Владимир Левендорский - SWRRF. 20?? Воспоминания из будущего. Книга третья

За прошедшие четверть с лишним века ничего кроме этого соломонова решения предложено не было. И Мировым правительством, и Евросоюзом оно было признано правовой нормой. И эта норма неукоснительно соблюдалась в Городе

Но ещё нельзя было и спросить абы о чём, чтобы не нарваться на обвинение во вмешательстве в личную жизнь и, опять же, в покушении на «права и свободы». Под запретом, например, оказались привычные англоязычное «how do you do» – за откровенное и беспардонное вмешательство в личную жизнь, – и русское «здравствуйте», как прозрачный намёк на плохое состояние здоровья или, по крайней мере, не очень свежий вид.

В общем, здесь нельзя было подойти и привычно сказать: «Привет! Как дела? Девушка, а как Вас зовут?» Тут же мог быть вызван адвокат, чтобы зафиксировать Ваше вмешательство в личную жизнь, оскорбление или ущемление в правах, путём причисления к некой возрастной и половой группе. Этих адвокатов, нотариусов на Главной улице было, даже, больше, чем всяких экстрасенсов, колдунов, магов, шаманов и целителей. Просто они не так бросались в глаза. Только самые известные и уважаемые вывешивали у входов в дома, сделанные «под бронзу» таблички. Это следование давним традициям считалось признаком солидности и респектабельности. Большинство этих адвокатов просто снимали небольшие комнатушки с окнами на Главную улицу или Бульвар. Их электронные помощники нещадно пытались спамить информеры всех, проходящих в радиусе двухсот-трёхсот метров. И это почему-то не считалось ни вмешательством в личную жизнь, ни нарушением прав и свобод. Как и откровенное шпионство за всеми, проходящими мимо, с помощью не меньше десятка камер и направленных микрофонов, установленных под окнами адвокатских комнатушек. С их помощью эти защитники прав и свобод пытались зафиксировать хоть какие-то конфликты, хоть малый намёк на их возможность и тут же стремглав неслись на улицу, пытаясь обогнать конкурентов, чтобы предложить свои услуги. Обвинить их в незаконной слежке было практически невозможно. Они, если что, уверяли, конечно, что оказались рядом с конфликтующими совершенно случайно, просто «проходя мимо к себе в офис». А если им приходилось прибегать в качестве доказательств к своим аудио-видео записям, заявляли, что их совершенно случайно сделала система безопасности их офиса….

Конечно, пока даже здесь, в Городе, подавляющее большинство было вполне нормальными людьми, не страдающими правозащитной паранойей. Но немало было и тех, кто в той или иной степени был ей подвержен. Но, главное, с каждым годом всё больше становилось людей просто нервных и быстро возбудимых. Их могла вывести из себя любая мелочь. А устаревшие Системы Контроля Эмоционального Состояния Модулей Безопасности не всегда своевременно срабатывали. И тогда, под горячую руку, в чём тебя только не могли обвинить. И даже если в суде выяснялось, что все эти обвинения были необоснованными, ты всё равно убивал уйму времени на судебные заседания. Но зато адвокаты, которые успевали подсуетиться, неплохо зарабатывали…

В общем, всё зависело от того, «на кого нарвёшься». Почти стопроцентные неприятности тебе были гарантированы, если ты «нарывался» на кого-нибудь из муниципальных служащих. А их, как оказалось, на Главной улице было подавляющее большинство, чуть ли не две трети. Александр, даже, поначалу не поверил в это, когда, пытаясь найти жертву для первого знакомства, начал сканить Идентификаторы всех встречных.

«В бо ’льшем приближении» в этом, оказалось, не было ничего удивительного. Мало того, что все эти чиновники ежедневно заполняли центральные улицы Города, так сказать, по долгу службы, потому что здесь были сосредоточены уважаемые учреждения, в которых они работали, так ещё больше половинных из них здесь и жили, как в самом безопасном и «престижном» районе».

Александра очень удивило другое, когда он решил «копнуть чуть поглубже». Оказалось, что все те, кто работал в мэрии Города, его многочисленных департаментах и конторах, составляли больше четверти населения Города. Ещё более заинтересовавшись проблемой, он выяснил, что в первый десяток послевоенных лет, когда Город переживал свой расцвет, городских чиновников было меньше трёх процентов. Причём тогда к муниципальным служащим относили и технических специалистов, и членов экспертных советов, которых вместе было почти половина этих служащих.

Когда Александр поделился этими своими статистическими наблюдениями с Владимиром, тот поначалу жёлчно сыронизировал: «Что делать, тут, видимо, воздух и почва такие – способствуют размножению чиновников». Затем уже серьёзно сказал: «Вообще-то, это хорошо известная закономерность: любая предоставленная самой себе административная система, без каких-либо реально ограничивающих её факторов, начинает бесконтрольно саморазмножаться, пожирая все доступные ей ресурсы. Да, собственно, это, наверное, закон для любой системы. Вот и в твоей биологии как? Запусти какой-нибудь грибок в приятную для него питательную среду, без каких-то там враждебных для него бактерий или микроорганизмов. Он быстренько начнёт разрастаться, пока всю эту питательную среду не сожрёт. Или, скажем, опухоль в организме с ослабленным иммунитетом. Тоже ж пока этот организм не сожрёт и вместе с ним не помрёт – не успокоится… А здесь, в Городе, всё на самом деле очень даже тривиально было… и есть.

Когда все эти евроэксперты проектировали послевоенное развитие Города, они, конечно, были себя на уме. Всю его жизнь программировали на десятилетия вперёд исходя из давно определённой модели развития Евросоюза. В этой модели место Города было самое периферийное – торгово-сервисный центр в геополитически важном транспортном узле. Но проектировали всё очень добросовестно, хотя и руководствовались уже тогда явно устаревшими идеями «постиндустриального общества». Но эти идеи кое-где ещё локально работали. В Городе, в тех условиях тоже. Здесь тогда были созданы тысячи ремонтных и сервисных предприятий и мастерских, магазинов, кафе, гостиниц, оздоровительных центров… Конечно, всё это питалось прежде всего товарными и финансовыми потоками, которые перекачивались через Трубу и ЕТМ. Но всё равно Город сам «зарабатывал на свою жизнь». А потому умел считать деньги и зря их не тратил. Само восстановление Города проектировалось в соответствии с давно отработанными в европейских странах высокими стандартами экологичности, энергосбережения и эффективности. Работу всей городской инфраструктуры, напичканной всевозможными сенсорами и датчиками, контролировал «электронный мозг города», вполне современный для того времени и с большим запасом мощности на будущее. Всё – вплоть до «капающего крана» на кухне в какой-то квартире, или слегка поднявшейся температуры на каком-то контакте в электросети в той же квартире или любом другом месте, слишком слабое или, наоборот, через чур яркое освещение какого-то участка самой окраиной улицы, проседание на любой городской улице дорожного полотна хотя бы на пару миллиметров…, – всё это тут же фиксировалось и в течении часа-двух устранялось или автоматикой, или ремонтными ботами, или, в особо сложных случаях, мастерами техслужбы Города. О финансовых расчётах и говорить нечего. Ещё за несколько лет до Войны во всех цивилизованных странах «электронные мозги» сводили дебет с кредитом и быстрее, и надёжнее, и точнее, чем любые самые маститые финансисты и самые поднаторевшие бухгалтера. И давно уже любая попытка человека вмешаться в работы «финансовых электронных мозгов» рассматривалась как попытка осуществления незаконных операций и очень тщательно расследовалась службами безопасности.