П. Сычёв - Вся жизнь – оверштаг

– Вроде бы, всё так же?

– Нормально, Билли, самим бы найти потом, мало ли, может ночью придётся сюда бежать?

Тем временем «Приватир» уже выбирал якорь, матросы карабкались по вантам, тропические сумерки опускались, поглощая горизонт и делая силуэт галеона всё менее заметным. В чернеющем небе рассыпались каскады ярких звёзд, Нэрт засмотрелся на уходящий корабль и наступающую ночь, даже не заметив, что Билли уже притащил с берега кучу сухого плавника и развёл костёр.

Подсев к разгорающемуся огню, капитан вынул кисет с табаком и принялся забивать трубку.

– Билли, Сент-Джонс на другой стороне острова. Я не силён в навигации по джунглям и, будь один, топал бы по берегу, пока не дошёл бы до порта. А ты что скажешь? Ты ведь не моряк и здесь должен чувствовать себя так же, как я на палубе.

Тихоня Билли изобразил на лице целую гамму различных выражений и эмоций, продемонстрировав не дюжинный артистический талант, пошевелил в костре угли и пояснил:

– Идти нужно через остров, искать воду там, где низины или овраги – там ручьи или реки, где вода – там дороги, а дороги всегда ведут к людям.

– Хм, логично, ну и куда мы можем так дойти? Мне не очень хотелось бы завалиться на плантацию здешних сквайров, вернее, даже не сквайров, а их жалких подобий. Где рабы, там наглая охрана, которой всё позволено. Нас с тобой могут принять за бродяг и попытаться приобщить к сельскому труду, – Нэрт осклабился, – а там и до драки недалеко, но мне этого не нужно. Я хочу попасть в город, и попасть в него, имея какое-то легальное обоснование для нахождения здесь.

– К сожалению, не имею здесь никаких связей. Но, если не торопиться и не гнать коней, то я думаю, можно влиться в общество, не поднимая волны. Надо посмотреть на месте и не светиться раньше времени.

– Что ты предлагаешь?

– Положись на меня. Дай мне возможность вжиться в образ, и всё пойдёт как по маслу.

– Во что вжиться?

– Так говорят, – Билли улыбнулся, – я всю жизнь играю разные роли, бываю торговцем и матросом, вельможей и светской дамой. Я могу быть или стать кем угодно в этой жизни, она, чертовка, меня этому научила, а всё потому, что свой завтрак и ужин я зарабатывал, выполняя кем-то оплаченный контракт. Так что, придём на место, пускай меня вперёд, как это у вас моряков говорится, как брандер. Я всё выясню, осмотрюсь и сообщу что к чему.

– Интересный ты человек, Тихоня Билли. Я не мало повидал разных людей, но таких вот, как ты, не встречал ни разу, – Нэрт саркастически улыбнулся, – вот общаюсь с тобой и не могу понять, к какому сословию тебя можно отнести? Ты явно образован, но не из приличной семьи, твои манеры, – Нэрт на секунду замялся, подыскивая слова, – даже не знаю, что сказать…

– Нет у меня никаких манер, – на лице Билли не шевельнулся ни один мускул, словно слова произносила застывшая маска, – я просто наёмный убийца, бесстрастный и хладнокровный, как говорится. А все манеры – блеф, актёрство. Мне это нужно, чтобы подойти к жертве, будь он хоть у себя в доме, чтобы слуги, раскланивались передо мной и, ни у кого не возникло даже тени сомнения.

– А со мной? Ты тоже актёрствуешь? Моя жизнь, это – море, ветер в снастях, возможность вести мой корабль, куда я захочу. А что для тебя жизнь? Только убивать, притворяться?

Билли долго молчал, неподвижный, словно изваяние, наконец, медленно перевёл взгляд на капитана:

– Когда-то, очень давно, у меня возможно и был выбор, каким мне быть. Но я не хотел бы вспоминать прошлое. У меня во всём мире есть только один человек, которому я полностью доверяю, это мой друг детства Дик. Если бы я не встретил его, если бы не понял, каким человеком он стал, так и жил бы как тень, в мире, где все окружающие лишь никчёмные существа, одни из них платят, чтобы умерли другие. И я – невидимая, незримая рука рока. Исполняющая волю судьбы. Дик, вкатился в мой серый мир, словно раскалённое ядро, всколыхнув застоявшуюся лужу бытия, и я вдруг понял, что ничего не знаю об этой жизни. Я хочу научиться жить заново, не серой тенью, а так, как Дик, радоваться выпивке, удивляться. Дик, – верит в тебя, да я и сам вижу, что ты за человек. Я убивал за деньги. Теперь убиваю, чтобы жили вы, чтобы я успел понять вас, научиться у вас, как надо действительно жить.

Нэрта ошарашил этот монолог-исповедь, он во все глаза смотрел на Тихоню, не находя что сказать, понимая, что тот внезапно поделился с ним, наверное, самым сокровенным, открыл душу. Такие люди если и открываются кому случайно, то могут сразу же убить, чтобы душевная боль не стала достоянием посторонних.

Билли шевельнулся и, словно собака, повёл носом по воздуху, втягивая ноздрями ночной воздух:

– Ладно, капитан, ложись спать, а я, пожалуй, ещё пройдусь, хочу убедиться, что мы здесь действительно одни. – Билли серой тенью поднялся с земли и, словно призрак, растворился в темноте.

С раннего утра двое моряков продирались через густые заросли, остров удивил полным отсутствием рек, только мелкие ручейки пробирались в неглубоких оврагах, холмистый ландшафт украшали непривычные виды деревьев и кустарника. Везде, буйная зелень перемежалась не менее буйными красками цветов, от обилия которых казалось, что моряки попали в сказочный сад. Несколько раз они выбирались на чистые от джунглей места, но это были плантации табака или сахарного тростника. Приходилось то и дело огибать эти места стороной. К городу моряки подошли только на третий день, уставшие, в слегка изорванной ветвями и колючками одежде, залегли в густом кустарнике, чтобы осмотреться. Билли вызвался пробраться в город ночью и вернуться через пару деньков. Нэрт не возражал, и товарищи принялись обустраивать место для ночёвок.

Когда ночью Билли ушёл в сторону города, Нэрт не усидел на месте, деятельная натура требовала действий и информации. Словно вор, крадучись и поминутно прислушиваясь, он двинулся вдоль черты города к морю. Почему-то казалось, что там надёжней и, в случае чего, можно уйти в плавь от погони. Добравшись до морского берега, Нэрт долго сидел в тени кустарника, присматриваясь и прислушиваясь. Город манил своей новизной, в порту не видно было больших кораблей, покачивались в лунном свете несколько мачт мелких рыбацких лодок, но причал был освещён фонарями.

Нэрт понял всю несостоятельность своего положения, он был моряком, капитаном королевского флота, ему не в диковинку было идти на ружейный залп, ведя на абордаж своих людей, он знал, как драться в тесном трюме, когда никакие приёмы фехтования не могли обеспечить преимущество в дикой свалке. Но здесь, в качестве лазутчика, он терпел полное фиаско, это раздражало и злило, но что делать дальше, Нэрт не знал, и ему пришлось так же осторожно возвращаться назад.