Валентина Жукова - Исповедь близнецов. Книга 3. Альбатрос

– Э-э, нет, я так не хочу. Не зная броду – не лезь в воду. Утонуть можно.

– Молодец девушка, – поддержала её проводница, ранее она о ней думала совсем иначе; считала её скандалисткой, и не более того.

– Что ты такая нудная, Варька? – спросила певица с лирическим жанром.

– Ты меня с собой не равняй. Я не стрекоза, а он не муравей.

– Она правильно смотрит в будущее, – поддержала её проводница.

– Да, конечно к старости надо готовиться заранее. Я смотрю на своих землячек, которые уже рогами в землю глядят, просто страшно становится. Ни воды зимой не принести на санках, кругом в нашей Швейцарии снега выше крыши. Вода как лёд холодная, руки коробит от такого удовольствия.

– Ты, права Варвара. У меня мама ещё живая, правда, старенькая, а я вот тут с вами веселюсь.

– Не надо себя попрекать; у вас работа такая.

– Я первым делом, как возвращаюсь, немедленно иду к ней проведать. Справляюсь о её здоровье. Такая она довольная бывает. Посидим, чайку попьём, посмеёмся над чем-нибудь, и опять в разъезды. Втайне перекрестит меня своей маленькой ручкой. До ворот, возможно, проводит и помашет, утрёт нечаянно набежавшую слезинку и опять в себя уходит до следующего моего появления. А тебя кто встречает, провожает?

– Меня встречает и провожает сибирская банька. Натоплю её до колена, созову девчат, раза по три, залезу на полок, так дам себе жару, что воздух очищает лёгкие. Дышать порой нечем от жары.

– Зачем же так себя изводить? Это очень вредно.

– Тяжко станет, мы немедленно в снег, как куропатки, с головой, побарахтаемся и опять на полок.

– У вас веники дубовые?

– Что вы, какие дубы в Сибири? Я хвощусь пихтовым веником.

– Он же ужасно колется! – испугалась проводница.

– Зато натуральное иглоукалывание. Выхожу из бани вся чёрная от сажи. Смотрю в зеркало, ну нет, надо опять ползти на полок.

– Видимо, у вас, в Сибири бани по-чёрному сложены.

– Всякие встречаются, и по-чёрному, и по-белому. Но мне больше нравится баня по-чёрному.

– Почему?

– В ней камней очень много навалено, целая гора; огонь и дым идёт через камни прямо в помещение, в баню. Так в ней напаришься, кажется, пушинкой летишь до дому. А дома стаканчик брусничного сиропчику с мёдом опрокинешь.

– Да ещё это самое, – Капля показал мизинцем по шее себе.

– Кто как, а я нет, ни за что – не приученная к этому зелью.

– Можно найти и послабее, – вступил в разговор Тимофей.

– Свобода выбора. Я так думаю: Баня парит – здоровье дарит. Зачем же пагубно издеваться над собой? Например, если я попарюсь пихтовым веником, знаете, какой аромат эфирных масел всю неделю излучает тело человека… Э, нет. Вам этого никогда не понять, если не испытаешь на себе.

Поезд подходил к вокзалу, издавая слабый гудок, предшествующий его появлению на станции.

Проводница осторожно поманила пальцем пассажирку для собеседования.

– Ты, девочка, не особенно перед ними расстилайся. Какие бы они ни были мужики. Это мужики, щучье явление. Сегодня у них одна жена, завтра спаривается со своей артисткой. Ты учти мой совет.

Варя подошла ближе к проводнице, взяла адрес её из рук для будущего продолжения дружбы.

– Спасибо. Я мама троих деток. Меня учить – только портить.

– Что ты говоришь? Сколько же тебе лет, голубушка?

– Разменяла четвертной. Только вы, пожалуйста, никому ни слова. Подумают, баба-ветер; оставила детей и поехала с первыми попавшими. А мне искусство хочется испытать на себе. Я со дня рождения мечтала стать певицей. А тут на тебе, подумала, подумала, дай-ка всё-таки попробую. Мужики мне как собаке пятая нога.

– Ты так выглядишь молодо, дай бог тебе здоровья и твоим деткам.

К поезду подошёл ПАЗик. Водитель вежливо встретил старых знакомых гастролёров. Варя не отставала, шла по счёту шестой.

– Девушка, вы, по всей вероятности, заблудились. Ваш автобус, наверное, во-он, где стоит? – остановил Варвару водитель.

– Пусть садится, она верным курсом направилась. Садись, Варя, – Капля взял чемодан и рюкзак из рук девушки.

– Где вы её подцепили, у нас что, своих казашек или татар мало?

– Разговорчики! Чтобы я больше не слышал в её адрес таких слов!

Пока Капля разговаривал с водителем, девчата заняли все места по старой привычке. Варе досталось место у стойки, у входа стоя.

– Девчонки, будьте гостеприимными, уступите место поудобнее для новоиспечённой артистки.

– Когда заявит о себе, что она артистка, тогда пусть занимает хоть все места, лежачие и стоячие. А пока на равных правах.

Удобно и крепко держась за стойку, Варя рассматривала незнакомые места в окна автобуса.

– Ничего-ничего, я и здесь постою, – ответила она отказом Капле. – Не маленькая, не свалюсь под двери автобуса.

– Не хочешь – не надо, а мы и не хотели! – девушка засмеялась; на её неприятном лице появилась широкая улыбка.

Варя подумала про себя: «Какую должность, какое место занимаешь ты среди артистов, на сцене или за сценой? Оттого-то ты и в вагоне рыбой торчала без звука». И вдруг она услышала задорный и звонкий голос этой девушки, которая запела частушки. «Тогда понятно, зачастую неказистые девушки компенсируют свои недостатки не мытьём так катаньем. А, в общем-то, неплохо поёт. Даже можно сказать, вторая Мордасова».

– Тоня, прекрати богохульничать! – запретил петь нецензурные частушки руководитель коллектива. – Ей-богу, ещё раз услышу, пешком домой пойдёшь. А Варвара место твоё займёт.

– А мне что бог, что дьявол, я в них ничего не понимаю и не верю.

– Не понимаешь, тогда прикуси язык. Ей-богу, услышу матерные частушки, выдворю из коллектива совсем.

Тонька, как будто не слыша, продолжала свою линию.

– Варька, подхватывай, вместе веселее. Не робей! – крикнула Тонька. – У нас таких, не особенно приветствуют.

– У кого это «у нас»? – взъерошился танцор. – Каких «таких», как ты особенно. Да?

– Что ему так приспичило застрелиться, не знаешь, Варька? Кирдык ему!

Варька, не слушая ёрничество новой знакомой, продолжала петь.

– Выходит, как собаку, что ли?

– Ты скоро закончишь? Выть по-волчьи уже хочется от твоей мелодии! Продолжай, это я так, для успокоения души. Песня трагическая, а что нам-то делать после этого? – остальные артисты просто смеялись над Тонькой.