Константин Карягин - Песнь дьявола. звуки, разъедающие нас изнутри

– Быстро верни Марии её одежду, подлец!

Изуш, который не видел, как пришёл Иштен, от неожиданности обернулся, но секундная растерянность сразу же сменилась новой усмешкой:

– А зачем? Она так прекрасна. Мне нравится, как она выглядит. Мне кажется, Падре, вот оно, добро. Хотя ладно, я уже насмотрелся.

После этих слов, Изуш кинул юбку подле Марии. Девушка схватила одежду и вся в слезах выбежала вон. Её силуэт мелькнул, как молния. Парень лишь проводил усмешкой девушку, а затем сел на деревянную скамейку и уставился на боковой витраж, словно, ничего не произошло. Иштен был шокирован происходящим, он никогда на своём долгом веку не видел, чтобы кто-то совершал подобные вещи в церкви, не смотря на то, что пастор повидал в своей жизни многое. Священник подошёл к Изушу и гневно спросил его:

– Зачем ты это сделал?

Изуш посмотрел на Иштена и всё с той же мерзкой ухмылкой произнёс:

– Мария очень красивая, я очень хотел узнать, что же скрывают эти грубые одежды!

Пастор, теряя самообладание, схватил наглеца за шиворот, и тихо сказал:

– Она женщина, а это божий храм! Как ты посмел? Как тебе вообще такое пришло в голову?! Мария – будущая мать, с ней нельзя так поступать. Разве твои родители не учили тебя уважать девушек?

С лица Изуша исчезла ухмылка, он попытался отдёрнуть руку Иштена, но тот был в неплохой физической форме для своего возраста, и это парню не удалось. Мелькнул страх.

– Да, мать. Я бы хотел сделать с ней детей. Вы видели её ягодицы? Ах да, глупо тебя спрашивать, ты уже, небось, тёмными ночами обследовал и пощупал Марию вдоль и поперёк?

Говоря всё это, в глазах Изуша играл какой-то странный огонёк, а с лица не слезала улыбка. На священника слова парня произвели ошеломляющий эффект. Иштен, теряя контроль, лишь прошипел:

– Да как ты смеешь? Ты будешь наказан, мальчик.

После этих слов пастор схватил за длинные волосы Изуша и поволок его вон из храма, на задний двор. Парень всячески сопротивлялся и кричал, осыпая проклятиями своего обидчика. Но Иштена это не остановило, он вывел молодого распутника на улицу и бросил наземь. После чего старик схватил первую попавшуюся палку и со всего размаха ударил Изуша ей. Палка свистнула в воздухе и угодила прямо по животу парню. Он справедливо ответил на встречу с твёрдым предметом диким воплем.

– Убивают! Старик с ума сошёл! Помогите! – кричал Изуш, при этом пытаясь уползти от Иштена. Но это ему не удавалось, и раз за разом парня настигал новый удар.

В храме раздался звук органа, Мария отправилась от шока, вспомнила о своих обязанностях и давила клавиши, созывая на проповедь Еружалем. В этот момент через мост переходили все жители деревни. Люди шли на исповедь и услышали крики Изуша. Толпа побежала на вопли парня, и там увидели картину избиения мальчика. Женщины закричали:

– Падре, прекратите, ему же больно! Вы его убьёте!

Но Иштен как будто не слышал вопли толпы. Не слышал он и звук органа, а лишь продолжал самозабвенно бить мальчика. В его голове стояла сцена молодости: когда он и его друзья изнасиловали девушку, а кто-то из товарищей забил её до смерти, чтобы она не сдала их властям. Нет, нет! Отомстить! Заступиться!

Избиение продолжалось до тех пор, пока один из прибывших мужчин, не сбил священника с ног. Иштен рухнул на землю, словно, не замечая окружающих его людей, прошипел: «В нём дьявол!», после чего потерял сознание.

– Пап, зачем ты меня с ним оставил? Он домогался до меня. У него странные методы показывать добро, – кричал Изуш, продолжая лежать на земле. Мальчик рыдал.

С того события прошла почти неделя. Сильный телом и духом Иштен, после пережитого, слёг с хворью, которая медленно, но уверенно отнимала силы священника; на его долю выпадали такие часы, когда он был уже одной ногой в могиле. Образы прошлого разрывали Иштена вместе с телесным недугом. Бесконечные поступки и проступки из бурной молодости, как коса резали душу, оставляя после себя неизлечимые порезы.

«Не достоин», «Не имеешь права», «Ты жалок, как ты можешь вести людей за собой», – шептали голоса в моменты полного отчаяния, и тогда, именно тогда Иштен чувствовал её. Нет, не смерть, а всё поглощающую пустоту. Она шептала, пугал и манила. Священник был готов нырнуть в неё с головой. Что-то держало… слишком рано, слишком.

Иногда пастору становилось лучше. В минуты, когда хворь на время отступала, Иштен звал Марию, на которую теперь в полной мере взвалилась вся работа в церкви. В эти часы просветления, когда пастор обретал рассудок, Иштен, не жалея себя, диктовал девушке свои мысли, а она без искажения записывала за ним каждое слово.

«Вот он – ад, я покажу его. Какая праведность в мире, где можно вообще представить ад?».

Пустота.

Мысли пастора блуждали, как души убитых детей. Они визжали и кружились водоворотом и иногда одаривали священника своей улыбкой. Иштен ловил их, отбирал и хриплым голосом давал им жизнь.

Иногда Иштен спрашивал у Марии, как идут дела в деревне и почему никто не приходит его навещать. События, которые предшествовали болезни священника, растворились в мутном сознании, а Мария, сообразив, решила не напоминать Иштену о происшествии. На все вопросы девушка отвечала уклончиво, что-то вроде: все жители заняты по хозяйству или передавала вымышленные пожелания выздоровления. Иштен после этих слов всегда становился бодрым, и с двойным усердием диктовал Марии свои мысли, при этом обязательно добавлял, что если не к этой воскресной проповеди, то точно к следующей обязательно поправиться.

В самой же деревне произошёл раскол на два лагеря. После того, как почти все жители Еружалема стали свидетелями сцены избиения Изуша, между семьями начались многочисленные споры о профессиональной пригодности Иштена. Большинство семей настаивало на том, что нужно писать духовенству в столицу, дабы им прислали нового пастора, а Иштена предлагали ставить в покое. Особо радикальные противники нынешнего священника, среди которых была мать Изуша, предлагала наказать Иштена, устроив самосуд, но её сторону принимали немногие. Про проделки Изуша знали многие. Были, хоть и в меньшинстве сторонники Иштена. К ним, в первую очередь, относилась семья Марии и они хотели, чтобы пастора оставили в покое. Более того, сторонники Иштена приходили в негодование, когда остальные семьи не верили рассказам Марии о Изуше.

Апогей противостояния произошёл, когда Мария пришла в деревню спустя несколько дней после происшествия за продуктами: к ней подошёл хранитель закона Еружалема по имени Понтий, и начал задавать странные вопросы. Не стесняясь, со всей полицейской простотой он спрашивал о том, насилии со стороны Иштена. Так, как деликатность у полицейского отсутствовала с рождения, Мария глубоко возмутилась действиями законника и пожаловалась родителям. Назревал ещё один скандал. Масло в огонь подливал и отец Изуша, рассказывая, что священник его умолял оставить мальчика, а он долго не соглашался, но под давлением, всё-таки сдался. Не смотря на то, что у Иштена оставалась поддержка, большинство жителей Еружалема были против пастора, и, решив действовать, они подготовили коллективное письмо в столицу, дабы им прислали нового священника, а Иштена освободили от должности и отправили на покой.