Георгий Вирен - Птица Ночь

– Муан, – пробормотал бритый.

Толстяк торжественно представил Ясава, который почти ничего не слышал, потому что смотрел во все глаза на новых знакомых и с каждым мгновением всё больше постигал их ум и свою неопытность.

Все опять помолчали.

– Так-с, – сказал опять узколицый Йердна, но ничего не добавил. Уже Ясаву стало не по себе от затянувшегося молчания, уже противное першенье подступило к горлу. Никто и не думал начинать. Авов сидел с рассеянной улыбкой и иногда вытирал платком вспотевшее лицо. Йердна постукивал пальцами, потупив взор. Муан вообще закрыл глаза и откинулся на спинку стула.

У Ясава начало чесаться подмышками и ниже лопаток. Остальные были спокойны. Наконец, когда Ясав совсем было уж рот раскрыл, дверь легко приоткрылась.

– Пожаловала, – процедил Йердна.

Она была золотоволосой, как дикая лисица, она была зеленоглазой, как лесная северная рысь.

АГНИ (сон)

…Вернулся?

– Из дома не выходила?

– Нет, мне сено нравится. Не то, что в прошлый раз: оставил в какой-то яме – тоже мне дом…

– Где опрокину я подружку и в горло опрокину кружку – там, значит, я построил дом, тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом…

– Распелся, ишь ты, а я тут голодная сижу…

Ох, сколько же он принёс!.. Дня на два хватит.

– Слушай, свёрток не потеряла?

Каждый раз, когда уходит, отдаёт мне этот свёрток. Там всё бумажки, бумажки…

– Добавь туда про дом песенку-то.

– Ещё не сочинил, вечером тебе спою, тогда и запишу… Лучше ещё раз повтори, кому отнести это должна, если что.

– Да помню, помню я. Туда-то и туда-то, передать тому-то…

– Ну вот и молодец!..

ЯСАВ (сон)

…Помогите мне демоны, демоны полей моих… Соха моя тяжела, и сноровки нету, и земля неохотно открывает своё тепло. Но не вернусь я в дом, не вернусь к жене своей, пока не выполню то, что назначил на сегодня… Крепче, руки – скоро я посею здесь зёрна жёлтые, крупные, крепкие… А как дадут они всходы, да заколосятся – то-то будет радости в моём доме, демоны полей моих…

АГНИ (сон)

– Слушай, хотела бы ты жить на одном месте, в деревне, в своей хижине? – Глаза странные, грустные. Проверяет. А мне и притворяться не надо – мать у меня была шлюха, а все отцы – бродяги, какая там деревня!

Мы с мужем моим так свой век проживём, спину не гнув, в скотину не превращаясь, как птицы только живут.

У нас с мужем моим дорога одна, а уж куда заведёт она – о том не с нас спрос…

Мы с мужем моим…

ЯСАВ (явь)

– Значит, так, – сказал Авов.

– Как самочувствие высокороднейшего? – перебил его Йердна.

– Спасибо, э-э, сынок, хорошо. То есть, к сожалению, хорошо…

– А помните, в прошлом-то году?

– Да-да! – Ясав заметил, что толстяк ещё чуть-чуть порозовел, а золотоволосая Агни улыбнулась чему-то. Муан, раскрывший было глаза, когда вошла Агни, закрыл их снова и начал тихонько раскачиваться на ножках кресла.

Авов, кажется, не хотел больше ничего говорить, и тогда Йердна опять сказал:

– Так-с.

Сказав это, он посмотрел на Авова. Авов кивнул головой.

– А почему, собственно, он? – улыбнувшись, произнесла Агни. Муан пожал плечами, не раскрывая глаз. Йердна галантно поклонился Агни, Авов же ещё раз кивнул головой:

– Так будет лучше. Опыт, сами знаете. Я – вообще, он – в частности. Я думаю, так.

– Любимчики? – ещё очаровательней улыбнулась Агни.

– Ради бога, ради бога, не надо! – пропыхтел Авов. Йердна как-то замкнулся, отчего стал казаться ещё более замороженным, но сказал:

– И всё-таки.

Во время этой беседы Ясав уже несколько раз украдкой под столом вытирал потные руки. Голова шла кругом.

Йердна был настойчив.

– Листья, – сказал он, и все напряглись. Ясав почувствовал это. Даже Муан открыл глаза.

– Вы уверены, что дело в листьях? – уже невозможно очаровательно улыбнулась Агни.

– Вот-вот! – видимо обрадовался Авов. – Мятеж!

Муан открыл рот и сказал:

– Ха!

«Демоны, демоны», – в тоске подумал Ясав. Ему мучительно хотелось тоже сказать что-нибудь.

– А ваше мнение? – Йердна вежливо наклонился к Агни.

– Надеюсь, охрана будет надёжной! – Казалось, не было предела её очаровательной улыбке.

– Не обижай меня, – пококетничал Йердна, и Ясав почувствовал, как все расслабились, и сам он почувствовал себя как-то спокойнее.

– Ну что ж… – Йердна встал. – Предварительный обмен мнениями, – я думаю, что выражу мнение досточтимого Авова, – можно считать завершённым. Думаю даже, он окажет решающее воздействие на результаты нашей работы. И позвольте мне оценить то единство основных воззрений и весьма полезный, разносторонний подход к вопросу, проявленный здесь незабываемыми словами Великой Бабушки: «Удовлетворена, детки мои! Глубоко удовлетворена!»

Йердна говорил всё громче и громче, но странно – его голос не заглушил, а наоборот, непонятным образом позволил Ясаву услышать в комнате некое постороннее сопенье, доносившееся откуда-то извне.

– А вы? – обратился Йердна к нему как раз тогда, когда Ясав, со всё возрастающим уважением, проникался необыкновенными качествами своих новых знакомых. Он чувствовал, что сам умнеет на глазах, когда почти непринуждённо склонив голову, ответил:

– Да!

Йердна сел.

– А теперь о деталях, – весело проговорил Авов. – Фазанов уже загрузили.

– Зелени, зелени побольше, хоть сушёной, – проговорил Муан. – И обязательно хлопкового масла: в провинции хорошего не достанешь.

– Я жить не могу без дынь, – вздохнула Агни. – И не забудьте про морскую воду для ванн.

– Всё-все учтём, – благодушно пропыхтел Авов. – На то меня и поставили, чтоб я всё учитывал. Да поможет нам Великая Бабушка!

Тут уж встали все, и Ясав понял, что заседание кончилось.

И удивительно – он до вечера думал, напряжённо думал о чём-то, но даже тень мысли не посетила его усталую голову. И лишь перед сном он удивительно ярко представил себе Агни, держащую в длинных пальцах прозрачный ломтик спелой дыни.

Уже несколько дней забываю ставить даты. Завораживает меня эта история, определённо завораживает. А чёрт с ними, с датами – не дневник ведь пишу! А потомку моему – я так чувствую – до большой лампочки будет, писал я это в среду или в пятницу (я и сам-то дни часто путаю)…

Вишь ты, Георгий – уже о потомках заботиться начал, всего-то ничего накропал, а уже пьедестал приспосабливаешь. Не о том, не о том думаешь!

Вперёд!

«Дышала ночь восторгом сладострастья…» Чушь какая! Заразился от нашей бухгалтерши Клавочки и теперь весь день повторяю, как патефон. Надо же вообразить такое! А ведь кто-то когда-то сочинял, как я, сидел, писал, марал черновики, потом родилось: «Дышала ночь…» Тоже – литература. Угар нэпа, даже вроде ещё раньше. Ладно, начнём помаленьку.