Александр Косарев - Тайна львовских подземелий

Кондрат Степанович, убедившись в том, что я снабжён всем необходимым, быстренько сослался на головную боль и, судя по звукам, завалился на стоявший в соседней комнате диван. Я же налил себе полчашки действительно хорошо сваренного кофе и принялся за чтение. Первый лист содержал общие сведения о городе Львов. Я с интересом прочитал о том, когда и по какому случаю был заложен этот старинный город. Кем он строился и кем разрушался. В какие эпохи он принадлежал Австро-Венгерской империи, а в какие Польше.

Второй лист был копией нескольких листов довольно объёмного документа, содержащего финансовый отчёт некой фирмы специализирующейся на шахтном строительстве. Третий и четвёртый листы тоже были копиями, но копиями транспортных накладных. Листы с пятого по девятый содержали часть приемо-сдаточного договора о приёме в эксплуатацию двухкилометрового штрека, с уложенным в нём двухколейного железнодорожного пути. Текст был на польском, но тут же прилагался и перевод. Десятый лист являл собой очень скверную ксерокопию какого-то немецкого документа с подклеенным под ним написанным от руки переводом. Касался сей документ или вернее будет сказать распоряжение, переадресовке некоего особо важного эшелона КL – 3398, на базу SCOON. Я, совсем было заскучал от обилия малопонятных цифр, но уже следующий документ прогнал мою дремоту напрочь!

Документ был некогда отпечатан на здорово разболтанной пишущей машинке и являл собой пересказ докладной бывшего коменданта совсем недавно освобождённого Львова. Адресовалась данная докладная в районное управление НКВД! Некий подполковник Тищенко сообщал о том, что по полученным им накануне сообщениям от местного жителя, он самолично перепроверил полученные сведения и установил, что хранится в загадочной, обнесённой высоким глухим забором штольне, начинающийся на восточной окраине города Львова.

И хотя информатор коменданта явно намекал на то, что в подземелье хранятся некие отчего-то не вывезенные немцами ценности, в подземных пространствах обнаружилось нечто совсем другое. Приехав в нужное место во главе взвода комендантской роты и, вскрыв закрывавшие въезд в туннель парные железные ворота, комендант смог углубился в него не более чем на полсотни шагов. Дорогу ему вновь перегородили глухие двери из листового железа. Взломав и их, он смог продвинуться чуть далее, но некоторые обстоятельства заставили его вначале остановиться, а затем и спешно ретироваться.

Прежде всего, служащие комендатуры были поражены тем, что в туннеле горел свет, хотя во всём городе пока не работал ни один электрогенератор! Но это не было самым странным. Самым удивительным было то, что примерно в пятнадцати метрах от железных ворот, прямо на бетонном полу была прочерчена масляной краской ярко-красная полоса, над которой висел фанерный лист, с по-военному краткой, но вполне доходчивой надписью.

«Внимание! Проход далее невозможен! При пересечении линии последует колоссальный взрыв!»

Разумеется, написано было по-немецки, но комендант, в отличие от своих сопровождающих, вполне владел языком противника и в переводчике не нуждался. То ли тускло горящие в туннеле аккумуляторные лампочки, то ли виднеющиеся вдалеке открытые платформы, с громоздящимися на них зелёными снарядными ящиками, но Тищенко на всякий случай приказал своим сопровождающим остановиться. Поскольку сам он был сильно удивлён происходящим, то решил осмотреть прилегающее пространство самолично, прекрасно видя, что кроме обычных железнодорожных рельсов на деревянных шпалах впереди ничего нет. Комендант уверенно перешагнул через фанерку, но не успел продвинуться вперёд на несколько метров, как лампочки на потолке тревожно замигали, а из глубин туннеля донёсся пронзительный вой сирен! Такое подполковник ранее слышал неоднократно, так что он незамедлительно дал приказ на отход из странного подземелья.

Удивительное дело. Не успели они выйти наружу, как сирены тут же утихли, словно их кто-то преднамеренно отключил. Решив, что под городом всё ещё скрываются немецкие диверсанты, комендант приказал восстановить заградительные ворота и даже выставил около них круглосуточный караул! Но было понятно, что возникшую проблему следует каким-то образом решать и решать незамедлительно! Но поскольку не в его компетенции было гоняться за оставшимися немецкими агентами, он обращался к вышестоящему армейскому руководству за разъяснениями посильной помощью.

Я с нетерпением перевернул лист, но продолжения, к сожалению, не последовало. Вместо этого моим глазам предстал протокол закрытого заседания Львовского горкома партии. Резолюция, венчающая протокол была столь же краткой, как и надпись на плакате в туннеле. Земляную заглушку, ранее перекрывавшему вход в старое ещё довоенное метро, надлежало восстановить уже в бетонном варианте, а все материалы по рассматриваемому делу засекретить и как можно скорее сдать в архив местного отдела КГБ…

Чем дальше я углублялся в дебри лежащих передо мной документов, тем более жалел о том, что взялся за это мутное дело. Ведь из собранных в папке бумаг однозначно следовало, что под Львовым в недрах недостроенного метрополитена было спрятано несколько десятков, а может быть и сотен вагонов с бомбами и снарядами! Но это было бы ещё полбеды. Исходя из последней прочитанной мной стенограммы, выходило так, что там же присутствовала и система самоликвидации всех этих запасов! Видимо кто-то не ленился проверять её исправность и этот кто-то уверял, что она прекрасно работала ещё четыре года назад! Всё так же горели непонятно от какого источника запитанные лампочки, и даже краска на ограничительной черте ничуть не потускнела. Кроме того, мне становилось ясным, что единственный известный вход в ужасное подземелье был теперь наглухо замурован. Ко всему прочему над готовыми взорваться боеприпасами и по сию пору преспокойно расхаживали тысячи ничего не подозревающих жителей, хотя и отколовшегося, но вроде как бы ещё достаточного дружеского украинского государства!

Дочитав документы до конца, я отложил папку в сторону и громко призвал для консультаций благодушно отдыхающего Кондрата Степановича.

– И сколько ещё народа посвящено в эту весьма занимательную тайну? – поинтересовался я едва тот вошёл.

– В самом Львове об этом знают только четверо, – не моргнув и глазом, ответил тот, – да теперь и мы с вами! Возможно, что в центральном аппарате КГБ кто-то ознакомлен с этой проблемой. Но возможно и нет. Уж больно пассивно вели себя советские власти в последние десятилетия! Но мне известно только то, что единственная серьёзная попытка двух чиновников из горсовета проникнуть в туннель в восемьдесят девятом году окончилась в тот же день.