Коллектив авторов - Два ангела на плечах. О прозе Петра Алешкина

Увидев Игорька на редкость унылым, Разин обратился к жене, Светлане Михайловне:

– Что с ним? Случилось что? Двойка?

– Нет… – ответила жена. Она недавно вернулась из школы, готовила обед, доставала квашеную капусту из холодильника. – Может, его поразил обморок Иринки Пугачевой?.. Понимаешь, – Светлана Михайловна поставила тарелку с капустой на стол. Разин с отвращением вдохнул надоевший кислый запах, – вызвала я ее к доске, она два слова произнесла и вдруг к стене прислонилась и поползла, поползла по нней вниз, колени подогнулись и кувырк на пол, как подбитая синичка… До сих пор в голове стоит стук от ее удара затылком о паркет… – Светлана Михайловна отвернулась к холодильнику и вытерла щеку ладонью. – Я думала – умерла!.. голодный обморок… От голода вся прозрачная стала, светится».

Но не хватает духу у майора Разина сделать задуманное. Подумал, а как же семья? Выбросят их из казенной квартиры, с голоду помрут. От такой картины помутнело в голове, направил самолет на голый берег Москвы-реки. Не знал майор, что уже и его напарник Пугачев выносит замысел. Вот только рассчитать нужно точно, чтоб наверняка, всей массой самолета обрушиться на кабинет того, кто столько горя принес нам.

Такие произведения Петра Алешкина и такая деятельность издательства «Голос» не могли не вызвать раздражения у определенных кругов. А тут еще семилетний юбилей издательства, с большим общественным резонансом прошедший в Центральном Доме литераторов! Выступали известные писатели, политики. Говорили о вкладе «Голоса» в отечественную культуру, о подвижничестве самого Петра Алешкина.

Что могли возразить на это те, кто призывал народ, как в повести, защищать их теплые кресла, кто набивал карманы и жирел на несчастье страны?

Они прибегли к привычному им методу – вранью. В их желтых листках стали появляться нападки на «Голос», на его издания. Алешкин не обращал внимания. Но однажды, смеха ради, прочитав уж особо гнусную и нелепую писанину, подал в суд и тот определил взыскать с клеветников весьма приличную по тем временам сумму.

Издательское дело нынче требует много сил, терпения. Это постоянное отсутствие денег на издания, это изматывающие душу переговоры с банками, дерущими за небольшой кредит в три раза больше; это сплошная нервотрепка, когда не спишь ночами. Не многие выдерживают такой темп и образ жизни. Уходят бывшие соратники – покой дороже. А есть и такие – как говорил тот же Достоевский: «Осыпьте его всеми земными благами, утопите в счастье совсем с головой, так, чтобы только пузырьки вскакивали на поверхности счастья, как на воде; дайте ему экономическое довольство, чтоб ему совсем уж ничего больше не оставалось делать, кроме как спать, кушать пряники и хлопотать о непрекращении всемирной истории, – так он вам и тут, человек-то, и тут, из одной неблагодарности мерзость сделает. Рискнет даже пряниками и нарочно пожелает самого пагубного вздора…»

Осенью 1992 года в «Голос» позвонил секретарь Московской писательской организации Николай Дорошенко: не возьмется ли издательство выпустить новый роман Леонида Леонова? Это имя знает каждый более менее грамотный человек в России – как же, по сути последний из классиков! Для любого издательства составит честь выпустить такой роман.

Но все оказалось не так-то просто. Издательствам, клепающим деньги на откровенной макулатуре, до фени были заботы о какой-то там классике. Они понимали, что роман, тем более философский, им денег не принесет. То ли дело чтиво для невзыскательного читателя: «Месть проститутки» или «Разборки мафии»!

Потому-то писатели и решили обратиться к Петру Алешкину, зная его природную боль за русскую культуру, зная его стремление не дать этой культуре погибнуть.

Жил Леонов на Большой Никитской. Встретил Алешкина и Дорошенко, провел в свой кабинет. Это была довольно большая комната: книжные шкафы, стол, заваленный бумагами, пара старых деревянных кресел. В углу отгороженная шкафом кровать.

Леонов уже плохо видел, но старался пристально рассмотреть молодых для него писателей. После инсульта, одна щека неподвижна, седые волосы зачесаны назад. Говорил он тихо, лишь одним краешком рта.

Роман назывался «Пирамида». Писал его Леонов сорок лет. Это были пять толстенных папок, возвышавшихся над столом на полметра.

Он взял верхнюю, развязал. Страница была вся склеена из кусочков бумаги с правленым дочерна текстом.

– Только один экземпляр. С собой не дам. Если хотите, приходите и читайте здесь.

– А если ксерокопировать? – предложил Алешкин.

– Давайте. Но с собой не дам.

– Так мы ксерокс принесем.

– Мне говорили, что нужно полмесяца копировать. Шум, люди, а мне работать необходимо.

Создавалась странная ситуация: как же выпускать роман, если его даже нельзя отнести в издательство.

Пока решили переиздать знаменитый роман Леонида Леонова «Вор». Книга была очень хорошо встречена читателем. Ведь подросла молодежь, которая ничего об этом романе не слышала. Весь тираж быстро разошелся.

Наконец решилось дело и с копированием «Пирамиды». Алешкин уже поздним вечером привез первую папку домой и просидел над ней до утра.

Главная сюжетная линия романа такова: в сороковом году в России появляется Сатана. Он живет под видом профессора и возглавляет научно-исследовательский институт. Сатана обращается к Богу с покаянием. Бог посылает на Землю ангела Дымкова встретиться с Сатаной. Так начинается роман, в котором масса других сюжетных линий, характеров, философских откровений. При всем при том, встреча ангела с Сатаной не происходит.

Был и подзаголовок: «Роман-наваждение в трех частях».

Никак не решался Леонов на печатание романа: все ему казалось, что он не доработан.

К Алешкину привязался, звонил ему почти каждый день, советовался. Звал к себе. Таня, жена Алешкина, шутила, что Леонид Максимович стал уже членом их семьи.

Много было переговорено вечерами. Обоих мучило то, что делается сейчас в России. Леонов говорил, что нынешняя власть тянет страну в пропасть и переживал, сумеет ли народ опомниться.

Леонов вновь и вновь переделывал отдельные фразы романа. Это могло продолжаться бесконечно. Тогда Алешкин втайне от него взялся за редактуру книги. Два месяца сидел над романом. В текст не вмешивался, ничего не вычеркивал и не добавлял. Делал только вставки, да выбирал один вариант эпизода из нескольких.

Леонов пока согласия на издание романа не давал, несмотря на уговоры окружающих. «Как ты с ним ладишь, с таким капризным?» – удивлялись окружающие.

«Но мне с ним было легко, – вспоминает Алешкин. – Когда я думал о нем или бывал у него, я всегда испытывал какой-то душевный покой, и какую-то нежность к нему. Думаю, что и он отвечал мне тем же. Иногда в особо доверительные минуты он жаловался мне на свою не простую жизнь, становился каким-то беспомощным, похожим на обиженного ребенка, которому хочется прижаться к груди матери, чтобы она его приласкала, посочувствовала, погладила по головке».