Елена Федорова - Башмачник по имени Время (сборник)

Нину окликнули. Она отвернулась. Борис затерялся среди гостей, радуясь, что все так удачно сложилось. Мама взяла его под руку, что-то принялась шептать. Ни слова не запомнилось. Он просто глупо улыбался и кивал, кивал, кивал, как китайский болванчик. Отец стоял рядом сосредоточенно серьезный. А когда разрешили поздравить молодых, первым шагнул вперед. Вручил Арине и Фридриху золотые кольца с инкрустацией – царский подарок.

После Загса молодожены уехали в аэропорт, а гости разъехались по домам. Борис вошел в комнату сестры, лег не кровать, закинул руки за голову. Из-под подушки выглянул белый уголок. Борис вытащил лист бумаги, на котором ровным красивым почерком Арины было написано:

– Милый мой Борис, люблю тебя бесконечно. Желаю тебе счастья. Сходи непременно на спектакль. Сделай мне одолжение. Борис Николаевич, я прошу вас об этом, преклонив колени. А, если без шуток, вот телефон Нины… позвони ей. Целую, твоя сестра Арина… Великовская – фермерша из Шотландии.

Борис аккуратно сложил листок, спрятал его в нагрудный карман пиджака и забыл о нем. Сделал вид, что забыл. Что он скажет Нине, когда позвонит? Привет?! Но они не знакомы. Значит, надо пойти в театр, но он занят. У него нет ни минуты свободного времени, чтобы думать о пустяках. Ни минуты…

Нина Гончарова позвонила сама.

– Добрый день. Я звоню по поручению Арины, – ворвался в телефонную трубку голос из его горячечного бреда. Она говорила, а он слушал, желая, чтобы голос ее не умолкал. Не важно было, о чем она говорит. Важно, как. Ее голос ласкал слух, баюкал, успокаивал.

– Можно вас увидеть? – вдруг спросил Борис. – Увидеть сегодня, сейчас? – в трубке молчание. – Нина?

– Да, да, я здесь. Я думаю, где?

– Где хотите. Где вы живете?

Оказывается рядом. Три поворота направо. Но лучше в сквере, который называют долиной влюбленных, потому что там стоит скульптурная композиция, копия влюбленных Родена. Вот так новость!?

Борис сбегает вниз по лестнице. Как же так, он живет здесь столько лет, но ничего не знает про сквер, про влюбленных. Сердце колотится с такой силой, что не слышно никаких посторонних, потусторонних звуков. Все они по ту сторону сознания Бориса. По ту сторону его чувств, его мироощущения, его переживаний. Первое, что он видит – Нина, летящая через сквер. Она спешит к нему навстречу, едва касаясь ногами земли, а за ее спиной возвышаются, слившиеся в страстном поцелуе обнаженные натурщики. Но это лишь жалкое подобие, подделка под Родена. Борис замирает. Нина останавливается в двух шагах от него. Удивлена. Не решается сделать шаг. А он вдруг поворачивается и убегает прочь. Уходит, не сказав ей ни слова.

Нина опускается на скамью. Слезы отчаяния душат ее. Она ничего не видит, не слышит. Она прячет лицо в ладони. Она не предполагает, что Борис убежал не от нее, а от уродливых гипсовых фигур, охваченных фальшивой страстью. Убежал от скульптурной композиции, на которую невозможно смотреть без содрогания.

– Как все глупо, глупо, – шепчет Нина. – Почему я не могу выбросить из головы этого человека? Что за безумная страсть влечет меня к нему?

Борис вдруг опомнился. Остановился.

– Что я наделал? Болван. Я обидел девушку. Нужно вернуться немедленно и все ей объяснить. Нужно броситься ей в ноги, попросить прощения.

Он развернулся, но не пошел больше в сквер, чтобы не видеть ужасные тела. Он помнит адрес Нины. Вот ее дом, подъезд, этаж. Борис звонит долго, но никто не открывает. Борис садиться на ступени, обхватывает голову руками.

– Наверное, нужно уехать к бабушке в Уссурийск, – говорит он сам себе. – Уехать, чтобы привести в порядок мысли, чувства, желания.

Он поднимается и идет домой, минуя сквер. А Нина так и сидит на скамье, опустив лицо в ладони. Ей кажется, что все вокруг знают, что сейчас произошло. Хотя, если подумать, то в огромном, безумном городе никому ни до кого нет дела. Никому ни до кого…

Клавдия Андреевна обрадовалась приезду внука. Она давно хотела рассказать все, что еще хранила ее память. Борис слушал не перебивая. А потом вдруг взял и выложил все про Нину, про свои сомнения, про огонь, сжигающий его изнутри. Клавдия Андреевна посмотрела в его глаза и сказала:

– Всему свое время, Борис. Если вам суждено быть вместе, то никакие события не смогут помешать вашей встрече. Если нет, то никакие силы притяжения не соединят вас.

Бабушкины слова Бориса успокоили. Ему стало легко, словно сняли с плеч тяжелый рюкзак. Борис вскочил, расцеловал бабушку в морщинистые щеки, запел:

– «Что день грядущий нам готовит?»

– Новые радости, – проговорила Клавдия Андреевна.

Утром пришла телеграмма: «Арина родила дочь Ксению».

– Как родила? Когда она успела? – удивился Борис. А бабушка рассмеялась.

– Совсем ты со своей математикой счет времен потерял. Уже больше года прошло, как Аринушка замуж вышла.

– Сколько? – Борис растерянно посмотрел на нее. – Не может быть.

– Жениться тебе пора, Боря, тогда другой отсчет времени пойдет, – проговорила бабушка. Но Борис не расслышал ее слов. Он силился вспомнить важные события прошедшего года и не мог. Все дни были одинаковыми, безликими, серыми. Он закрыл глаза, увидел Нину, летящую ему навстречу. Подумал, что пора возвращаться домой, в Москву. Что ему просто необходимо перед ней извиниться. Не последний же он мерзавец. Не последний…

Борис прилетел в Москву с твердым намерением увидеть Нину. Но странное стечение обстоятельств не позволило ему выполнить задуманное. А потом позвонила Арина и строгим голосом отчитала его.

– Проворонил свое счастье, братец. Ниночка Гончарова в Лондон уехала. Ее пригласили в королевский театр. Контракт на три года. Пока на три…

– Что ж, я рад за нее. Привет ей передавай, – сказал Борис, пытаясь улыбнуться. – Пусть порхает по сцене, у нас дела поважнее, посерьезнее.

– Да, да, у вас, господин Зорин, столько дел, что вы никак не соберетесь навестить любимую сестру Аринушку, – с обидой в голосе сказала она. – А у меня, между прочим, скоро второй ребенок родится. Я уже и имя придумала – Пелагея.

– Как ребенок? – воскликнул Борис. – Опять? Когда ты успеваешь?

– Борис, – в голосе Арины зазвучал металл. – Моей старшей девочке полтора года. Вторая родится через четыре месяца. Посчитай, когда я все успела. Ты же у нас великий математик. Тебе же кроме интегралов ничего не нужно. Ты… – она всхлипнула. – Ладно. Целую тебя. И люблю, хотя ты невыносимый, несносный, не…

Разговор прервался. Борис долго стоял с телефонной трубкой в руке и слушал отрывистые гудки, похожие на всхлипы сестры. Неизвестно, сколько бы он так стоял, если бы не мама. Она взяла из его рук трубку, положила на место, что-то спросила. Борис что-то невпопад ответил. Она звонко рассмеялась. Борис пожал плечами, ушел к себе, к своим формулам и расчетам.