Евгений Пинаев - Требуется Робинзон

– Да уж! Судя по твоей «трудовой».

– Ну вот. А мотор, – он приложил ладонь к сердцу, – мотор стучит вразнос. Никакая комиссия не допустит с моей ишемией. Это одно. А другое – мне важно обосноваться на этих берегах, а вот как? Пока не знаю. Шхуна твоя – первая зацепка. Ступенька, понимаешь? Отдышусь на ней да огляжусь и, может, шагну на следующую.

– П-па-анятно…

Он не договорил. Откуда-то со стороны носа, из непроглядной тьмы за фок-мачтой, что делила кают-компанию на две половины, раздался сонный возглас:

– Тихо, баушки, кругом шпиёны!

Шкипер сморщился, как от кислого, а тьма разъяснила:

– Это не я, это моими устами говорит народная мудрость! Базлаете, как на базаре, а я краснеть вынужден, приобщаясь к тайнам мадридского двора!

– Молчать, орясина, расстрига, ковбой-засоня! – гаркнул Билли Бонс во всю мощь пиратской глотки, гаркнул весело и пояснил: – Это Генка-матрос проснулся. Но я бы назвал его Боем Длинное Ухо.

– Нормальное ухо! – донеслось, как из гроба. – Оба ухи нормальные, и не надо вешать ярлыки! Зато я знаю теперь, что вы ни в грош не ставите меня и Проню. Спасибочки вам, Петр Петрович, уважили!

– Вознесемся на палубу, – поднялся шкипер. – Этот вахлак не даст поговорить.

Они поднялись наверх.

С раскаленного причала несло вонью.

– Контейнер полон отходов, а золотарей не можем дождаться, – пояснил шкипер. – Они и не приедут – давно не плачено. Завтра аврал объявлю. Вёдрами и – в те заросли тростника. Пусть рыбы кормятся. Здесь у нас уйма ставриды и пикши. Иногда ловим для разнообразия стола. Знаешь, пойдем ко мне, там и договорим.

Однако в каюте он начал с характеристики своих подчиненных.

– Генка-матрос – бывший студент с недавним армейским прошлым. Говорит, что выперли его из университета за аморалку и сразу, естественно, загребли. Парнюга своеобразный, но с характером, афганец, как и Проня. Генка стишки пописывает, по девкам шляется. Ему жизнь на шхуне – малина. Говорит, что пока другой не нужно. Блудит где-то в городе, на судне лишь отсыпается во время вахты. Проспится и третирует своего капитана всякой вульгарщиной. Ну, ты же слышал!

– А боцман?

– Проня с Южного берега. У матери свой домишко при каком-то санатории. Каменная хибарка на самом берегу. Хороший парень, но с дисциплиной… Ну, ты же слышал вчера!

– Варвару я уже видел, – улыбнулся Константин.

– А с муженьком, с Санькой-механиком, еще познакомишься. Та еще парочка – баран да ярочка! Куркули! Видел домишко по ту сторону причала? Там у нас что-то вроде гостиницы и склада для краски и разных веревок. Кухонька там же. Варька готовит иной раз, там они и живут, но… Но! У них где-то есть усадьба. Не слишком далеко, а хозяйствует якобы какой-то наймит. Вот где секреты мадридского двора, а не здесь, не на шхуне. В общем, с этой парой, Костя, держи ухо востро. Будут третировать – не поддавайся, в обиду себя не давай, но постарайся сразу поставить обоих на место. С ними – только так.

– Как я понял, это весь контингент?

– Наш – да, но есть и пришлый. Заглядывает иногда Васька Дробот. Вон их домина, – и подойдя к окну, указал Константину на дом за высоким каменным забором, стоявший почти у шоссе, там, где оно поворачивало от берега, плавно поднималось в гору и делало новый крутой поворот, чтобы взобраться теперь на гребень обрыва и исчезнуть в поселке. – Варька и Санька частые гости в том доме, а Васька заглядывает к нам. Мы его не жалуем. Шпана! Здоровенная дубина и главный здешний хулиган. Поэтому я и не взял его матросом. Собрал вокруг себя шайку огольцов, и нет на него управы. На борт стараемся не пускать, так он у Варьки кантуется. С ним тоже познакомишься. И зря его Проня приваживает. В шахматы, вишь, играют!

– Кажется, я уже…

И Константин рассказал вчерашней о стычке на палубе «Черноморца».

– Та-ак… Если он тебя заприметил – плохо. Будет по возможности гадить.

– Ничего, не съест.

– Как знать, как знать… – поморщился Билли Бонс. – Однако вернемся к нашим баранам. Ты чем занимался в последнее время?

– Преподавал навигацию в институте водников. В Сибири, – уточнил Константин.

– Ну, она здесь тебе не понадобится

– Ставлю условие, Петр, – и, нагнувшись к шкиперу, словно доверяя тайну, попросил: – Не говори никому о моем капитанстве, лады? Штурман – и штурман. Бывший. Если спросят.

– Молчание – золото, – усмехнулся шкипер, – а его у меня пуды. Такой монетой согласен платить за труды, – срифмовал он и снова усмехнулся. – И знай, каких-то особых забот у тебя не будет. Они – прерогатива боцмана. Он и с чековой книжкой знаком, и с ведомостью на зарплату, и к доставке оной на шхуну. Твоя забота – наладить отношения со всеми, особенно с Варькой и Санькой. Изжогой не маешься? – поинтересовался шкипер и тут же пообещал: – Будешь! Она может готовить, но если вздумает кобениться, то такого нафордыбачит…

– Дал бы по шапке – и нет изжоги.

– Больно ты скор! Но с ними это не проханже. Столько крови испортят – не возрадуешься. Такой у них подлый норов.

– Спасибо за информацию. Учту.

Шкипер движением ног сбросил кирзачи и размотал портянки.

– Сейчас прокачусь на Южный берег, а ты поступай, как знаешь. Хочешь, оставайся и привыкай, есть дела в городе – прошу со мной.

– Нет, я останусь на шхуне.

– Твоя воля, коли ты домосед. Сейчас Проня прибудет. За хлебом уехал. Он тебе место укажет, команду на всякий случай я дал еще вчера. Он тебя бельишком снабдит. И вообще, пока меня нет, все вопросы к нему. Проня – парень бесхитростный. Ежели полюбит – будет верен. С ним ты, думаю, подружишься.

Константин проводил шкипера до катера и ушел с причала, когда возле шхуны появился грузовичок, с которого Проня начал таскать в домик мешки с хлебом.

Та еще парочка – баран да ярочка! Куркули! В общем, с этой парой, Костя, держи ухо востро. Будут третировать – не поддавайся, в обиду себя не давай, но постарайся сразу поставить обоих на место. С ними – только так.

Константин поселился в узком отсеке по правому борту. Обстановка – койка и тумбочка. Перекошенная дверь до конца не закрывалась, отчего в этот деревянный пенал всегда узким лучом попадал свет из кают-компании, но эта мелочь не беспокоила нового матроса.

– Кэп слиняет в Ростов, а нам, случись что, обеспечена ха-арррошая клизма! Верно, Константиныч? – кинул боцман пробный шар насчет их ближайшего будущего, добиваясь от новичка прогнозов на этот счет. Но тот ограничился дежурной фразой: «Будут бить – будем плакать» и попросил Проню показать ему все закоулки шхуны. Боцман повел его за фок-мачту в носовой кубрик, утонувший в полумраке и пахнувший пылью.