Илья Райх - Жизнь с переводом

– Б…и [1] Б…ди – нецензурное слово. , вы кого притащили, а? – сказал второй, чье лицо было усыпано прыщами.

– А ну, выворачивай карманы! – завопил самый задиристый и опять толкнул меня.

На этот раз я устоял. Мне ничего не оставалось, как вывернуть карманы моих шорт, что-то предательски лязгнуло по асфальту. Это была сдача, все, что осталось от десяти рублей. Задиристый поднял монету и протянул ее парню с кастетом.

– Б…ь, здесь только мелочь, – произнес он, принимая двухрублевую монету. – Ладно, дайте пинчер и отпустите его, ищите других.

Задиристый пнул меня.

– Вали, тебе повезло, – небрежно прошипел он мне в ухо.

Не оглядываясь, я медленно пошел в сторону дома, где меня ждал Федор. Нужно было пройти сквозь двор, в котором я оказался не по своей воле. Неожиданно меня остановил свист. Я оглянулся.

– Пойди сюда, – кивающим жестом подозвал меня парень с кастетом.

Чувствуя, как вновь подкашиваются ноги, я все же вернулся к своим недоброжелателям. Страх настолько сковал меня, что я даже не решался броситься трусцой через дворы к дороге, где было достаточно многолюдно.

– Слышь, пацан, ты к кому тут приехал?

– Ни к кому.

– Заблудился? – все усмехнулись.

– Меня ждет друг в том доме, – я указал пальцем на соседний дом.

– А кто твой друг?

– Он нездешний, мы пришли на похороны учительницы.

– Где твой друг? – возбудился самый задиристый.

– Он ждет меня в подъезде.

– Может, у него есть чем…

– Пасть заткни, – парень с кастетом прервал задиру. – А кто умер? Ну, учительница…

– Надежда Васильевна.

– Надежда Васильевна? – удивился парень с кастетом.

Я кивнул.

– А ты с какой школы?

– С двести первой.

– С двести первой? Такой не знаю.

– Слышь, Колян, – парень с кастетом обратился к прыщавому, – Надежда Васильевна сдохла.

– Вот курва, до сих пор помню, как ее математика запарила меня.

– Да, ты не один такой, она кого хочешь забодает.

– А у твоего друга бабло есть? – обратился прыщавый ко мне.

Я неуверенно помотал головой. Выдавать финансовые возможности друга мне не хотелось. Но, с другой стороны, мной двигал страх, мне еще не приходилось попадать в лапы незнакомой дворовой шпаны, от которой можно было ждать чего угодно.

– Значит, есть. Пошли к твоему другу, – прыщавый соскочил со скамейки.

– Нет, иди один, – вдруг возразил тот, кто с кастетом.

– Ты что, Юран, обоссался? Васильевна же сдохла!

– А, ну да, пошли тогда, – ответил товарищ, спрятав кастет в карман.

Я в окружении уже пяти человек пошел в сторону дома покойной Надежды Васильевны. Ноги на этот раз шли намного быстрее. Я не знал – почему. То ли был спокоен за Федора, то ли из-за того, что теперь настала его очередь отвечать перед шайкой юных гопников. А свою очередь я удачно миновал. Пока мы шли, из рассказа нового знакомого Юры я понял, что Надежда Васильевна, где бы ни работала, везде устанавливала свои жесткие правила. Получалось, от нее страдали все ученики школ, где она преподавала математику.

– Когда я ушел в другую школу, то в первый год учебы у меня по математике чуть пятерка не вышла. Все думали, что я пришел из математической школы.

– Кого ты грузишь, – пререкался с ним прыщавый, – у тебя – и пятерка? Ты же двойку от тройки отличить не можешь.

– Слышь, ты че гонишь?

– Это ты грузишь…

Мы вошли в подъезд. Там, около лифта, в полном забвении ждал меня Федор. Он оживился, когда увидел меня и мою новую компанию.

– Что так долго? – резко сказал он мне, не замечая других ребят.

– Это и есть твой друг? – спросил меня Юра.

– Да, – с чувством вины ответил я.

– А деньги-то у него есть? – со смешком произнес неугомонный задира.

– Есть! – твердо ответил Федор.

– Ничего себе, какой смелый, – задира подошел к Федору, но не знал, как к нему подступить, – видно, бить и обижать людей с ограниченными возможностями ему еще не приходилось.

– Вам что, мой друг ничего не сказал?

– Нет, а что? – ответил Юра и вытащил кастет из кармана.

– Тебя как зовут? – смело спросил у него Федор.

Юра оглянул своих товарищей, он не ожидал такой прыти от Федора, но затем, сложив губы в трубочку, произнес:

– Юран. А тебя?

– Федор, а моего друга – Артур.

– С твоим другом мы знакомы.

– У меня к вам деловое предложение, – так же смело выговорил Федор.

– Хочешь сказать… – начал говорить задира.

Он не успел договорить, Юра отвесил ему увесистую оплеуху.

– Ты что?! – завопил задира, схватившись рукой за висок.

В меня вселилось удовлетворение – я был отомщен.

– За пятьдесят рублей вы поднимете меня на пятый этаж, потом, если хотите заработать еще пятьдесят рублей, опустите обратно.

– Сто рублей?! – призадумался Юра, спрятав кастет обратно в карман.

– Еще чего, я его не потащу! – заартачился прыщавый. – Я что тебе, служанка?

Шайка гопников засмеялась.

– Потащат другие, – ответил Юра и оглядел троицу, которая пленила меня у магазина.

Он приказал им взять на руки коляску Федора. Никто не ослушался, они молча подошли к нему, дружно взяли на руки, понесли по лестнице, а Юра и я пошли за ними. Федор напоминал мне царя, которого несут слуги в паланкине, а Юра – верного оруженосца. Они доставили его по назначению, и Федор отдал первую обещанную часть суммы.

– Если что, мы внизу, – отчитался верный оруженосец. Прислуга поспешно удалилась.

Мы стояли перед дверью в коридорный пролет. Я толкнул ее, она отворилась. Немного растерялись, когда увидели красную крышку гроба. Осторожно, оглядываясь на нее, прошли мимо. Подошли к двери квартиры. Кругом тишина, только жужжание мух, блуждающих по сырым простенкам межлестничных пролетов.

Мы долго не решались постучаться, но вдруг открылась соседская дверь – нас передернуло – и оттуда вышла пожилая угрюмая женщина.

– Мы к Надежде Васильевне, – выговорил Федор.

– Заходите, она в гостиной… не бойтесь, там никого нет.

Я толкнул коляску Федора, но Федор не желал идти первым:

– Иди ты.

Я не слушал его, вцепился железной хваткой в рукоятки коляски и медленно катил ее в направлении гостиной. Чувствовал, как в теле Федора растет напряжение, сжимается невидимая пружина – оно стало непомерно грузным, тяжелым. Прошли прихожую, увидели краешек гроба, напряжение немного спало. Мы примостились рядом, сидели тихо. Соседка отметила, что за сегодняшний день мы – первые посетители. Больше никого. Надежда Васильевна была окутана в белый саван, поверх которого по центру тела было накинуто серо-зеленое покрывало. Соседка предложила открыть лицо. Мы промолчали на ее предложение. Она подошла к изголовью и приоткрыла краешек савана.

– Не надо, – отказался Федор.

– Не бойтесь, она вас не укусит, – успокоила нас соседка.