишь тихо всхлипывала и хранила молчание. Иштен обратился к отцу:

– Значит так, вот как мы поступим: вы оставите мне мальчика на месяц, на временное духовное воспитание, а я постараюсь помочь ему разобраться в моральных вопросах. Пусть поживёт у меня. Вы же можете навещать его в любое время, когда захотите. О его содержании не беспокойтесь, бюджет храма выдержит ещё одного едока, тем более он будет помогать по хозяйству.

Пока говорил пастор, на лице у Изуша не дрогнул ни один мускул, создавалось впечатление, того, что ему абсолютно всё равно останется он здесь, или уйдёт домой с родителями. Чета Марьтиров не стала спорить с Иштеном, и решила, что для мальчика так будет лучше. Они попрощались, поблагодарив пастора, и вышли из его кабинета. Как только родители скрылись, мальчик обратился к священнику:

– Зачем меня учить тому, что я и так уже знаю? Я и так знаю, без вас, что такое зло, и что такое добро. Вы, священники, слишком многое о себе думаете, считаете, что только вы можете решать эти вопросы. Вы представляете одну сторону, забыв о другой стороне мироздания. Не хотели бы узнать мнения зла насчёт моральных вопросов? Мне кажется, это я могу вас многому научить, а не вы.

Священник перебирал рукописи, и, не поднимая взгляд на Изуша, спросил:

– Да? А теперь ты у нас зло? Ну, расскажи, что хотел.

Изуш усмехнулся и произнёс:

– Всё дело в неверных воззрениях и предрассудках. Зло – это когда тебе приходится делать то, что тебе не нравится, то, что вредит тебе, по вашему мнению. Но ведь в этом мире не бывает абсолютов, кроме тех, что придумали люди. Зачем же тогда нам к ним стремиться, если их нет? Нужно жить в своё удовольствие, остальное бессмысленно и глупо.

– Тебе не кажется, что это слишком узкое понятие? А как же ты объяснишь самопожертвование ради других? Ты делаешь себе плохо, но спасаешь другого человека. Что ты скажешь на это?

– Это неважно. То определение, которое я назвал – удобно. Так почему же я должен принимать какую-то другую истину? Уж точно не потому, что этого хочешь ты, старик. Уж точно не потому, что этого хочет твой Бог.

Иштен от наглости и грубости Изуша на секунду даже замер в руках с бумагами, которые разбирал, но затем, сделав вид, что не заметил его слов, продолжил сортировать. На реплику мальчика он так ничего и не сказал. Иштен лишь думал: «Откуда у него такое воззрение? Вряд ли Изуш смог достать книги с лживыми, прогрессивными идеями где-то в деревне. Он ведёт себя, как столичные дети… но здесь совсем другое окружение и воспитание. У кого он мог нахвататься таких идей? Его семья честные жители Еружалема. Все это как-то странно». Прошло около пяти минут в тишине, и Иштен обратился к Изушу, который всё это время сидел на скамейке и болтал ногами. Он был доволен собой, ведь последняя реплика осталась за ним.

– Изуш, хватит прохлаждаться, сходи к Марии, и скажи ей, что теперь ты будешь жить у нас. Пусть она найдёт тебе место для сна, если хочешь, есть, пусть накормит, а потом ты поможешь ей, приготовится к сегодняшней проповеди. Прошу тебя, веди себя нормально, не забывай, что ты в божьем доме, – оторвавшись от работы, произнёс Иштен.

– Не указывай мне, старик, тем более именем своего Бога. Готовься к своей проповеди и не забудь упомянуть меня в ней, – с ухмылкой сказал Изуш и вышел из кабинета, прежде чем Иштен успел что-либо ответить на реплику парня.

– Нужно внимательно следить за его поведением и постараться вывести мысли Изуша в нужное русло – подумал Иштен, погрузившись в думы о предстоящей проповеди. Для выступления священник остановил свой выбор на книге Иова. Праведная притча человека, который, не смотря на все беды, не смотря на все уговоры жены, остался до конца со своей верой и Богом. Даже когда тело Иова поразили язвы, на его устах всё равно было имя Господа. Готовясь к проповеди, он вспомнил об Изуше, священник решил, что именно эта история будет для него достойным хрестоматийным примером. В голове у Иштена рисовалась картина мучений Иова, но какая-то неведомая сила медленно и мучительно, словно толкающий на гору шар Сизиф, доставала из памяти священника воспоминания юности. Тогда Иштен был молодым семинаристом, и душа его была подвержена страстям. Иов ушёл, а вместо него появились молодые женские тела, горячие от удовольствия, вино, льющееся рекой, и пустота, пустота. Смех Изуша. Никто не будет, как Иов, ибо все люди являются людьми, а он – героем притчи. Образы менялись в голове Иштена, мелькнули фразы Вольтера, Канта и даже Ницше.

От раздумий Иштена оторвал внезапный, женский крик, донёсшийся из главного зала церкви. Кричала Мария, и священник сразу же вскочил из-за стола и быстрым шагом направился к источнику вопля, дабы выяснить, что случилось. Перед лицом Иштена предстала неловкая картина: Мария стояла подле божьего алтаря, и на ней не было юбки. Прекрасные девичьи ноги тряслись от гнева и стыда, а рядом стоял Изуш в руках с одеждой, ухмыляясь, он рассматривал тело Марии, будто бы произведение искусства. Парень улюлюкал и скалил зубы. Иштен не верил своим глазам. Какое кощунство в Божьем доме! Священник закричал парню: