Алексей Шипицин - Дедушка 2.0. Пути неисповедимы…

Но какова Пантелеева! Совсем ведь молодая девчонка. Ирина Михайловна Пантелеева. Люба ее иногда просто Ирой звала, та улыбалась в ответ, нисколько не обижаясь. Но работала как на каторге, каждый день допоздна засиживаясь. Теперь понятно – двойная бухгалтерия и времени в два раза больше требует…

Ее «папка Остапа Бендера» в голове постепенно заполнялись. Сколько оно там у него весило, дело гражданина Корейко? Три килограмма, кажется. За миллион. Куда деть свою «папочку», она просто не знала. Кому рассказать? И надо ли вообще хоть кому-то рассказывать? «Меньше знаешь – крепче спишь». Но она-то уже знает! А может быть, Люба, ты ошибаешься? И весь этот «Геркулес» тебе просто чудится? Надо, надо кому-нибудь рассказать, с кем-нибудь посоветоваться. Желательно компетентным. Из этой среды у нее был только один знакомый – Димка.

Сначала хотела встретиться с Федором Борисовичем, начальником ее «Винчестера». Но если он на самом деле «в доле»? Оставался только Димка.

Что тянуть? Она позвонила, Дима был на каком-то совещании, разговаривать долго не мог, но договориться на встречу они успели. Сегодня вечером он будет ее ждать. Как придет ночник, пара часов у нее будет…

Она уже начала собираться к выходу «в город», когда к проходной подъехала незнакомая машина.

Люба как раз вышла покормить своих собачек. Обычно она этим занималась вечером – и времени свободного у самой было побольше, и ночь у собачек лучше пройдет на сытый желудок. Но сегодня надо было успеть сходить к Дмитрию.

Она вывалила в собачьи плошки свежее варево, но те почему-то не стали прыгать вокруг, пытаясь лизнуть ее руки, а все вместе вдруг сорвались с места и убежали за ворота. Причем без лая, как бывало, когда забредал в их владения какой-нибудь чужой пес. Наоборот, виляя хвостами. Она бы даже могла подумать, что это они ее саму встречают.

У нее чуть не остановилось сердце – от машины в сторону ее проходной шли трое. Молодая женщина и высокий пожилой мужчина держали за руки маленького ребенка, который весело подпрыгивал между ними. Алена…

Она выбежала им навстречу.

– Алена? Ты… Что с тобой?! Что ты с собой сделала?

Алена рассмеялась, обняла маму и представила ей спутника:

– Мама, познакомься, это дядя Гена. Ну, или дедушка Гена.

Пожилой мужчина улыбнулся ей и протянул руку:

– Полковник Соболевский.

В отличие от первой фигуры, «Пушки», где все пять городков тесно сгруппированы, сцеплены друг с другом, это была первая плоская фигура – все городки расположены в горизонтальной плоскости. Просто лежат.

Но сложность ее заключается даже не в этом – это еще и растянутая фигура. Не самая длинная из растянутых, но некоторые проблемы создать могла.

Если «Пушку» назвать таковой можно только при наличии определенной фантазии, то «Вилка» на самом деле внешне напоминает вилку. Но не обычный столовый прибор, потому что у нее только два зубца. Этакая двузубая вилка, лежащая ручкой вперед. И наибольшую трудность для выбивания представляют именно «зубцы», раздвинутые на довольно большое расстояние.

Добрыня вновь бросил четко, мощно и аккуратно, с идеальной центровкой, то есть попаданием именно центром биты. Похоже, он был настроен постараться не совершить ни одной ошибки. Во всяком случае, его сосредоточенность и молчаливость говорили именно об этом…

Ну что ж, ответим. Он сконцентрировался на фигуре и на броске. Главное здесь – обеспечить мягкое, без отскока, приземление биты в пригороде, на небольшом расстоянии от фигуры. Ну, и центровка. Он хотел бросить так же красиво, как соперник. Но у него опять не получилось. Бита вновь полетела не очень удачно. Четыре городка вылетели сразу. А пятый, задетый лишь самым концом биты, закрутился волчком и, уже побывав за пределами площадки, но продолжая бешено вращаться, заскочил обратно. Там и остался.

– Ну, правила есть правила, – усмехнулся Добрыня. – Городок считается выбитым. Повезло тебе.

Итак, «Два – Два».

Пятница, 17-00

– Алена, что ты с собой сделала?! – снова спросила Люба.

– Мама, не обращай внимания. Это я, твоя Алена, – и, чтобы не смущать маму, она повязала на голову косынку-платок.

Люба никак не могла привыкнуть к такой незнакомой, совершенно изменившейся Алене.

– Откуда вы? Как меня нашли? – она постепенно приходила в себя и начинала хоть что-то соображать.

Они сидели на лавочке у заводской проходной. Хорошо, что ночник уже пришел и подменял сейчас Любу на вахте. Мимо проходили заводчане, кивали Любе, с любопытством рассматривая ее гостей. Но она не обращала на них внимания.

– Мы домой заехали, а там закрыто, – объяснила Алена.

– Ну да, Женька на работе должен быть, Евгения тоже, – Люба взглянула на большие часы над входом.

– Женька? Евгения? – удивилась Алена. – Кто это?

– Студенты. Вернее, уже молодые специалисты, недавно дипломы защитили.

– А… Что они у нас дома делают?

– Как что, живут.

– В смысле? А ты?

– Я здесь живу, на заводе. Квартиру ему сдала. Ну, или им.

– Нич-чего не понимаю, – замотала головой Алена. – Ну-ка рассказывай все. Что значит, на заводе живешь?

И как ей все рассказать? Про одиночество и ночную тоску, про беспросветность и отчаяние…

Люба перевела разговор:

– Как вы узнали, что я здесь работаю? Снова… «органы» подключились? – она кивнула на Соболевского. – Вы же полковник, как я поняла…

– Все проще, – рассмеялась Алена. – Мы в салон заехали, я думала, ты все еще там работаешь. Девчонки и рассказали.

– Ты… В салон заходила? К девчонкам? В таком виде?

– Нет, что ты. Я ведь на нелегальном положении. Дядя Гена заходил, узнал, где тебя найти можно.

– Странно, я никому не говорила, – удивилась Люба.

– Что в охране работаешь, говорила?

– Ну, это говорила, да.

– Что рядом с домом, говорила? Недалеко совсем, пешком ходишь.

– Наверное…

– И то, что на заводе, на проходной дежуришь, тоже говорила. У нас здесь единственный завод поблизости.

– Так просто?

– Это всегда просто, – вместо Алены ответил дядя-дедушка Соболевский. – Если знаешь, как, кого и о чем спрашивать.

– Позвонить же могла просто.

– Нет-нет, – полковник при этих ее словах сразу стал очень серьезным. – Не могла, Любовь… Извините, отчество как?

– Егоровна. Но можно просто Люба, – она улыбнулась в ответ.

– Можно? – он почему-то посмотрел на Алену, как будто разрешения спрашивал. Алена согласно кивнула.

Полковник каким-то чудесным образом заставлял всех женщин раскрепощаться. В его присутствии они, даже незаметно для себя, начинали кокетничать, «строить глазки». Просто чувствовать себя Женщинами. Алена в шутку называла его «старый ловелас» и как-то спросила: