Елена Батмазова - Останкинские сезоны

Придя в себя после дикой скачки, умывшись и причесавшись, все уселись в беседке возле трактирчика, который был частью конно-спортивного комплекса. Неизвестно, распространялось ли распоряжение пожарной службы не разводить в лесах огонь на этот трактир, но им пожарили довольно приличные шашлыки и плеснули в графин ледяной водки.

– Как у тебя дела с подлецами-строителями? – поинтересовался Максим Панцов, макая кусок мяса в кетчуп.

– Пока никак, – Лиза пожала плечами. – Завтра пойду уговаривать насчет съемок одного старика. У него квартира вся в трещинах. А в другом месте – карстовые провалы, я туда еще не ездила.

– Что такое карстовые провалы? – спросила Валя.

– Ты все равно, Бровушкина, не поймешь, – отмахнулся от нее Панцов.

– Так что такое карстовые провалы? – повторила Валя свой вопрос и скривилась в сторону Максима.

– О-о, кисляк смандячила, – заметил тот.

– Ну, это такая штука… Полость в земле, забитая растворимыми породами – известняками, гипсами, песками, глинами… Подземные воды их растворяют или вымывают, и под землей образуются пустоты. А на эти пустоты сверху давит другой слой почвы и, в конце концов, все проваливается к черту. В результате образуются всякие там карстовые пещеры и воронки.

– Она купила учебник геологии, – сказал Борис.

– Не знаю, как Храмов тебя уговорил. Крови себе попортишь, а толку никакого, – с сомнением произнес Панцов.

– Любой сюжет в «Авоське» – это порча крови, как будто не знаешь!

– Н-да, – согласился Панцов, – надо менять профиль.

– Хочешь уйти в новости, – сказала Лиза.

– Ну. Кстати, спать на офисных стульях очень неудобно – разъезжаются.

– Ого! – Борис приподнял брови.

– Вечером информационная съемка, монтаж к ночи, утром надо «Авоську» снимать – ехать домой уже бессмысленно, – объяснил Панцов.

– Панцов, – блаженно сказал Тим Кузьмин, – Панцов, ты занимаешься фи-игней. Жизнь прекрасна, Панцов, а ты, как последний лох, спишь на стульях.

Тим не пил водку. Ему и без того было неплохо.

– «Авоська», конечно, еще приносит пользу, но былой популярности ей не вернуть, – проигнорировал его реплику Панцов. – Надо расти, Лизка.

Лиза с сомнением посмотрела на Панцова сквозь прозрачную стопку в руке.

– Новости? Не для меня. Писать текст в машине на коленке, когда тебя укачало и вот-вот вырвет, а до эфира считанные минуты… Кстати, ты знаешь, как выглядит король Иордании?

– Чего? – опешил Панцов.

– Ладно, черт с ним. Новости – не мое, криминал – тем более. Вот в «Вехи» к Лепскому я бы пошла.

Панцов едва не подавился.

– Скромные у тебя мечты, ничего не скажешь! Да любой папарацци мечтает туда попасть. Да весь канал на эту программу работает!

Лиза показала ему язык и предложила выпить. Панцов разлил по стопкам, бормоча про глаз-алмаз. Опрокинули, Тим вместо этого закусил шашлыком, и захватил инициативу в разговоре, пригласив всех отправиться в Магадан.

– Не далековато? – сказал Борис.

– Не ссы, доедем, – уверил его Тим. – Бросайте на хрен ваши убогие работенки, я покажу вам мир.

– А жить на что?

– Да много ли человеку надо? – задал вопрос Тим и тут же на него ответил: – Да ни фига ему не надо! Кроме впечатлений…

– Вообще-то жрать еще иногда хочется, – заметил Борис.

– Ой, я смотрю, вы нытики какие-то! Кусок хлеба всегда найдется.

– И шашлыка, – вставил Максим Панцов, который вытащил сюда безработного Тима на свои кровные.

Но Тима это замечание ничуть не смутило.

– Во! – на его черном лице вспыхнула улыбка. – Я свободен, понимаете, свободен! Я хочу вас освободить, поэтому поехали следующей весной в Магадан. Вы увидите страну, я научу вас стопить машины, поезда…

– Космические корабли? – продолжил Борис.

– …а также грузовые и пассажирские суда.

