Артур Доля - Ленинский проспект
- Название:Ленинский проспект
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент 1 редакция
- Год:2016
- ISBN:978-5-699-91747-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Артур Доля - Ленинский проспект краткое содержание
Ленинский проспект - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всегда хотел быть чуть выше себя.
Сантиметров на семь.
Когда в третьем классе я наконец влюбился, Ритка возвышалась надо мной небоскребом. Зато я был старше. На это имелось несколько веских причин: во-первых, мужчина должен обладать богатым жизненным опытом, во-вторых, женщины быстрее стареют, и в-третьих, я родился в конце января, а она в начале апреля. В 3 «Б» мы сидели за одной партой. После школы я провожал ее домой – тащил портфели; в подъезде, закрыв глаза, мы целовались. По счастливому стечению обстоятельств, в тот год я носил сапоги на несколько размеров больше (перешли по наследству от троюродного брата). Когда мы целовались, я ухитрялся вставать на носки, не отрывая подошвы сапог от пола. Со стороны могло показаться, что мы почти одного роста. Закрыв глаза, я видел нас со стороны – идеальная пара. Казалось, так будет всегда. Но летом ее родители обменяли свою однушку на двушку и переехали в другой район, увозя за собой все, включая бабушку и младшего брата. Два месяца мы висели на телефоне, нас невозможно было разъединить: звонили, звонили, звонили. А на третий месяц завод кончился. Последний раз я позвонил ей седьмого ноября, поздравил с праздником Великой Октябрьской Социалистической революции. По Красной площади шли темно-зеленые танки, их уменьшенные копии продавали на Лубянке в «Детском мире». Я оторвался от телевизора и позвонил.
Сразу после окончания школы, уничтожая вещдоки: тетрадки, дневники, эпиграммы на учителей, – случайно наткнулся на ее номер. Поковырявшись в носу, скрутив маленький темно-зеленый шарик, выстрелив шариком в форточку, промахнувшись, – потянулся к телефону.
Ритка открыла дверь: «Я ушла», – крикнула кому-то через плечо и выскочила на лестничную клетку. Она оказалась ниже меня на полголовы и попросила называть ее Маргаритой. Следующие полтора часа были одними из самых нудных. Теперь, когда мы знали, что мужчина и женщина могут не только целоваться и только после этого «не только» они становятся мужчиной и женщиной, – нам не захотелось даже поцеловаться. С другой, какой угодно (белой, черной, желтой), всегда – пожалуйста, в любое время, но «только» не с ней.
Проводив Маргариту до дверей, я нырнул в лифт, а когда выходил – на стене кабины красным фломастером было написано: Рита + Маргарита = 0.
Сапоги – все, что осталось от первой любви, – самое яркое впечатление.
Что бы было, что бы было,
Если б ты была Людмила?
Я Руслан, а ты Людмила.
В третьем классе… (возвращаясь обратно, с двумя пересадками в метро, я представлял, что бы было, дай нынешние знания, возможности, энергию нам, третьеклассникам. Строил воздушные замки).
Что бы, блин, с тобою было?
Как бы в дальнейшем сложилась моя, сложилась твоя судьба? Впрочем, судьба – та же история, а история, как учили на уроке истории в десятом классе, не имеет сослагательного наклонения. Пройдет около года, прежде чем историю на моих глазах начнут сослагательно наклонять. Возвращаясь от Маргариты, я и представить не мог, что существуют такие сексуальные отклонения. Следуя «исторической» логике, мы могли в третьем классе трахаться с Риткой в подъезде как кролики:
– O-о! Mein Got!
– Да!.. Да!.. Да!..
– Das ist fantasтиш!
– Следующая станция – «Новые Черемушки». – Выскакиваю из вагона. Двери захлопываются, отсекая все, что не успело за мной. Состав трогается, увозя частицу меня, Ритку, Риткино «Да!..» в Новые Черемушки.
Впервые промечтал свою остановку. Фантастика!
