Алекс Ведов - Тени иного. Повести

– Ну, в двух словах трудно рассказать… По-разному. Например, у многих животных может порождать повышенную агрессивность, возбуждение. У людей обостряются неврозы, психические заболевания, подскакивает артериальное давление. Да что там люди – реагируют куда более примитивные организмы. Даже черви и насекомые реагируют, опыты такие проводились… Поэтому я думаю, это животное… оно как раз проявляет высокую агрессивность из-за этих вспышек.

– Надеюсь, Варвара, вы это следователю тоже рассказали? Для полноты картины?

Она невесело усмехнулась.

– Конечно, я высказала Игорю Александровичу свои соображения по этому поводу. Но что с того? Это же к материалам дела не приобщить, правильно? И если бы ещё знание этого как-то помогло нам себя обезопасить… Уж не говоря о том, что погибших не вернуть.

– Это точно… – проговорил Сергей.

Они постояли некоторое время молча, глядя на переливающиеся сполохи, которые уже захватили половину небосвода.

– Варь, – нарушил молчание Сергей, – я слышал, что у вас тут какая-то важная научная работа. А в чём суть, не расскажете? Говоря проще, для профана вроде меня?

Варвара удивлённо подняла стрельчатые брови.

– Если вам интересно… Я исследую влияние факторов природного и техногенного происхождения на мутации микроорганизмов в районах европейского Севера. Это тема моей будущей диссертации. Вот, собираю материалы, провожу исследования.

– И что вы нашли? Если в двух словах?

– Ну что ж, попробую в двух словах… Вы знаете, несколько лет назад у местных млекопитающих обнаружили необычный вирус. Похож на тот, который вызывает бешенство. Скажем так, родственный по генетической структуре, но принципиально отличается от него. Обычный вирус внедряется в ядерную ДНК, перестраивает её по своему образу и подобию, и так размножается. Ну, про ДНК в ядрах клеток вы же помните, в школе проходили на уроках биологии? В ней закодирована информация обо всём организме и передаётся потомству.

– Ну да, чего-то помнится, – кивнул Сергей. – Двойная спираль и всё такое…

– Да-да. Так вот, этот неизвестный вирус, судя по предварительным результатам исследований, передаётся от клетки к клетке не через ядерную ДНК, а через митохондриальную. Другими словами, генетическая информация в клетке, сосредоточена, кроме ядра, ещё и в других образованиях – в митохондриях. Это такие субклеточные структуры, отвечающие за энергообмен внутри клетки. Такой способ передачи, вероятно, эволюционно более древний, чем обычный.

– Вот как? И что это значит? – спросил Сергей, чувствуя себя дураком и невеждой и отчасти досадуя на себя, что затеял этот разговор.

– Если это подтвердится, – увлечённо заговорила Варвара, – это будет означать, не побоюсь этого слова, настоящий переворот в биологии! Мы много нового узнаем о возникновении механизмов передачи наследственности и вообще самой жизни на Земле.

– А этот вирус, про который вы сказали, насколько он опасен? – осторожно спросил Сергей. – Ну, опасней, чем обычный?

– Пока неизвестно. Надо дальше исследовать. Известно только, что некоторые местные животные заражены этим вирусом. Но вы так не беспокойтесь, Сергей, – с улыбкой добавила Варвара. – Дикие животные в природе всегда являются носителями разных вирусов, это в порядке вещей. Так всегда было и будет. Более того, возникают всё новые разновидности вирусов. И возможно, под влиянием нашей, человеческой деятельности. Вот это отчасти и является темой моей работы.

– Примерно понятно… – пробормотал Сергей. – А вы хотя бы предполагаете, откуда он взялся, этот новый вирус?

– Точно никто не знает, – ответила Варвара. – Возможно, он уже существовал до нас. Дремал в вечной мерзлоте, в каком-нибудь биологическом материале, замороженном в местном грунте на большой глубине. А из-за общего потепления климата и таяния мерзлоты оказался в наше время на поверхности. Но возможно, и более вероятно, этот новый штамм возник в результате мутации. Под влиянием каких-то факторов естественного, либо, что опять-таки более вероятно, рукотворного порядка.

– Например? – спросил Сергей. Его даже заинтересовала эта тема, такая далёкая от всего, с чем он привык иметь дело.

– Ну, таких факторов много… Это может быть и повышенная солнечная активность, о которой я говорила. И радиация, и рост общего электромагнитного фона, и химическое загрязнение среды. Всё что угодно может быть. А может и аддитивный эффект от всех них…

– Какой? – переспросил Сергей.

– Ну, то есть суммарный. Когда действие факторов накладывается друг на друга. И как это влияет на живое вещество – неизвестно и непредсказуемо. Такое влияние может подспудно накапливаться, не производя внешних изменений. Но потом в какой-то критический момент происходит качественный скачок. Вообще, так в природе видоизменяются старые формы жизни и появляются новые. Вся эволюция – это последовательная сумма таких вот скачков. И мы, люди, как вид появились благодаря одному из них.

– А-а, понятно… – протянул Сергей. – Но я так понимаю, они могут быть не только вперёд? И в стороны могут быть, и назад?

– Да, вы совершенно правы. Отрицательные, вредоносные мутации в природе происходят, причём постоянно, и их гораздо больше, чем полезных. Тем не менее, это инструмент эволюции, способствующий отсеву всего неудачного. И люди со своими технологиями вносят свой немалый вклад. К сожалению, именно в мутации со знаком минус. И чем дальше, тем больше. Вообще, эта тема большая… И печальная. Вы вот, Сергей, знаете, к примеру, что на северо-восток Архангельской области падают отработанные ступени ракет с остатками топлива? И отравляют всё вокруг…

– Ну, это-то давно ни для кого не секрет, – ответил Сергей. – Но ведь они в глухую тайгу падают, далеко от людей…

– Далеко-то далеко, – покачала головой Варвара. – Но биосфера не знает таких понятий «далеко» и «близко». В ней всё со всем связано, и ничего не исчезает. В своё время пестициды обнаружили в телах пингвинов на другом полюсе, – это пример, можно сказать, хрестоматийный. Но я вам скажу, что сама не раз находила в тканях беломорских рыб и морских звёзд. Что бы вы думали? Следы компонентов разных моющих средств. Но это ягодки, – а ещё и тех соединений, которые присутствуют в отходах лесохимической промышленности…

– Что вы говорите! – воскликнул Сергей полушутя.

– Представьте себе, вот так… Да не будем далеко ходить за примером, – продолжала Варвара, – подойдите днём к берегу, посмотрите, сколько внизу валяется бочек из-под солярки. Думаете, это для прибрежной и морской фауны бесследно проходит?

– Конечно, я так не думаю, – протянул Сергей, несколько смущённый таким поворотом темы. – Но что делать, цивилизация…