Людмила Смоленская - И о чем-то плакала Японка

Рассказ был настолько нелеп, что Яну отправили на судебную комплексную психолого-сексолого-психиатрическую экспертизу. Результат нулевой, экспертиза не нашла у Яны ни психического заболевания, ни склонности к фантазированию, ни сексуальных проблем.

Это я вам долго рассказываю, на самом деле всё это промелькнуло у меня в долю секунды. На допросах, видя явное мое недоверие, Яна однажды сказала:

– Вот когда сами окажетесь в моём положении, тогда вспомните меня, Лукерья Михайловна.

Ну вот я и вспомнила.

Наталья Модестовна внимательно наблюдала за моим лицом. И видимо пришла к какому-то выводу. Потому что попросила меня положить ручку и рассказать всё поподробнее.

– Вы не производите впечатления неадекватной идиотки.

– Боюсь, что вы мне не поверите… – осторожно начала я.

– Начинайте рассказывать, там видно будет. Я здесь много каких невероятных историй слышала…

Ну да. Ну да. И всё же…

– На вашем месте я бы тоже не поверила…

– Да не приведи Господь вам на моем месте оказаться! – занервничала Наталья Модестовна. – И не тяните время, у меня его мало!

Опять на болезнь намёки? Ладно, была не была.

И я начала рассказывать про Японку.

– Вот значит как, – задумчиво произнесла она, когда я закончила. – Значит, вот как. Теперь понятно, почему бабка Зарефа так резко рванула в город к дочери, и почему после неё в вашей избушке никто не мог жить больше двух-трёх суток.

– С этого места, пожалуйста, поподробнее, – попросила я, считая, что имею полное право на такую информацию.

– В другой раз. Сегодня у меня проблемы, я и так засиделась тут с вами, да и темно на дворе.

– Нет, позвольте! – возмутилась я. – Так нечестно! Вы, значит, знали, что моя изба для проживания непригодна, и молчали! Уж будьте так любезны объясниться!

Наталья Модестовна явно не собиралась объясняться, да и не успела бы, потому что за окном раздались звуки подъехавших автомобилей. Эти звуки подозрительно напомнили мне, когда на нескольких автомобилях к месту происшествия подъезжают три-четыре экипажа ОМОНа.

Скорость, резкое торможение и хлопание дверок.

Быстрые четкие шаги, вот распахивается дверь кабинета, и врываются два кренделя в строгих черных костюмах и темных очках. Что за дела?

Я в недоумении оглянулась на Наталью Модестовну. Она побледнела и пыталась резко выдернуть из-за стола своё полное болезненное тело, но застряла. Губы её дрожали, со лба катились мелкие бисеринки пота. Мне стало её жаль.

Я уже понимала, что бойцы приехали не по мою душу, и не боялась.

Вслед за парнями вошел невысокий худой человек лет сорока пяти, которого я сразу же узнала в силу медийности его личности.

Это был президент республики Колгория Сабир Имранович Жанзаков.

Наталье Модестовне удалось наконец выбраться из-за стола и поспешить навстречу высокопоставленному гостю.

– О, Великий Колгор…, – начала она, но Сабир Имранович оборвал её резкой репликой на колгорском языке, и она рухнула перед ним на колени.

Жанзаков не посмотрел на меня, не произнес ни звука, но один из его телохранителей двинулся в мою сторону явно не с добрыми намерениями.

– Я ухожу. Я ничего не видела и не слышала, – спокойно сказала я и направилась к выходу.

Я ошиблась. Сабиру Имрановичу явно нравились женские истерики, спокойствие не устраивало его ни в коей мере. Как в сельской частушке:

Меня милый разлюбил,

Я пошла, запела,

Он догнал и напинал,

Чтобы заревела.

Телохранитель вышвырнул меня за дверь, как ведро с мусором. Я упала с невысокого крыльца на небольшую кучку щебня, больно ударила коленку. От злости и унижения хотелось реветь. Одно утешало: фонарь у администрации по каким-то причинам не работал, сумерки уже сгустились, значит, моего унижения никто не видел.

Кое-как поднявшись, я заковыляла к своей избушке. Потихоньку боль проходила, и моя походка выравнивалась. На следующей улице фонари были в полной исправности. Я шла прогуливающимся шагом, зная, что меня может наблюдать любой народный целитель с помощью своей «приставки». Скользила взглядом по обочине в поисках листка подорожника, чтоб приложить к кровоточащей коленке. Найдя, остановилась, нагнулась, сорвала. Дома приложу.

Выпрямилась. И вдруг, впервые за всё время пребывания в Болдырево, ощутила на своем затылке то, что рецидивист Витя Бураков обозначил фразой «как на прицеле у снайпера». И этот снайпер был именно по МОЮ душу, потому что меня пронзило леденящим холодом Смерти.

Не в силах двигаться, дышать, разговаривать, соображать, я оцепенела от страха.

Нельзя сказать, что я не была готова к смерти. Последние два-три года я на кладбище бываю в среднем пару раз в квартал. Постоянные похороны. То одноклассников (автокатастрофа, онкозаболевание, пара несчастных случаев, одно убийство), то однокурсников (та же самая статистика), то своих и мужниных родственников.

Почему так рано? А кто его знает. Каждый раз, приходя на кладбище, я внутренне ужасаюсь тому, как быстро оно разрастается. Вроде бы недавно хоронили Стаса, а Олесь-кина могила уже будет через два ряда от Стасовой. Прошлась по этим двум рядам – даты жизни и смерти указывают, что человек прожил сосем немного – двадцать-тридцать-сорок лет. Почему людям не живется?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.