Но это не вся правда. В четвертом классе, несколько раз в пятом я приходил в бывший Риткин подъезд, и там, между вторым и третьим этажами, вставал на цыпочки, закрывал глаза и видел нас со стороны. Мы были почти одного роста.
В конце пятого класса я снова влюбился.
Прав был младший лейтенант Шпак, когда колол меня на лифты:
– Двенадцатого января две тысячи первого года…
Небольшая неувязочка со временем, но если бы он доказал, что времени нет, или оно субъективно, или имеет разную скорость – расколол – абсолютно прав. А все потому, что в негласной полемике Гераклита с Парменидом (говорю исключительно о проблеме времени) мои симпатии на стороне последнего. Последователя Гераклита не расколол бы.
– Двенадцатого января две тысячи первого года…
– Меня не было.
– Двенадцатого января две тысячи первого года…
– Я здесь ни при чем.
– Двенадцатого января две тысячи первого года…
– Не знаю… я находился в другом месте…
– Двенадцатого января две тысячи первого года…
– Не бейте! Я все скажу!
Чистосердечное признание.
Оглянешься по сторонам, а признаваться-то не в чем. Все и так на ладони:
Вот человек,
Видим, как на ладони.
И ты для него видим, как на ладони.
Пирамида, возносящаяся к небу,
И там, в небе,
На ладони человека – солнце.
Я улыбаюсь солнцу,
И слезы текут по щекам моим.
Все как у всех. Разве что оговорить себя:
– Двенадцатого января две тысячи первого года, будучи в нетрезвом состоянии, используя тупой тяжелый предмет, предположительно лом, я разворотил железные двери лифта и, проникнув внутрь кабины, сделал пролом в стене. После чего, разбив лампочку, скрылся с места преступления.
Младший лейтенант Шпак стал старшим лейтенантом.
Старший лейтенант Шпак стал капитаном милиции.
Капитан милиции стал майором внутренних дел, —
Я улыбаюсь солнцу,
И слезы текут по щекам моим, —
подполковник милиции Шпак растаял как мираж.
Но тут же младший лейтенант Шпак возник на горизонте – пространство откликается на любую игру. Возле торговых палаток началась суета.
От взгляда лейтенанта желтел зеленый лук.
– Разрешение на торговлю?.. Товарные накладные?.. Регистрация?..
За младшим лейтенантом следовал старший сержант.
Бабульки, безо всякой уплаты налогов торговавшие укропом и зеленым луком, во избежание грозящих кар и штрафов, рассеялись по лицу земли; их осторожные проклятья были почти неслышны – они не имели финансового обоснования, то есть смысла. Остальные работники малого бизнеса зашелестели бумагами, пробуя договориться.
– Разрешение санитарно-эпидемиологической службы? – набивал цену младший лейтенант.
Золотая цепь, толщиной в палец, сияла на груди старшего сержанта. Видимо, устав от жары, он забыл про Устав, расстегнув синюю форменную рубашку на четыре верхние пуговицы. Несмотря на сияние, исходившее от груди сержанта, получалось, что с ментами договориться проще, чем с санитарно-эпидемиологической службой. Неожиданное открытие заставило меня задуматься: брюшной тиф, чума, птичий грипп, – впрочем, ничего серьезного я не надумал. Мыши – брюшной тиф, крысы – чума, птицы – птичий грипп. При чем здесь санитарно-эпидемиологическая служба? Крыс стало значительно больше, что есть, то есть. Бывает, идешь ночью от метро, опасливо озираясь по сторонам, а они перебегают дорогу, не обращая на тебя никакого внимания, или шуршат в мусорных баках, как бомжи. Ты тоже стараешься не обращать на бомжей никакого внимания – своеобразный карантин, – шуршат себе, и пусть шуршат. Главное, не соприкасаться, не замечать. Карантин давно стал повальной эпидемией, как солипсизм – основой современной идеологии: что видишь в данный конкретный момент, то и существует, ничего другого нет.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: