Ксения Пашкова - Истина

Я достала тетрадь из сумки и пенал. Я поняла, что плачу, только тогда, когда открыла тетрадь и на ее страницы упали мои слезы. Ранимый ли я человек? Скорее да, чем нет. Я часто расстраиваюсь по пустякам. Хотя Кортни им не была. Иногда мне так хочется, чтобы все было, как прежде!

Я вырвала первый лист, который промок от моих слез, взяла ручку и принялась писать.

Что такое жизнь?

Жизнь можно рассматривать с точки зрения анатомии. Это промежуток времени от нашего рождения и до того момента, когда наше сердце перестает биться. То есть до тех пор, пока не наступит смерть.

Но мне не хочется рассматривать жизнь с этой позиции. Мне хочется раскрыть понятие жизни для меня.

Я представляю жизнь дорогой, на которой много поворотов. Порой мы сворачиваем не туда и вынуждены расплачиваться за это, а после нам приходиться возвращаться туда, откуда мы начали, чтобы найти правильный путь. Жизнь полна как разочарований, так и радостей. Она наполнена самыми разными мгновениями и воспоминаниями. Я бы хотела, чтобы в старости я не считала свою жизнь неудавшейся. Я хочу жить полной жизнью. Хочу попробовать в ней все, извлечь все то, что она только может мне дать. (В самом хорошем смысле этого выражения). Дружба, любовь, предательства, измены, ссоры, примирения, споры, потери, утраты и боль. Я хочу испытать это все. Я готова ко всему, что подкинет мне моя жизнь. Жизнь должна быть полна эмоций и крутых поворотов. Жизнь – это бесконечный водоворот, в который вас постоянно затягивает, и из которого вам так не хочется выбираться.

Жизнь – это не просто промежуток времени от нашего рождения до нашей смерти. Это гораздо большее. Это нечто невероятное, что есть у каждого из нас, раз мы все находимся здесь. Необходимо ценить свою жизнь и беречь ее, как самый драгоценный камень, ведь она такая же хрупкая, как и он.

Когда я дописала последние строчки, я бросила ручку в пенал, захлопнула тетрадь и положила ее в сумку.

Я так устала за этот день, у которого было такое хорошее начало, и такой печальный конец…

Не буду лукавить, если скажу, что сегодня у меня даже появилось желание пойти в колледж. Я проснулся за два часа до начала занятий, потому что хотел успеть забрать свой мотоцикл из ремонта, а это означало поездку на другой конец города. Мне хотелось, как можно скорее оказаться в колледже, чтобы снова увидеть её. Я знаю, что ее зовут Джессика, но мне так больше нравится говорить, потому что это звучит загадочно и немного романтично.

Когда я зашел на кухню, мои родители завтракали. За окном едва успело рассвести.

– Ты сегодня рано, я думала, что тебе сегодня к десяти, – отметила мама, потягивая свой любимый черный чай.

Отец сидел молча, но я знал, что он тоже хочет услышать ответ. То, что говорила вслух мама, это было тем, о чем он бы никогда не решился спросить. Он убежден, что некоторые темы мужчинам вообще не стоит обсуждать, как бы им не было интересно.

– Я поеду за мотоциклом, а оттуда сразу в колледж, – я открыл холодильник и достал сыр.

– Что? Боже, нет! Твой отец отвезет тебя в колледж, а мотоцикл вы сможете забрать после занятий, – мама поставила свою кружку на стол, забыв, зачем она вообще здесь сидит. Ее глаза расширились, а на лбу выступили мелкие вены. Она всегда становилась такой, когда начинала волноваться.

– Мам, я не собираюсь забрать мотоцикл и уехать из города. Я поеду в колледж, честно, – я нарезал сыр и уложил его на один из кусков багета, которые лежали в тарелке на обеденном столе.

