Мария Фомальгаут - Шляпа что-то замышляпа

Давай… действуй.

Би действует. Как учили. Перебирает по клавишам, выстукивает коды, цифры, как учили, чтобы переводить буквы, написанные на бумаге, в цифры.

Называется, оцифровать.

Только вот непонятно, что оцифровывать, хозяин не дал ничего.

Ну да ничего.

Би подождет.

Может, даст.

– Ну чего сидим, кого ждем?

Би спрашивает:

– А… что оцифровывать?

– А да, не сказал тебе… вот… книжки его оцифровывай.

Би недоуменно смотрит на книги, да неужели Би к книгам к хозяевым прикоснется, к тем самым…

Да.

К ним.

Би встает из-за стола, тянется к книгам, дотянуться не может, цепь у Би короткая, не хватает до книг.

Хозяин хлопает себя по лбу.

– А… ну да.

Перекладывает книги Би на стол. Думает, бросает Би еще пару печенек.

Би переводит буквы в цифры одному ему известным способом. Никто не знает, а Би знает. Работа у Би такая, знать.

Би переводит. Дела так дела, зола так зола.

Работы у Би многонько, не на один день, а хозяин торопит, поспешай, поспешай, поспешай.

Би поспешает. Би пишет программу, которая сама в два счета все отсканирует и оцифрует. Би запускает программу, хозяин говорит:

– Молодец.

И снова говорит:

– Ты хоть понимаешь, что за человек был? Ты хоть понимаешь? Да один такой человек… которые его довели… убили…

Би подсказывает:

– Он же… себя… убил… сам…

– Чего сам, довели его, вот и убил сам… что человек был… такие раз в десять тысяч лет рождаются…

Би смотрит на годы жизни Родуэлла. Прикидывает, пересчитывает.

– Это… получается, скоро снова родиться должен?

Хозяин хохочет. Потом думает.

– Правильно думаешь, скоро родиться должен. Вот ты ему и поможешь… родиться.

Би не понимает.

– Оцифровал?

– Оцифровал.

– Отлично… сюда давай… сюда.

Би дает сюда, хочет положить хозяину на стол, не может, цепь мешает. Хорошую хозяин цепь купил, с позолотой, чтобы сразу все видели, что хозяин у Би не кто-нибудь.

Хозяин берет оцифрованную инфу.

Снова говорит:

– Молодец.

Вертятся в голове строчки, нанизываются друг на друга, складываются в слова. Странно даже, стоит на волосок от гибели, а все еще складываются слова в строчки, строчки в стихи….

– Вы окружены… выходите.

Родуэлл не выходит.

– Сдавайтесь!

Родуэлл не сдается. Родуэлл прижимает дуло к виску.

Спускает крючок.

Мир разлетается на осколки, рвется в далекое сияние впереди, в конце туннеля…

Родуэлл просыпается. Не сразу понимает, где он и что он. пробует встать, тяжелое тело не слушается, падает на подушки.

– Вам… вам лучше?

Родуэлл смотрит на широкое лицо над ним. Пробует вспомнить, где и когда он его видел. Нигде и никогда.

– Вам лучше?

– А?

– Лучше вам?

– Ага… лучше… я… – он вспоминает, еле выжимает из памяти, – пытался…

Не может вспомнить слово, прикладывает пальцы к виску.

– У меня… не получилось?

Нет. Не получилось. Вы отдыхайте…

Ро (Родуэлл) оглядывается.

– Многого я у вас еще не знаю…

– Ничего. Привыкнете. Давайте спать…

Ро встает.

– Вы куда?

– Вы сказали спать… где у нас кровати?

– Сию минуту будут.

Хозяин хлопает в ладоши, появляются постели, повисшие в воздухе.

Родуэлл вздыхает.

– Невероятно. Они… откуда?

– Ну, понимаете… на самом деле они находятся бесконечно далеко от нас.

– Но мы можем спать на них?

– Да.

– Не понимаю.

– Я тоже не понимаю… это надо просто принять… поверить…

Хозяин торжествующе смотрит на Би. Подмигивает, а ведь получилось, черт побери, получилось…

Би кивает.

Получилось.

Би снится трава, подёрнутая солнцем.

Странно.

Раньше Би не видел травы.

Никогда.

– Здесь вода течет по трубам? – спрашивает Родуэлл.

– Да нет же… – терпеливо объясняет хозяин, – вода материализуется там… в кране.

Родуэлл не понимает. Родуэлл много чего не понимает, как смартом пользоваться, тоже не знает. По старинке пишет на тонюсенькой древесинке палочкой, ему специально палочку сделали и краску туда напустили.

Вот Родуэлл красками и пишет.

Складно получается.

Ну, еще бы не складно, Родуэлл он же гений и все такое, человечище один на миллион.

Би просыпается, поднимает голову.

Чуть позвякивает цепь.

Голоса. Там, в комнате, за приоткрытой дверью.

– Об этом и речи быть не может… слушайте, Ро, оставили бы вы свои замашки дурацкие, я честное слово не для этого вас вернул! А сами как жить будем? Прикажете самим оцифровывать и программы писать? Своими руками бункер чинить? Во все времена было, есть и будет… пришли тут с порядками со своими… Ладно, спать, спать идите, у нас назавтра встреча назначена, вы не забыли?

Би снова кладет голову на лежанку.

Позвякивает цепь.

Спать надо.

А то хозяин завтра еще чего-нибудь придумает.

Шаги.

Кто-то хватает цепь Би, тянет на себя, Би просыпается.

Это Родуэлл.

Ро.

Рушится мир перед глазами Би, когда Ро снимает с Би ошейник. Би не понимает, в чем он так провинился, чем он так плох, что его хотят убить, да хоть бы казнили сначала, потом сняли, а то где это видано, с живого ошейник снять…

– Пошли.

– А в чем я… виноват?

– Ни в чем.

– Тогда…

– Пошли, пошли…

Би смиряется, если хозяин говорит – пошли, значит, надо идти. Би спешит за Ро, Ро хоть и не хозяин, но гость хозяина.

Родуэлл спешит по коридорам, Би с трудом поспевает за ним. По пути Родуэлл распахивает двери клетушек, где сидят энергетики, айтишники, конструкторы.

Срывает цепи.

– За мной!

Би не понимает.

Но выполняет.

За ним так за ним.

Родуэлл спешит, торопится, а в бункере уже переполох, сигнализацию включили.

Значит, случилось что-то.

Так всегда, если что-то случается, сигнализацию включают.

Рабы плетутся за Ро, не понимают, зачем за Ро, почему за Ро, почему он срывает с них цепи, куда ведет…

Родуэлл с трудом открывает замок на тяжелой двери бункера. Распахивает дверь.