Сергей Рулёв - Запах жизни

Больше ничего интересного здесь не было.

Развернувшись, мужчина решительными шагами вышел из арки и смешался с толпой прохожих, заполнившей вечерний город.

Сытин вышел из домика диспетчера и, остановившись на деревянном крыльце под небольшим козырьком, не спеша закурил сигарету. Облокотившись на перила, он стоял и курил, легкими движениями указательного пальца сбрасывая пепел с кончика сигареты вниз на молоденькую, еще не успевшую разрастись буйным цветом, траву.

«Май – это хорошо, – думал Сытин. – А то, что он в этом году такой теплый – вдвойне хорошо. Хотя, вообще-то, жарковато для мая. Если погода не подкачает и в июле будет такая же жарища – то это просто здорово».

По графику у Сытина в начале июля намечался отпуск, и он хотел провести его с женой и дочкой как следует. А любому лесному ежу понятно, что для простого российского работяги лучший отдых во время летнего отпуска – это безмятежное загорание на пляже. Пока не надоест. А надоесть может не скоро.

Конечно, все это весьма примитивно, и Сытин, например, был бы очень даже не против насыщенной культурной программы во время отпуска. «Да вот только с нашими ли деньгами и возможностями вся эта культура?» – в который уже раз за последние лет пять подумал Сытин и вздохнул. Спору нет, хотелось бы в этой жизни еще что-нибудь кроме работы и отдыха на пляже раз в год. Да и то не каждый год. Очень хотелось бы. Да вот только почему-то не получается нарушить сложившийся ритм жизни. Самое смешное, что кто-то другой – хоть правительство, хоть начальство, хоть самый распоследний мент, если ты ему чем-то не понравился, могут это сделать за тебя. А вот сам – никак.

Сытин щелчком выкинул окурок и еще раз вздохнул. Чем ближе отпуск, тем меньше хочется работать. В душе такое ощущение, что тебя самым наглым образом кто-то обманывает, и на самом деле тебе уже давно пора отдыхать. Для рабочего настроения хуже нет этого времени – месяц до и месяц после отпуска. Знаешь – что работать надо, а не хочется. Хоть убей – не хочется.

Подумав немного, Сытин достал из кармана пачку и закурил еще одну сигарету. Ничего, работа не волк, в лес не убежит. Его напарник Витя Тетерин – очень любит говорить по этому поводу так: «Если хочешь поработать – ляг, поспи, и все пройдет». И ведь железно следует этому правилу, гад. Вот и сейчас – дрыхнет себе в тишине и прохладе, и ни о чем у него голова не болит. Да и с чего бы ей болеть? Парень молодой, не женатый. Если только с похмелья.

Сытин усмехнулся этой мысли и посмотрел на часы. Да, как бы ни было тошно, а идти придется. За задержку начальство по головке не погладит.

Спустившись с крыльца, Сытин тут же лишился тени от козырька и подумал: «Нет – все-таки это слишком жарко. Просто ненормально жарко. Так же ненормально, как фиолетовое небо».

Сощурившись так, что ресницы соединились в тонкую сетку, он посмотрел на солнце. Лицо обдало волной жара, будто он сунул голову в мартеновскую печь. Пекло немилосердно. Яркое палящее солнце и фиолетовое, чистое-чистое небо – вот и все, что было над головой. «Хоть бы какое облачко пробежало, так нет же – чисто, – подумал Сытин. – И цвет этот дурацкий. Неужели он на все лето таким останется?»

Еще раз взглянув на часы, Сытин снова вздохнул. Все, дальше тянуть резину уже не рекомендуется. Думы – думами, а работа есть работа. Пора уже идти снимать показания с приборов. До самой газораспределительной станции от домика диспетчера было метров двести. Всего, вроде бы, ничего. Но сегодня они казались Сытину невообразимо длинными.

Во многом в этом была виновата, конечно, жара. Все-таки ходьба под палящим солнцем на открытой местности – занятие малоприятное. Но кроме этого было еще что-то, а что именно, Сытин никак не мог понять. Нет не просто так он тянул время. Что-то, какая-то сила задерживала его здесь, возле крыльца домика диспетчера. Она словно говорила ему: подожди немного. Но больше ждать он уже не мог – график.

Надвинув козырек кепки пониже на глаза, чтобы солнце не так слепило, Сытин зашагал к станции, чувствуя, как проминается под ногами плавящийся от жары асфальт дороги. «Что же сейчас в городе творится, ё-моё», – подумал Сытин.

Сначала он шел медленно, совершенно не торопясь, но где-то на полпути солнце победило дурные предчувствия, и ему захотелось дойти до станции быстрее. Он прибавил было шагу, но буквально через несколько метров снова притормозил. От жуткого пекла ноги были словно ватные и на то, чтобы передвигать ими требовалось прилагать огромные усилия.

Дойдя до калитки ограды, Сытин ненадолго остановился и огляделся. Ничего подозрительного он не заметил. Да и что такого необычного он мог увидеть? «Все. И в правду заработался, – думал он, закрывая за собой калитку. – Действительно уже пора в отпуск. Недельку поваляться на пляже, и нервы будут как новенькие».

Сытин, как и положено, обошел станцию по периметру, производя визуальный осмотр труб всевозможных размеров, стелящихся по земле и изогнутых арками и сепараторами. Только после этого, с некоторой долей зависти подумав о напарнике, который остался валяться на диване в домике диспетчера, Сытин открыл дверь приборной. Она, как и всегда, подалась с трудом, при этом заскрипев так, что противно заныли зубы. «В который раз масло забываю принести», – подумал Сытин и вошел внутрь.

Здесь было прохладно. Здесь вообще всегда держалась одинаковая температура – что зимой, что летом – семнадцать – восемнадцать градусов. В этом заключалось самое главное и, пожалуй, единственное достоинство приборной для операторов.

Сытин вытер со лба пот, немного отдышался, после чего подошел к столу, стоящему в правом углу, и открыл журнал. Найдя нужную страницу и записав число и время, он стал снимать показания с термометров и датчиков давления, которые торчали из множества труб. Те, в свою очередь, вырастали из бетонного пола, выгибались, а затем снова уходили в пол. Эта большая хитросплетенная и слегка гудящая от идущего внутри них газа масса «железных червей», как называл про себя трубы Сытин, занимала всю центральную часть зала приборной.

Сытин торопился – подходил к прибору, записывал данные, после чего сразу же шел к следующему. Он нигде не задерживался. Да и зачем? Как обычно, все было в пределах нормы. За долгое время работы диспетчером Сытину еще ни разу не приходилось фиксировать какие-нибудь отклонения и принимать соответствующие меры. Хотя, говорят, иногда такие ситуации все-таки возникали. Сытину же в этом плане пока везло. Вот и сейчас все было нормально, и ему оставалось только делать в журнале необходимые пометки.

Как раз в тот момент, когда он уже записывал последнюю цифру и готовился закрыть журнал, послышался скрип открываемой двери.