– Да неужели! В школе ты постоянно такое выкидывал. Я не хочу на второй день твоей учебы в колледже оказаться в кабинете директора, объясняя, почему ты не явился на занятия, – мама вся покраснела от злости и едва не срывалась на крик. Она была одной из тех женщин, которые любят, когда у них все под контролем, а когда что-то начинает выбиваться из их плана, они сходят с ума. Я безумно люблю ее, потому что порой ее распорядок действительно помогает мне, но в такие моменты, как этот, я просто ненавижу ее дотошность и недоверчивость. Хотя это неудивительно. После всего того, что я творил в школе, я удивлен, что она еще не наняла для меня охрану и не надела на меня наручники.

– Мам, я обещаю, что теперь все будет по-другому. Просто поверь мне, доверься мне, я не знаю, что еще сказать. Просто я обещаю тебе, нет, я клянусь, что никуда не уеду и не выкину очередную глупость. Мне нравится этот колледж, – в этот момент я едва не засмеялся, потому что еще вчера я был готов поджечь это белое, до невозможности идеальное во всех мелочах, здание, – Я встретил там хороших людей, я хочу увидеться с ними сегодня. И поверь мне, мам, я ни за что не упущу этой возможности.

Мама улыбнулась и опустила голову, я знал, что на ее глазах выступили слезы. Если у меня когда-нибудь будет сын похожий на меня, я уже знаю к чему готовиться. К бесконечным бессонным ночам и бесчисленным посещениям школы и полицейского участка.

– Знаешь, в этот раз я поведусь на твою красивую речь, хотя, поверь мне, я не верю тебе даже самую малую капельку, потому что ты слишком много врал мне в последнее время, хотя нет, ты не просто много врал, ты врал мне постоянно.

И тут отец поднял голову. Он внимательно посмотрел на меня и встал из-за стола. Он тоже натерпелся от меня, поэтому я всегда ждал от него удара. Не знаю какого именно. Удара в нос, в глаз, в челюсть, или морального удара. Я всегда боялся, что отец выскажет мне все, что у него накопилось за все те годы, что я их доставал. Но он всегда молчал. Я видел, как он постоянно сжимает губы, чтобы не сорваться. Порой он краснел от злости, потому что она буквально переполняла его.

– Езжай за своим мотоциклом, а оттуда сразу в колледж. А вечером я хочу поужинать всей семьей, так что не задерживайся, после занятий сразу домой, – отец вытер губы белым вафельным полотенцем и вышел из комнаты, так и не дождавшись моего ответа. Просто это и не было вопросом, это скорее, было приказом.

– Мы что-то будем праздновать? – спросил я, наливая себе кофе.

– Поговорим вечером, просто приди к ужину, отцу будет приятно, что ты хоть раз выполнишь его просьбу, – мама положила руку на мое плечо и улыбнулась. Я заглянул в ее карие глаза, они были такими добрыми, но такими уставшими. Неужели это я ее так потрепал своими выходками?

– Мам, это не была просьба, он просто приказал мне, что делать.

– Ты же знаешь отца. Ему нелегко говорить с тобой, он не хочет давать слабину, боится разбаловать тебя, но поверь мне, он хочет все наладить.

– Ладно. Тогда до вечера? – я выпил залпом кофе и уже хотел уходить, как вдруг остановился и вернулся к маме. Я поцеловал ее в щеку, как делал в детстве. Я видел, как ее глаза загорелись от счастья. Она узнала во мне того прежнего Джека, который никогда не позволял себе ее обидеть и причинить боль. Я улыбнулся ей, а потом сказал, что люблю её. Не знаю, почему я это сделал, может быть, потому что действительно любил ее до безумия, но никак не осмеливался этого сказать, а может, потому что у меня было хорошее настроение, и мне так хотелось дарить его всем остальным вокруг меня. Я знал, что маме это будет приятно. Когда я уходил с кухни, она стояла, опершись руками о стол, а на ее лице сияла улыбка, а глаза, которые всегда были потухшими, вдруг заиграли новыми красками, и по-настоящему светились от счастья. Я давно не видел ее такой спокойной и счастливой.