Татьяна Мищенко - По маленьким дорожкам

– Да, точно, – вновь обрадовалась Алиса.

– Так это ему сейчас…

– Восемьдесят четыре! – дабы женщина не напрягала и без того истощённый старческий мозг, сообщила Алиса. – А вас как зовут? Простите, что сразу не спросили.

– Фаина Ивановна я. Ковалёва.

– Очень приятно, – вновь встрял Ермолай, – а вот скажите…

Но Алиса, перебив невежливо, продолжила «допрос»:

– Мы такую страшную новость узнали. Это правда, что у Розы сестра умерла?

Фаина, как подлинный разведчик, в целях соблюдения конспирации, покрутила головой из стороны в сторону, проверила, не затаился ли где-нибудь поблизости недремлющий враг, и вдруг исчезла. Спустя секунду, она предстала пред очи «детективов», так сказать в натуральную величину. Раскрыв калитку, опять покрутив головой влево – вправо, загадочная женщина махнула рукой, призывая следовать за ней.

Визитеры ринулись на жест слишком поспешно, и вследствие несоблюдения последовательности, застряли в узком калиточном проходе. Оба не спешили исправлять неловкость. Вынужденная телесная близость была приятна Лопухову. А уж почему Алиса не отстранялась, – одному богу известно.

– Вы идёте, нет ли? – проорала из дома Фая.

– Да, да, – откликнулась Алиса и пошла на голос.

Пройдя через тёмные, пахнущие плесенью и пылью захламлённые сени, гости оказались в доме.

Грязные полы, грязные занавески, грязная мебель, грязная посуда, – всё это, вкупе с тошнотворным запахом, являло нищету духа и материи. Глаз радовали только цветы герани на окнах. Профессионально сформированные дизайнером-природой яркие соцветия, активно противопоставляли свою красоту общей домашней убогости.

– Какие у вас цветы замечательные! – искренне восхитилась Алиса.

– Та какое там! – раздражённо махнула рукой хозяйка. – Герань это. Воняет зараза – просто жуть! Врачиха мне сказала, что от головы, дескать, помогает, да и бессонницу лечит. Я ведь головой маюсь. Во!

Фаина ткнула указательным пальцем в пуховый платок с такой силой, словно вознамерилась вскрыть черепную коробку и в натуре продемонстрировать всем желающим свою головную боль.

– Листья капустные прилаживаю, говорят, помогает. Ну, ещё и герань эту нюхаю как ненормальная. А меня ажно мутит с неё.

– Вы хотели сообщить что-то важное о смерти бабы Гали, – напомнил Ермолай.

– А то! – живо отозвалась Фаина Ивановна. – Значит….

– Скажите, – перебила рассказчицу Алиса, – когда она умерла?

– Щас скажу… На Пасху мы с ней вместе в церковь ходили – куличи да яйца святить. Значит, после Пасхи прошло… На родительский она на кладбище была, это я хорошо помню, ну а вот потом… Так считай, сразу после родительского значит, – торжественно заключила Фаина.

Для атеиста Ермолая, всё сказанное, было набором пустых, несвязных между собой звуков.

– Ну а точенее сказать можете? Какого, числа, какого месяца? – попросил Лопухов.

– Так число то не помню, а вот месяц… апрель, поди. Пасха нынче в апреле была, ну вот, значит апрель и есть… Или начало мая…

– Ну а как она погибла? – спросила Алиса.

– Как погибла? Да дом у ей сгорел, и она в доме значит, и сгорела дотла… Токо документы её нашли. Пожар тогда был – жуть! Огонь до неба полыхал. Пожарных понаехало! Да и соседи тушить пыталися. Да всё равно не спасли Галку. Вот так-то! А перед Галкиной смертью поссорились они, – шёпотом сообщила сплетница.

– Кто? – в голос спросили Алиса и Ермолай.

– Да Розка и Галка. Орали ту на всю улицу.

Сплетница заткнулась резко, держала интригу.

– А из-за чего поссорились то? – поторопил Ермолай.

– Розка предложила Галке дом её продать, чтоб значит жить вместе. У них дети то в города разные разъехались. Вот Розка то и говорит, мол, давай дом продадим. Да и на старости лет не скучно вдвоём то. А Галка – ни в какую! Хоть убей! Розка уж покупателей нашла. Приходил тут один высоченный как верста. Я ещё тогда у Розки спросила, кто мол это? А она говорит, что покупатель на Галкин дом. Ну и всё. Розка одно, Галка – другое. Потом поругались, так что в глазах темно. Проклинали друг друга. Я значит, как услыхала, что орут, быстренько вёдры взяла, дескать, за водой пошла, а сама – шмыг к забору Розкиному. У ей тогда ещё забор невысокий был. Это сейчас отгородилась. От людей стыдно, вот она и прячется! И на какие только шиши отстроилась? – задала риторический вопрос Фаина Ивановна, и тут же на него ответила:

– Хотя и так ясно. У ей сынок боров тот ещё, в области депутатом работает. Вот на скраденные у народа деньги они и построились. Она вообще ни в чём не нуждается. Всё у ей есть. Не то, что я, горемычная. Вот это чё такое? Сын ей помогает, сама с базара не выводиться – кажный день молоком да сметаной с творогом торгует. У ей корова – золото! По два ведра молока иной раз даёт! Не то что моя! Не мычит, не телится. Молока – с гулькин нос. Даже на прокорм не хватает, не то, что на торговлю. А вам, кстати, коровка не нужна? – прервала плавное повествование «доброжелательная» женщина.

– Нужна! – обрадовался сверх всякой меры Ермолай.

– Ой, люди добрые, вы уж купите у меня эту паскудину! Она так то хорошая, только вот молока совсем нет. Зимой перекупщики, барыги эти проклятущие, за неё две тысячи предлагали. Видно думали, я совсем без ума, не понимаю, что обман это. А вам я за двадцать отдам, так и быть.

– Хорошо Фаина Ивановна, мы за деньгами только съездим, и сразу к вам за коровой вернёмся, – клятвенно заверил Ермолай.

Фаина Ивановна расчувствовалась, сорвалась с места, и с несвойственной для её возраста резвостью, шмыгнула в подпол.

Алиса весьма красноречиво смотрела на Ермолая. Он же делал вид, что ничего не понимает, и элегически пялился в окно. От досады, состроив злую гримасу, Алиса покрутила указательным пальцем у виска, и отвернулась от дурного мужика.

Наконец, показался обмотанный шалью «кочан».

– Сынок, прими самогонку то у меня, – попросил «кочан».

Ермолай с удовольствием исполнил просьбу хозяйки. И даже сверх того, – помог извлечь её тушку из подпола.

Фая предложила обмыть сделку по купле-продаже крупного рогатого скота. Алиса отнекивалась. Она и представить себе не могла, как можно пить эту помойную жидкость. Фая настаивала. Ермолай в принципе был не против. В последнее время желание выпить, у него, как правило, преобладало над брезгливостью.

– Ермолай за рулём! – предприняла последнюю попытку пресечь стихийное застолье, злорадно сообщила Алиса.

Фаина не стала возражать, и не без радости убрала лишнюю стопочку. Душа Ермолая почернела от злости, а мозг параллельно уже разрабатывал план страшной мести.

В процессе застолья выяснилось, что Фаина настоящий профессионал по части выпивки. Самогонку она в себя заряжала с автоматной скоростью. Собственно Алисе не о чем было волноваться, Фаю совсем не заботило, пьют её гости или нет. Она и сама прекрасно справлялась с данной задачей.