Игорь Кротов - Чилима

В кабинет я зашел без стука. За столом сидел ДээС, а рядом, естественно, Макаровна.

– У нас совещание, – ее полное лицо, похожее на состарившуюся злую матрешку, покрылось белыми и красными пятнами.

– Я знаю, – не вступая с ней в перепалку, положил перед начальником заявку, разгладил ее руками и показал на подпись. – Валера, этот номер Яценко собственноручно здесь написал. Если ты сейчас термос увезешь, я из товарной позвоню ему домой. Подумай, спросят с тебя! Не с нее!

На нее я показал пальцем. Больше мне нечего было сказать, но я добавил:

– Совещайтесь! – и вышел за дверь.

Конечно, с моей стороны это была борзость, и с предыдущим начальником такая тема не могла прокатить в принципе. Но Палыч никогда бы не тронул ни один термос или секцию, пока не выяснил, чьи они. А эта старая жаба решила подставить пацана – ей все равно, что завтра дядь Тарас вставит ему за то, что пошел против системы. Я прошел в другой конец коридора, сел на подоконник и стал ждать, пока Макаровна выйдет из кабинета: ей там больше нечего делать. Через пять минут открылась обитая черным дерматином дверь с табличкой «Начальник станции», и оттуда выползла жирная туша. Как можно жить с такой жопой? Она пристально посмотрела на меня (в ее взгляде читалась угроза, ненависть и одновременно – бессильная злоба) и, не сказав ни слова, пошла вниз, пыхтя на ступеньках.

– Валера, извини, что я так поступил, но по-другому было нельзя. Иначе тебя бы с говном съели, ты же понимаешь! – на этот раз я постучался перед тем, как войти в кабинет.

ДээС сидел за столом и нервно крутил в руках мою заявку:

– А почему она такая мятая?

– Упал на лестнице, когда бежал тебя спасать!

Он усмехнулся, еще раз разгладил мятый листок, завизировал, позвонил дежурной по станции и дал команду везти термос в рыбный порт. Там его уже ждал портовской маневровый. Пока он говорил по телефону, я лихорадочно соображал, чем его зацепить. Дать денег? Может не взять от меня, побоится? Я же «родственник»! Угрозы? Раз или два проканает, а потом привыкнет. Не бить же его, на самом деле? И тут я вспомнил, как дядь Тарас пару дней назад разговаривал с кем-то по телефону, и сказал такую фразу: «Там ДээС – парень нормальный. Если и дальше так пойдет, переведем в отделение». Правда, это он говорил про начальника с другой станции, но он мог и про этого так сказать – теоретически.

– Мне сегодня дядя про тебя говорил, когда я заявку подписывал: «Если Белобородько и дальше так будет работать, заберем в отделение». Валера, ты же знаешь, что это – система, и они ее воспроизводят. Если ты в нее вписался, понял ее законы, то она тебя будет автоматически наверх поднимать. Вот ты сейчас бы повелся на предложение Макаровны и забрал этот термос, то, конечно, копейку срубил. Это понятно. (Валера покраснел от этих слов, но возражать не стал). А завтра тебя Яценко вычесал бы в хвост и гриву на селекторном. Макаровна знала, что этот термос – мой, он при мне ей звонил. И все равно она тебя хотела подставить: говорила, что он – ничей. Ведь так?

Я ему соврал, но он клюнул, кивнул головой и достал сигареты. Прикурил, отошел к окну и задымил в открытую форточку. В его голове шел мыслительный процесс, а я продолжал давить, пока он был распаренный:

– Я хочу тебе предложить зарабатывать по той же схеме, что мы с Палычем работали. Он тебе не рассказывал?

Валера отрицательно покачал головой, выпустил дым и посмотрел на мои руки, которые я держал на столе. Наверняка подумал, что я, как Акопян, сейчас пошевелю пальцами, и из них полезут рубли – или лучше доллары, но денег, к его сожалению, не было. Только слова:

– На станцию приходят термоса, которые ничьи. Их мало, но они есть. Когда такой термос приходил, – а это бывало только ночью, – Палыч его прятал или сразу загонял в порт под погрузку. У меня есть пацаны, которым они постоянно нужны. На следующий день я оформлял на него документы, а деньги – поровну.

