Юрий Мудренко - Хроники нестроевой подготовки

Юра смотрел в окно на эту парочку, стоявшую на перроне в окружении множества вещей и не спешившую уходить оттуда, как будто бы их обоих не отпускали какие-то незавершённые дела. В блёклом свете уличных фонарей было видно, что женщина что-то убедительно рассказывала, сопровождая каждый из эпизодов своего изложения соответствующей жестикуляцией. Мужчина стоял напротив, немного ссутулившись, и молча слушал рассказ своей боевой подруги. Затем он обнял её, заключив в цепкие объятия своих жилистых рук, и чмокнул в щёку.

– Любовь, блин, – раздался неожиданный возглас с верхней полки.

Это проснувшийся курсант Львовского училища сделал такое умозаключение.

– А я уже было подумал, что кроме охраны тонны сала эта тётка ни на что больше не способна, – продолжил он. – Она же прошлую ночь не спала совсем. Всё сидела в обнимку с ценным грузом. Можно подумать, что мы на её сало позарились бы!

Он медленно и осторожно спустился вниз и подсел к окну. Поезд тем временем отправился в путь, постепенно набирая скорость, оставив позади перрон с маленьким вокзалом и двумя обнявшимися людьми, мужчиной и женщиной, продолжавших писать историю своих взаимоотношений, где предостаточно места любви и обыкновенному человеческому счастью.

– Так ты, значит, в Ленинград на учёбу едешь? – спросил курсант у Юры. – А звать-то тебя как?

– Юра.

– Очень хорошо, – курсант кивнул головой. – А меня Николаем зовут, но для тебя я просто Коля.

– А его, – Николай сделал взмах рукой, указав на спавшего соседа на другой верхней полке, – Валентином кличут. Но если ты его Валей будешь называть, он не обидится.

Николай сладко потянулся, подняв руки над головой и даже издал звук, похожий на:

– Ы-ы-ы!

– А ты давно к нам подсел? – задал он следующий вопрос.

– Да часа три уже будет, – ответил Юра.

– Ну что же, хорошо, – Николай открыл чемодан и извлёк из него бутылку «Столичной». – Закусь-то у тебя имеется? А то мы свои запасы уже подчистили, а покупать здешнюю еду опасаемся.

– Есть кое-что, – с этими словами на маленьком столике появилась запеченная курица, варёные яйца, огурцы с помидорами, хлеб.

– Да тут на целый взвод хватит. – обрадовался Николай.

Он встал в узком проходе купе между полками и начал бодро трясти своего друга за плечо.

– Кушать подано, сэр! – сказал он Валентину в самое ухо. – Прошу к столу!

Тот не стал возражать и сразу же проснулся под аппетитное приглашение.

– Валентин, – представился он Юре, пожал руку и занялся поиском ботинок.

– Да вон они стоят, под столом.

– Спасибо, Коля, ты – настоящий друг: всегда подскажешь, что да как, – Валентин обулся и зашнуровал ботинки.

– Я сейчас, – сказал он после этого. – Надобно руки помыть перед трапезой.

– И мне, – согласился Николай.

После чего они дружно вышли из купе, оставив ненадолго Юру одного.

За окном в сгустившихся сумерках мелькали деревья бесконечного и бескрайнего леса, мимо которого поезд проносил вагоны с пассажирами, каждого со своей судьбой и собственными заботами.

Вышедшие из купе курсанты действительно вернулись очень быстро. От них исходил терпкий запах хозяйственного мыла и табака.

– Перекурить успели, – решил Юра.

– Оба-на! Еда на месте, водка тоже на месте. – констатировал Николай. – И мы втроём. Стало быть, сообразим.

– Открывай, – он протянул бутылку водки Валентину, а потом, повернувшись к Юре, заметил. – Водку открывает всегда он. Спец. Ни разу ещё не пролил и не выпустил пузырь из рук.

– Мне ровно пять граммов, – попросил он у Валентина, заметив, что тот уже приготовился разливать горячительное.

Недрогнувшей рукой стаканы были наполнены на треть.

– Ну, давайте за знакомство, – Николай поднял свой стакан и, чокнувшись с новым и старым другом, залпом проглотил содержимое.

Юра следом проделал то же самое, на мгновение почувствовав, как прохладная жидкость обожгла всё внутри, а потом побежала по жилам нескончаемым теплом.

– Ты вот что, закусывай, а то поплывёшь, – подсказал Николай, и, оторвав куриную ножку, положил её перед своим новым другом на салфетку. – И помидорчик съешь. Он поможет пожар в желудке потушить.

И действительно, в голове начали происходить какие-то перемены, тревога и грусть сами собой куда-то улетучились, и стало весело. Минут через десять Юра был уверен, что лучше парней, чем эти двое, он никогда в своей жизни не встречал, тем более что они совмещали в себе целый набор потрясающих качеств, и были заботливыми, весёлыми, лихими, смелыми и даже немножко скромными. Ну, во всяком случае, так показалось после часа знакомства и выпитой бутылки водки.

– Так, мне чуть-чуть, пять граммов, – напоминал каждый раз Николай, когда его друг разливал по стаканам очередную порцию.

– Положись на меня! – уверял Валентин. – Я всегда контролирую ситуацию.

– Молодец! Но всё равно, не спеши, а то уплыву, и будет, как в прошлый раз, – напомнил Николай.

Что было в прошлый раз, чего опасался курсант Львовского училища, Юра так и не узнал, зато под мерный стук вагонных колёс с интересом выслушал другую историю.

В человеческой памяти немало места отведено повествованиям, которые уже на первых порах обрастают всевозможным домыслами и слухами, за которыми стираются грани реальности, и маленький, ничем не примечательный доселе рассказ превращается в самый настоящий сказочный миф или в невероятную легенду, якобы имевшую место на самом деле. Причём каждый рассказчик (а ведь не надо забывать, что легенда передаётся из уст в уста) добавляет в её содержание массу пикантных подробностей от себя, рождая на свет перед изумлённым слушателем новую версию случившегося.

На этот раз уникальным рассказчиком подобной истории был самый говорливый из двух курсантов – Николай. Разместив в своём измученном долгим странствием организме очередные пять граммов водки, и закусив сочной мякотью спелого помидора, он вдруг спросил у Юры:

– А ты знаешь, чем отличается Львовское училище от других?

С этим вопросом он вперил усталый взгляд покрасневших глаз на собеседника и, не дождавшись ответа, продолжил:

– Не знаешь. А ведь я могу рассказать. Только ш-ш-ш. Ни звука!

Николай приложил указательный палец к губам, явно предупреждая, что информация будет почти секретной и не предназначенной для всяких там ушей незрелого гражданского населения.

– Совсем недавно в училище произошёл случай, когда нашего курсанта порезали ножом в парке на танцах, – заговорщицки начал Николай, а Юру буквально передёрнуло от этих слов, потому что за всё время его отпуска на танцевальных вечерах в родном городе никогда не случалось поножовщины.

Юра весь обратился в слух и внимал необычную историю о том, как раненый курсант с дыркой в животе и окровавленном обмундировании, собрав в кулак волю и остатки сил, добрался через весь город в родное училище и поднялся к себе в роту. Он успел рассказать дневальному и дежурному, что с ним произошло, и потерял сознание.