Александр Кваченюк-Борецкий - Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 1

Она работала геологом. Всю жизнь моталась с геологическими партиями по беспредельным просторам Родины. Замуж так и не вышла. Где-то там, на таежных тропках, на берегу реки или островке среди болот зачала ребенка. И даже на свет он появился не в роддоме, а в лагере геологов. А, когда это случилось, то за ней прилетел вертолет, чтобы вместе с новорожденным доставить на большую землю. А там – уже прямиком в больницу. Вся штука была в том, что Артемьева Любовь Гавриловна очень долго скрывала свою беременность, и врачи не смогли точно определить, когда начнутся роды. Они ошиблись почти на два месяца. И Артемьева, непоседа по жизни, решила, что еще в одну разведку она успеет сходить. Это была ее последняя разведка. Когда в гинекологическом отделении горбольницы сестра-хозяйка случайно обнаружила кусочек золота в походном мешке Артемьевой, то сильно испугалась и сообщила главврачу. Едва Любовь Гавриловна оправилась после родов, к ней в палату в белом халате вошел сотрудник ОБХСС.

Артемьев воспитывался в детдоме. Возможно, тягу к геологии он унаследовал вместе с генами. Роясь в институтских архивах, он фильтровал поисковые материалы многолетней давности. И вот однажды на глаза ему попался список группы, в котором значилась геолог по фамилии Артемьева Л. Г.. Скоро ему удалось отыскать и «Личное дело» Любовь Гавриловны. В нем указывалось последнее место работы, и стояла пометка: «Уволена такого-то числа, месяца, года». Для Игоря Игоревича – тяжелый удар. В детдоме ему лгали, что его родители трагически погибли. Но кто – они? Мол, было известно лишь, что фамилию носили Артемьевы. Такой ответ не удовлетворил юношу, который от рождения унаследовал пытливый ум. Не понимая своих корней, он чувствовал себя неуютно в этом мире. Вот из-за тоски по прошлому, которое сложилось не так, как надо, и настоящему, и потуги, во что бы то ни стало, обрести себя в нем среди людей, он, точно Гаврош – на Парижские баррикады, устремился в науку. Конечно, сами по себе знания не дали бы ему ни родительской нежности, ни душевного тепла. Но зато они с лихвой компенсировали бы Артемьеву недостаток самоуважения. Детдомовскому воспитаннику общество всегда предпочитало тех, у кого имелись кровные родители. Горько и страшно одинокому в этом мире! Но Артемьев до поры не раскисал.

Конкурс в «Институт Геологии» был три против одного. По географии Артемьева экзаменовал кандидат наук Истомин Натан Яковлевич. Каверзные вопросы. Исчерпывающие ответы. Вопросы на засыпку – все равно, что удар бейсбольной битой не по мячу, а между глаз.

– Сколько природных зон вы пересечете, если из Архангельска отправитесь в Алушту?

– Семь, ровно семь! – без заминки ответил Артемьев.

– Откуда вы знаете, может и не семь, а меньше или наоборот?

– Нет, семь!..

– Докажите!

– Так, ведь вы, когда задавали мне свой вопрос, согнули пять пальцев на левой руке и мизинец и безыменный на правой.

Внезапно, Истомин побагровел, как титан, в который, раскалив до предела, забыли налить воды. Вены на его лбу взбухли. У Натана Яковлевича был такой вид, как будто из-за расстройства кишечника у него вдруг скрутило живот. Казалось, еще немного и он не выдержит!.. На ответственном экзамене, к тому же, присутствовали двое менее титулованных преподавателей и множество абитуриентов. Но Истомину было не до приличий.

– А-ха-ха-ха! О-хо-хо-хо! И-хи-хи-хи! – точно граната, из которой выдернули чеку, взорвался он хохотом. – Да вам и не надо совсем на геолога обучаться! Ха-ха-ха! Зачем пять лет подряд зря книжки мусолить?! Вы из других источников все, что вам нужно, почерпнете! Он прочитал мои мысли! Хи-хи-хи! Он украл их у меня! Хо-хо-хо! Жулик!

И хотя за экзамен по предмету Артемьеву поставили «отлично», праздника на его душе не было. При всех Натан Яковлевич посмеялся над ним. Над его скудоумием и умением приспосабливаться. «Что ж, пусть себе смеется!» – не особенно горевал по этому поводу Артемьев. Как никак он вырос в детдоме. И потому берег не только лишнюю корку хлеба, но и минутки своего и чужого времени. А мужицкая практичность и смекалка – для простого человека куда больше значили, чем какой-то ландшафт местности! В этом он не раз убеждался на примерах из собственной жизни… Некоторые из них хоть и являлись, в некотором роде, примерами исключения из правил, но были особенно поучительными, поскольку касались его собственного поведения и тех поступков, за которые ему подчас до сих пор было стыдно. Эти поступки, выходя за черту дозволенного, порой принимали гротескные формы и становились предметом насмешек и даже презрения со стороны товарищей… Но именно такой расклад, когда за определенным действием следовала реакция окружающих на него, повлияло в дальнейшем на формирование личности Игоря Игоревича гораздо в большей степени, чем все остальное вместе взятое…

Однажды сокурсники Артемьева удрали с лекций в институте пораньше. По дороге купили в магазине булку самого черствого хлеба. У продавщицы волосы без бигуди закучерявились: все покупатели свежий хлеб спрашивали, а этим черствый подавай! Побольше б – таких клиентов! У нее бы и план, и премия завсегда были в кармане. Шалуны, запыхавшись, прибежали в общежитие. И твердую, как кирпич, буханку швырнули в мусорную корзину. Уборщица ее каждое утро приноравливала на входе, чтобы общежитские ребята не сорили, где попало. Ей, старухе, тяжело было за всеми-то подскребать.

По правую руку от входа в общежитие располагалась вахта: стол да стул – за деревянным барьером. Позади них на стене висела доска. В нее параллельными рядками были вбиты гвозди. На них вместе с нумерованными жетонами болтались ключи от комнат для студентов. На этот раз на вахте дежурил свой человек, сокурсник Слава. Шутники вкратце ему растолковали суть прикола. Слава – всегда, пожалуйста! Виновники глупой затеи шмыгнули за дверь комнаты прямо напротив входа в общежитие, и прильнули к замочной скважине. Двое других студентов заныкались под стол на вахте. В деревянном барьере – щель.

Ждали они недолго. Артемьев вошел в общежитие. Спросил ключи на вахте.

– Тормозни на минутку!.. Э-э-э, как тебя, друг?.. Подежурь тут чуток за меня!

Волосы у Славы вдруг взъерошились. Глаза – шасть влево, шасть – вправо, как дворники у «Жигулей».

– Я – мигом! Только кликну из «двадцать второй» одного придурка к телефону!.. Хорошо?!

Артемьев согласно кивнул… И тут взгляд его упал на злополучную корзину. Для него это было настоящим испытанием… Нет, бог с ней, с буханкой!.. Но вахтер, возвращаясь на место дежурства, был уже на лестничной площадке, приблизительно между первым и вторым этажом. Это подтолкнуло Артемьева к действию. Без проволочки, он схватил хлеб, и спрятал к себе за пазуху. Тут-то, сюрприз! Из-за деревянной перегородки, словно грибы на лесной поляне, возникли две ухмыляющиеся физиономии. Двери распахнулись, и из комнаты напротив показалась еще парочка студентов!..