Я блефовал. Палыч по такой схеме работал не со мной – но я точно знал, с кем. Это был его собутыльник и бизнес-партнер по совместительству. Пока Валера курил, я смотрел на него и думал, что он неприятный тип: с острыми скулами, впалыми щеками, длинным носом и зачем-то – с усами, которые торчали во все стороны. В своей серой форменной рубашке с погонами он походил на молодого почтальона Печкина из тупого советского мультика, который я ненавидел от всей души, как и всех его персонажей. Пауза затягивалась, и я решил, что нет смысла сейчас его поддавливать. Пусть обмозгует в спокойной обстановке.

– Валера, ты присмотрись, подумай. Я завтра приеду, и мы еще поговорим.

Я встал, протянул ему руку, но он не стал ее пожимать, а вместо этого спросил:

– Ты далёко сейчас поедешь?

– В центр. А тебе куда надо?

– На Военку, в общагу. Но скоро селекторное, пока мне нельзя уезжать.

Он дурак или хитрый? Думает, что я его буду ждать? Но вместе с этой мыслью меня посетила и другая:

– А ты оставь Макаровну. Она же старший товарный кассир и селекторное может за тебя провести. Сегодня пятница; в отделении никого, только дежурный.

Валера обрадовался, как ребенок, от того, что может пораньше свалить домой, быстро собрал свои пожитки. В этот момент он напоминал школьника, который решил сбежать с последнего урока. Потом позвонил в товарную, поставил Макаровне задачу, причем ему пришлось напомнить ей, что это он здесь – начальник станции. Я сказал ему, что буду ждать в машине, и вышел из кабинета, а пока спускался по лестнице, все время радовался, представляя себе, какая сейчас рожа у Макаровны. Захотелось даже заглянуть в товарную, чтобы убедиться, но я сдержался. На улице, когда я подошел к своему автомобилю, меня окликнули:

– Эй, погоди!

Такое приветствие обычно не бывает позитивным. Я быстро обернулся: ко мне подходили два сорокалетних мужика ублюдского вида и состояния. Я сунул ключи в карман и быстро спланировал схватку: одному надо сразу пройти в ноги и хорошенько ударить спиной об асфальт, а со вторым уже по обстановке. Но первым я начинать не буду.

– Тебе не до хуя термосов на одного? Харя не треснет? – тот, который говорил, шел первым, явно намереваясь вступить в бой, а вот второй отставал, не проявляя большого рвения.

Где-то я его видел, а где – не могу вспомнить. В данной ситуации эта мысль была не очень важной, но она почему-то вертелась в моей голове, не давая сконцентрироваться. Я не отвечал. До поры не видел в этом смысла: нужно посмотреть, что будет дальше, а ответить мне есть чем. Я – не слабый парень. Он остановился в двух шагах от меня, его правая рука находилась в кармане серой куртки, а пальцами левой он нервно постукивал по бедру. Левая нога, чуть согнутая, впереди, правая – сзади, на упоре. Он находился в стойке, чтобы нанести удар. Осталось только дождаться подходящего момента. Это может быть как раз тогда, когда я начну говорить. А у меня теперь возник другой вопрос: есть ли в его кармане нож или это просто понт такой? В моем арсенале имеется пара приемов из самбо, я хорошо ими владею, но там в обоих случаях можно сломать руку, если противник не готов. А он, судя по всему, не готов. С другой стороны – нож есть нож, и он может быть очень опасен против голых рук, пусть и тренированных. Мужик медлил, его волчьи глаза беспрерывно рыскали по мне в поисках слабого места, но, увы, пока они его не нашли. Такие мне на ковре попадались – не часто, но бывали. Это, в основном, парни с Кавказа, их почерк. Мы стояли друг против друга уже минут пять, и не знаю, сколько бы еще это продлилось, но тут из здания станции появился Валера. Увидев меня, почти вприпрыжку поспешил в мою сторону. Не обращая внимания на мужиков, он подскочил к «марку», схватил за ручку двери, подергал и громко спросил: