Евгений Пышкин - Свалка. Три повести

В молчании мы благополучно завершили первую часть плана. Теперь можно говорить свободно.

– Еще раз предупреждаю, возражения не принимаются, – напомнил Ордо. – А то я увидел недовольство на лицах экипажа. Дожидаемся ночного времени.

– Все-таки есть одна деталь, которая мне не нравится, – перебил Рэйл.

– Говори.

– Зачем дожидаться ночи? Мне кажется, экстремисты к этому времени завершат все свои дела и заметят отсутствие сигнала из столовой.

– Верно, – заметил Ордо. – А я и не подумал. Значит, действуем?

И вот тут не было возражений. Ждать столько времени. Да за несколько часов можно сойти с ума. Мы быстро соорудили из стола и стульев что-то вроде лестницы. Кид, как самый высокий из нас, взгромоздил командира себе на плечи. Ордо снял решетку, передал ее нам и тихо исчез в шахте.

Целая вечность прошла с того момента, как командир растворился в черном квадрате вентиляции. Он вернулся и, погрузившись в беспокойное молчание, рассматривал наши лица. Казалось, Ордо стал свидетелем чего-то невероятного. Того, что описать трудно. Мы знали, он прополз десятки метров в чреве шахты, был у вентиляционной решетки, выходящей в рубку. Что же там он увидел?

Наконец, командир прервал молчание и произнес:

– Ерунда какая-то. Бред. Объяснить не могу. Короче, увидел главаря экстремистов. Он занял мое место и по внешней видеосвязи болтал с полицейским.

– Он выдвинул ультиматум властям? – поинтересовался Кид.

– Да в том-то и дело, что нет. Суть его заявления: я готов состыковаться с полицейским челноком и сдать экстремистов. Спектакль какой-то.

– Может они заманивают полицию, чтоб захватить их в заложники?

– Ну, ты, Кид, тоже скажешь, как комету за хвост поймаешь. Скорее главарь шайки – подсадная утка из полиции. Но что-то здесь не вяжется. Я это чувствую, а рационально объяснить не могу.

– А где остальные экстремисты?

– Не знаю, – Ордо задумался, – когда проползал по шахте, то через решетки в отсеках я никого не увидел.

– Ну, может, они в комнате отдыха?

– Не исключено. Мой путь пролегал мимо этого помещения.

***

Вот уж не знаю, что задумали экстремисты. Предположение Ордо мне казалось самым вероятным, хотя и он не был уверен. Какие мысли бродили в его голове? О чем думал? Я никогда не полагался на интуицию лишь потому, что не верил в нее, значит, и не умел ей воспользоваться. Да, командир иногда казался мне человеком не от мира сего, решения, что он принимал в различных ситуациях озадачивали меня. Из каких глубин сознания возникали они? А сейчас впервые я увидел, что Ордо колеблется. Что для меня лежало на поверхности, для него имело подводные камни. «Нет, все тут так просто», – повторял он, обдумывая что-то.

Ждать долго не пришлось. Мы услышали осторожный стук, эхом прокатившийся по станции – причалил полицейский корабль. Спустя недолго время двери столовой открылись. Вошедший полицейский произнес:

– Вы свободны. Скажу, вам повезло…

– Что главарь оказался вашим человеком? – спросил Ордо.

– Почему?

– Ну, так он…

– Нет, он не работает на нас. Главарь оказался психом. Шарики за ролики заехали, проще говоря. Когда мы его скрутили, он заорал: «Это не я! Это все он! Осел! Он вселился в меня вынудил сдать ребят легавым!» Причем здесь животное? Псих, одним словом. Так что, забейте и радуйтесь жизни.

Вот тут-то я реально испугался. Страх за наши жизни отступил на второй план. Он померк. Осел! Опять он! В мозгу вспыхнули одна за другой мысли и невероятная гипотеза, объясняющая произошедшее сложилась сама собой.

Если полицейский не врет, да и с какой стати ему обманывать, если осел действительно вселился в главаря шайки и внушил ему сдаться полиции, то для чего? В чем его мотив? Зачем он отвел опасность? Почему осел не вселился ни в кого из нас, не подчинил своей воли? Но я прогнал бредовые мысли. Я не поверил им, хотя человек всегда цепляется за определенность, он не желает оказываться в мире хаоса. Если существует страх, имеющий в себе определенные черты, то людям он не опасен, ибо есть образ врага, они видят, с кем борются. Ужаснее всех неопределенность, состояние подвешенности, когда дышит в лицо бездна, желающая лишить тебя разума. Так и моя гипотеза всего лишь попытка удержаться в рамках доступных понятий и ощущений.

Мне не удается писать дневник более или менее периодично. Паузы по продолжительности разнятся. Иногда это день или два, порой целая неделя проходит в молчании, и я не открываю текстового файла. Только что глянул в свойства, и убедился – целый месяц не было изменений, но случилось многое.

После происшествия на «Ионе» наша стажировка окончилась. Это и понятно, волей случая количество человек, знающих о проникновениях в инопланетные цивилизации, увеличилось. Полицейские покинули станцию, и сразу же вышла на связь родная планета. Суть сообщения: на «Иону» пришлют трех техников в сопровождении сотрудников правоохранительных органов. Под их присмотром новый персонал займется ремонтом оборудования. Мы не обсуждали решения чиновников, ибо и так все ясно. Они вновь хотят замести следы. Параллельно с восстановлением новоприбывшие люди подчистят модули памяти, чтоб нигде не осталось следов бесчинства бандитов на «Ионе». Похоже, мировое правительство превращается в диктат. С одной стороны и страшно и смешно. Неужели они думают навсегда похоронить историю о вмешательстве в иные цивилизации. На мой взгляд, рано или поздно все всплывет, причем в самый неподходящий момент и в самом неподходящем месте. Только ослепленные и самонадеянные жители планеты могут считать, что силовое вмешательство способно изменить жизнь или остановить ее на желаемом уровне. Сколько раз в нашей истории один строй менял другой именно в то мгновение, когда все казалось незыблемым. Да, я до сих пор не верю в судьбу и, скорее всего, в те смутные времена под леденящей маской судьбы скрывалась сумма воль большинства. Ее не смог одолеть единоличный диктат, и все менялось в худшую или в лучшую сторону.

Итак, меня, Лаца, Ордо, Кида и Рэйла отправили на родную планету для психологической реабилитации. Под этой обтекаемой формулировкой пряталось вредное воздействие на психику. Промывание мозгов. Безусловно, с нами, точнее с каждым в отдельности, беседовал психолог. Он помог преодолеть стресс, сгладить впечатления. В особенности это касалось меня и Лаца. Нас считали зелеными юнцами, а, значит, более незащищенными, еще не сумевшими выработать психологического щита к стрессовым ситуациям. Я напечатал здесь так, как сказал врач. Не разбираюсь в психиатрии, поэтому не смог описать своими словами. Образности не хватает. Но я это понял, не сразу, конечно, врач пытался убедить не рассказывать посторонним людям об экстремистах. Он делал это незаметно, поэтому не сразу я и расчухал. Вспоминаются лишь отдельные слова-маяки, слова-коды: «долгий ящик», «несущественное». Всю витиеватость речей врача я не в силах передать, но цель ее понятна. Метод завуалированного психологического давления работал эффективно. Я ничего не предъявил бы полиции. Выступить свидетелем? Рассказать все как есть? Тщетно. Допустим, правоохранительные органы поверили мне. Хотя нет, это немыслимый вариант. Во-первых, они работают на диктат, поэтому слушать меня не станут. Во-вторых, в словах психолога не было ничего противозаконного, ибо речь – пустышка. Важна интонация, подтекст. Слова не имеют ценности. Это лишь обманка, ширма, действующая на подсознание.