Константин Левтин - Комната с видом на волны

От Британской Колумбии Центр до Париж Север всего за семь часов. От Петербург Север до Вайкато Центр всего за восемь часов. От Хельсинки Юг до Промзоны-32 всего за три часа. От Промзоны-43 до Гранд-Форкс Запад всего за пять часов. От спальных районов до промышленных зон и обратно, на работу и домой, под землёй и водой, туннели вэм:т доставят вас в целости и сохранности. Всегда и везде строго по расписанию!

Во время всех путешествий пассажирам вэм:т настоятельно рекомендуется с комфортом расположиться на своих местах и в своих про:о и с пользой и интересом провести эти недолгие часы.»

В голове у Бретта разгорался огонёк. Маленький язычок пламени, приютившийся среди соломы на дне коробки с боеприпасами. Что-то изменилось. Он начал вспоминать. Он помнил, как ездил в этих огромных капсулах, как лежал пристёгнутым на этих кроватях, помнил их упругость и давящую силу широких ремней безопасности на плечах…

Огонёк добрался до картонной оболочки ближайшего патрона и начал жадно вгрызаться вглубь.

Бретт, словно боксёр в состоянии грогги, был погружен в яркие обрывки воспоминаний, силящихся слиться в одно, логически связанное повествование. Он спускается вниз по бесконечно длинному эскалатору, входит внутрь вагона. Вагон полон, нет ни одного пустого места. Работники в тёмно-коричневой форме подходят к пассажирам, и те один за другим теряют сознание, плотно прижатые ремнями к своим лежачим местам. Один коричневый силуэт оказывается прямо над Бреттом. Он говорит: вы нарушаете федеральные правила перевозки, будьте добры пристегнуться, закрыть глаза и произнести свой…

Красно-жёлтое пламя, едва-едва касаясь своим острым язычком, лизнуло первые крупинки пороха внутри снаряда. Белый свет. Толща звуков. Тишина.

Капсула пролетела мимо и устремилась вперёд, а камера понеслась по блестящему туннелю за ней вдогонку. А по левому краю экрана пополз список каких-то названий. Станций, судя по всему. Вайкато Центр, Виктория Север, Промзона-01, Промзона-02, Промзона-11, Промзона-12, Промзона-13, Промзона-14, Промзона-15, Промзона-16, Промзона-25, Промзона-24, Промзона-23, Промзона-22, Промзона-21, Урал Юг, Москва Новгород Центр, Петербург Север, Промзона-31, Промзона-32, Промзона-33, Промзона-34, Промзона-35, Хельсинки Юг, Осло Центр, Минск Центр, Варшава Центр, Дортмунд Центр, Париж Север, Нортгемптон Центр, Талламор Центр, Рейкьявик Юг, Промзона-41, Промзона-42, Промзона-43, Промзона-44, Промзона-45, Промзона-46, Гранд-Форкс Запад, Монтана Центр, Спокан Юг, Саскатун Север, Эдмонтон Север, Британская Колумбия Центр.

Когда последняя строчка неторопливо скрылась за верхней границей телепанели, Бретт случайно, или следуя внезапно обострившимся чувствам, вынырнул из своего забытья. В первые секунды он никак не мог понять, что же так отвлекло и насторожило его. Что дало бодрость всем мыслям и не унимающееся покалывание пальцам рук. И тут он заметил – а скорее, даже ощутил – на самом краю периферийного зрения присутствие рядом кого-то ещё.

***

Перенаселение неплохо подготовило человечество к катастрофе. Выжженные земли не могли дать ни достаточно свежего воздуха, ни еды. Атмосфера и океаны были отравлены. Но уже были изобретены и десятилетиями ранее применялись пищевые синтезаторы, генераторы кислорода и мощнейшие системы очистки воздуха и воды. Оставался лишь вопрос ресурсов. Ископаемых и человеческих. Ископаемых человеческих было вдоволь.

История того, как выжившие нации пришли к относительному равенству и согласию, не была ни быстрой, ни сказочной. Всё, что сейчас есть у нас, пришло через труд и споры. Тяжёлый труд последних выживших людей и споры лю:эм.

Лю:эм стала концом оригинальной человеческой цивилизации, берущей свои истоки от начала времён. Она остановила прогресс и стала прямой и косвенной причиной чудовищного ущерба, нанесённого всем экосистемам нашей планеты. Если сравнить процесс развития человечества с вечеринкой, то все масштабные мировые явления: войны, экономические кризисы, природные и техногенные катастрофы – будут подобны царапинам на поверхности виниловой пластинки, с которой играет музыка: одни глубже и длиннее, другие шире и короче, а третьи вообще и не царапины вовсе, а так, следы от жирных пальцев. Все они, безусловно, влияют на качество звука, но иголка бежит даже по глубоким рытвинам, и музыка продолжает звучать, иногда хрипя, иногда отчаянно фальшивя. Лю:эм же была подобна пьяной идиотке, которая в угаре танца налетела на проигрыватель. Удар был настолько ощутимым, что на несколько мгновений иголка подлетела в воздух, и зал окутала тревожная тишина. Затем иголка вновь коснулась поверхности пластинки, но уже в совершенно другом месте. И заиграла совсем другая мелодия.

Вечеринка продолжается, но это уже не та вечеринка, что была раньше. Да и большинство людей успело разойтись.

Но хуже всего то, что в этой катастрофе планетарных масштабов мы не научились ничему. Мы совсем ничего не узнали. Начнись подобное завтра, и мы снова ляжем умирать.

У нас не осталось почти никакой существенной информации о событиях тех дней, несмотря на всё многообразие облачных хранилищ данных и несметное количество видеокамер, встроенных, как казалось, даже в унитаз. Конечно, благодаря такому обилию цифровой видеотехники в руках у испуганных ротозеев, у нас есть сотни часов панического бега с разным количеством участников, тысячи прощальных сообщений, оставленных близким, и миллионы кадров предсмертных конвульсий умирающих от лю:эм.

Ещё есть официальная хроника, но она скудна, как Большая евразийская пустыня. В ней лишь пара сотен очень известных фотографий и монотонный дикторский голос, который туманно, но грозно повествует о тех давних событиях. Скучнейшее слайд-шоу. И каждый из ныне живущих видел его уже, наверное, миллион раз.

Во времена до лю:эм планета не просто задыхалась от перенаселения, она поминутно давилась новыми детьми. Плотность населения была рекордной, и каждый новый год, каждый новый день бил этот рекорд. Избыток людей чувствовался повсюду. Переполнены были не только мегаполисы, но и относительно свободная ранее сельская местность.

Однако, несмотря на это, предсказываемые проблемы нехватки чистого воздуха, питьевой воды и продовольствия, так же широко известные в то время, как Всемирные Удушье, Жажда и Голод, были ещё задолго полностью разрешены за счёт масштабных систем очистки и промышленного синтеза продуктов питания. Синтез и очистка были чудовищно энергоёмкими процессами, и для обеспечения их непрерывной работы во всем мире было построено более ста термоядерных электростанций.

Единственной действительно ощутимой проблемой оставалась нехватка физического пространства: городам приходилось ползти вверх и врастать в землю, а учёные вовсю работали над планами по терраморфированию, которое должно было начаться с малопригодных для жизни регионов нашей планеты вроде Гренландии, северной Сибири и Аляски и закончиться где-нибудь в районе Луны, Венеры и Марса.