Марина Алиева - Человек и Кайрос. Пьесы

Казалось, все мы в аду!

В противный магазин почти не заходили покупатели. А, если и заходили, то искали себе вещи дешёвые, простые. Но и я не ждало их внимания. Я надеялось на возвращение Хозяйки, и всякий раз прикрывалось кем-то из соседей по вешалке.

Дни шли за днями, вещи вокруг меня постепенно исчезали. Их сменяли новые, которые, или ввязывались в склоки со свежими силами, или понуро уходили в себя, совершенно теряя вид. А обо мне никто не вспоминал.

И знаете, глядя на своё окружение, я вдруг задумалось – а каково это, быть вот такой дешёвой вещью? Наверное, ужасно, если, конечно, осознавать это. А, если не осознавать? Может быть, ещё ужаснее?

Вы, пожалуйста, простите – я не имею в виду вас, и меньше всего хочу обидеть. Ваш теперешний вид вовсе не означает, что вы… Что, что? Вы говорите, что всегда были дешёвкой? Неправда! Я в это не могу поверить. Вы прекрасно скроены, аккуратно сшиты, на вашей ткани нет изъянов. Разве этого мало? Поверьте мне, дешёвкой становится только та вещь, которая позволила себе распуститься. Растянуться, расползтись по всем швам! О вас такого не скажешь. Вы прекрасно держите форму… Ну да, грязь и выдранный кусок на колене. Но это ничего ещё не значит! Мы же прекрасно понимаем, в чьих руках находились последнее время, не так ли? И там, в том магазине, (или, что это было – не знаю), глядя на некоторые костюмы, я тоже не могло поверить, что они достойны своей жалкой участи. Но они её почему-то принимали и покорялись ей. Ещё не такие уж и старые, безвольно обвисали на вешалках, напоминая скорее чехлы от самих себя, но никак не платья или костюмы, которые могут жить и наполнять жизнью своих владельцев.

Сколько раз я слышало горькие исповеди, неизменно сводившиеся к тому, что «мода прошла, и они устарели». Но разве может быть дело только в моде? Особенно для тех вещей, которые носились. Возможно, они просто не захотели и не смогли сделать Личность из своих Владельцев, и тем ничего другого не оставалось, как бездумно следовать за модой? Или, отставленные на время, они позволили себе усохнуть настолько, что с ними без сожаления расстались?

Что? Вы со мной не согласны? Считаете, что некоторые владельцы сами убивают свои вещи? Да, верно. И то, что нет ничего вечного, тоже верно. Но окончательной смертью может стать для нас только помойка. А временная отставка в чемодан или куда-нибудь на антресоли, ещё не смерть! Всегда должна быть надежда на то, что владелец поменяется и новый залатает даже самые смертельные раны. Нужно только, чтобы он захотел их залатать. Захотел, понимаете? А захочет он только в том случае, если вы держите форму…

И я держалось. Держалось из последних сил. Имя Мастера на Знаке ничего не значило для моего окружения, но оно всё ещё слишком много значило для меня. И уже не потому, что делало уникальным в глазах других. Я почувствовало уникальность внутри себя, и жила она в таланте и Душе, которую в меня вложили.

Может быть именно поэтому, как ещё одной вспышке надежды, обрадовалось я той Тетке, которая наконец-то потянула меня с вешалки. Она плохо пахла, потела, была толстой. Но я так страстно желало покинуть свое обиталище, что самонадеянно подумало – справлюсь и с этим.

Сейчас даже стыдно вспоминать, как старалось я налезть на выпяченный живот, как сдерживало себя, чтобы не расползтись на жирной груди, и как отчаянно старалось не морщиться от немытого тела. В один ужасный момент почудилось, что всё пропало, ничего не выйдет! Из зеркала на нас смотрело что-то бесформенное, безобразное. Но Тётка, как ни странно, казалась довольной и небрежно бросила через плечо: «пожалуй, возьму ЭТО…». На имя Мастера она отвратительно ухмыльнулась: «небось, подделка».

А дома, даже не потрудившись достать плечики, просто перекинула меня через деревянную палку в шкафу.

Запашок там был ещё тот! Впрочем, что я вам рассказываю – вы ведь тоже, наверняка, в этом шкафу валялись. Всё было вперемешку – бельё, колготки, носки… Что-то стиранное, что-то – нет. Вещи, носимые несколько дней подряд и заношенные до вони… И всё это месиво встретило меня презрительным: «ишь, чистенькое…».

Увы, Тётка этот «дефект» быстро устранила.

Надежда потускнела сразу, как только она натянула меня для первого выхода. Ни разу не взглянув в зеркало, (только в маленькое, по плечи), прошлепала к выходу, где на пороге стояли одни растоптанные босоножки без задника. До последней минуты я надеялось, что Тётка пододенет чулки и достанет туфли, но этого не случилось. Она влезла в босоножки голыми ногами, и так и пошла…

Вы спрашиваете, что дальше? Да стоит ли об этом? Я всё-таки считаю свою жизнь достаточно светлой, чтобы осквернять её память подобными воспоминаниями. О чём говорить? Об отвратительном пьяном застолье, где мне на колени шмякнулся кусок чего-то жирного? Где скользкие прокуренные пальцы грубо лезли под моё кружево, оставляя дыры на тонком плетении? Рукавом она залезла в чью-то тарелку, а бисерные нити порвала, зацепившись за дверную ручку в туалете…

Итог всему был подведен утром. «Хлипкое платье – раз надела, и всё изорвалось. Так и знала, что подделка…». И я улетело в чемодан.

А, знаете, что? Может так и… Ой!!! Что это?! Почему вдруг стало темно?! Мы в мешке? Что за мешок? Зачем? МУСОРНЫЙ МЕШОК?!!! Так вы не шутили про помойку? Но, Боже мой, так же нельзя! Мы ведь ещё живые! ещё держим форму…

А-а-а!!! Что это? Нет! Я не хочу, не хочу, не хочу!!!

Господи, как страшно!

Где вы? Здесь так воняет… Это что – смерть? Но я не верю… Не могу поверить. Ведь нас можно было починить, почистить… Где же вы?! Умоляю, не заваливайтесь туда, не надо. Постарайтесь подтянуться. Вот рукав – давайте… Будем достойными до конца. Вы – крепкие и надёжные, я – одухотворённое и красивое. Здесь, в темноте, наши раны совсем не видны. И пока мы держим форму, смерти для нас не будет даже на помойке! Надейтесь. Пожалуйста, надейтесь! Ведь нас сшили, вкладывая Душу. Не знаю, как вы, а я уверено, что это для бессмертия…

Конец

Действующие лица:

АДАМ

ЛИЛИТ

ЕВА

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Райский сад. На сцене Адам, его только что сотворили. Адам лежит возле дерева, которое внезапно загорается, и из языков пламени появляется Лилит. Она отряхивается, озирается по сторонам, видит Адама и с интересом его осматривает, потом идёт осматривать дерево, яблоки, висящие на нём, траву, растущую под ним… В этот момент пробуждается Адам.

ЛИЛИТ: – Привет.

АДАМ: – Здравствуй.

ЛИЛИТ: – Ты что-нибудь во всём этом понимаешь?

АДАМ( озирается ): – Здесь хорошо.

ЛИЛИТ: – С чего ты взял?

АДАМ: – Красиво же.