И Тим довольно увлекательно поведал о своем путешествии – разумеется, бесплатном – на теплоходе с Соловецких островов на материк. Потом он рассказал о том как добирался по Волге до Астрахани и обратно, и каких он людей встречал в пути, и как добывал себе пропитание. В конце концов, все загорелись ехать в Магадан – хоть сейчас, сию же минуту. Тогда Тим сказал, что должен научить их элементарным навыкам профессиональных автостопщиков, хотя бы тому, как правильно голосовать на дороге. И учить он будет прямо сейчас.

– Выпьем на посошок, – сказал Максим Панцов, у которого заметно нарушилась дикция.

Выпили. Поржавевшее вечернее солнце спускалось прямо в ершистые ветви елей. Компания добрела до ближайшей дороги, Тим тут же занял позицию на трассе. Его согнутая в локте рука задвигалась, как маятник: вниз-вверх, вниз-вверх. Движения были размеренными и почему-то очень убедительными. Тиму удалось остановить первую же показавшуюся машину. Перед водителем он извинился, объяснив ситуацию, тот пожал плечами и поехал дальше.

– Теперь ты, – сказал Тим Панцову и предложил остальным спрятаться в кусты.

Но у Панцова ничего не вышло. Он пропустил не менее пятнадцати машин, и ни одна из них не остановилась. Тогда Тим вышел из укрытия и забегал вокруг приятеля.

– Как ты стоишь? Как ты держишь руку?! Ты что – нищий? Что ты тянешь свою трясущуюся ручонку к автолюбителям? Копеечку просишь? Вот щас плюну тебе в ладошку…

После Панцова голосовал Борис. Он выбросил параллельно дороге кулак с вытянутым большим пальцем, как делают, когда хотят сказать «класс». К Борису водители тоже никакого интереса не проявили.

– Ты слишком здоровый, вот в чем дело, – подумав, сказал Тим. – И держишься больно нагло и агрессивно. Что видит водила? Он видит высоченного чувака, который хочет сесть в машину, дать ему в рыло и поехать дальше уже без водителя.

Лизу с Валей Тим к «стопу» не допустил, заявив, что они вне конкуренции и вполне могут сойти за каких-нибудь деревенских «ночных бабочек». После этого он вошел в раж и стал «стопить» машины одну за другой, пока из очередного автомобиля не вышли двое бритоголовых парней и с радостным восклицанием «Ого, ниггер!» не заехали Тиму в ухо. Из кустов выскочили Борис с Максимом Панцовым, и вся пятерка начала пинать друг друга в разные места, пока к ним не присоединился пес Играй, немедленно вкусивший плоти одного из скинхедов. Бритоголовые скрылись, а Лиза лично поймала еще пару машин, чтобы развести раненых по домам.

Утро, как водится, началось с тошноты и головной боли, которые Лиза частично одолела пакетом кефира и таблеткой цитрамона. За окном было по-осеннему бессолнечно, над домами текли размазанные облака. Борис с распухшей скулой пребывал в состоянии беспокойного сна. Стараясь не делать резких движений, Лиза вступила в притихший воскресный день. Вышла на Соколе и почти сразу очутилась рядом с «Красной башней», во дворе, где жил старик Верховский. Там она присела на скамеечку, размышляя, как нужно себя вести, чтобы тот сразу не захлопнул дверь. Минут через десять случилась крупная удача: из подъезда номер три вышел никто иной как сам Верховский, маленький и юркий, словно мышь. Судя по хозяйственной сумке, он направлялся в магазин, и Лиза рассудила, что старика надо брать на обратном пути, на подступах к дому, когда он уже решит свои бытовые вопросы. Около получаса Лиза пристально наблюдала за подъездом, но объект не показывался. Наконец, она случайно повернула голову в сторону и увидела, как Верховский с набитой авоськой исчезает в совершенно другом, соседнем подъезде под номером четыре, а не в том, из которого вышел и за которым Лиза следила. Забыв о последствиях вчерашней пьянки, она сорвалась с места, но в четвертом подъезде от первого этажа до последнего не оказалось ни одной живой души. Лиза, уже не доверяя своей памяти, достала бумажку, где был записан номер квартиры Верховского. По всему выходило, что она все-таки там, откуда Верховский вышел в магазин, а именно – в подъезде номер три!