Дмитрий Соснин - Времена и судьбы

С точки зрения военной разведки, недостатком такой радиостанции была невозможность ее использования «в полевых условиях», так как для своей работы она требовала наличия промышленной сети переменного тока. Но в особых случаях, например в глубоком советском тылу, там, где готовится сосредоточение войск, стационарная рация имеет значительные преимущества. С помощью широкополосного слежечного радиоприемника можно «слушать» радиоэфир и накапливать информацию, «не сходя с места» и не обнаруживая себя. Сброс информации в «Центр» – на никем не используемой супер-короткой радиолюбительской волне. Тем более что слежечных широкодиапазонных радиоприемников, а значит и нужных пеленгаторов, к началу войны в СССР не было. По плану Абвера дело оставалось «за малым»: оснастить своих агентов в России нужной стационарной радиоаппаратурой и обеспечить им «постоянную прописку» в крупных городах и в тех зонах, где предполагалось скопление войск Красной Армии. В этом отношении, «сомовская» рация в Одоеве для Абвера была «золотой находкой». Сотрудник фронтовой немецкой разведки Георг Шиман отпраздновал свою маленькую победу.

После визита к Волковой, в Берлин, в оперативный отдел Абвера «А-1» Шиман отправил радиограмму, в которой сообщил об удачной вербовке в Одоеве сестры радиста-коротковолновика Василия Сомова, который, очень вероятно, пленен под Смоленском, и находится в лагере для военнопленных.

«Марк – Центру – 09.12.1941»

Проведена удачная вербовка в Одоеве Волковой Ольги. Это сестра радиста-коротковолновика Василия Сомова, сержанта Красной армии, который, очень вероятно, пленен под Смоленском и находится в лагере для военнопленных. Радиолюбительская станция Сомова «Филипс RS-39» сохранена и укрыта в Одоеве. Прошу указаний.

Из Берлина последовал приказ:

«Центр – Марку – 11.12.41»

Срочно вылетайте Смоленск разыщите радиста Сомова. Он курсант школы АК-203. Легализуйте и отправьте в Одоев, как тяжело раненного красноармейца, непригодного к воинским обязанностям. Обеспечьте деньгами, дайте псевдоним «Каюр», сестре псевдоним «Дона».

Через три дня Шиман нашел Василия Сомова, но не в лагере для военнопленных, а в смоленской спецшколе +АК-203-R. Здесь Абвер готовил агентов-радистов в основном для заброски в Советской тыл.

Сомов попал в немецкую разведшколу при следующих обстоятельствах.

10-го июля 1941 года в бою на подступах к Смоленску, немцы танковой атакой разгромили последнюю линию обороны советских войск с южной стороны города. В этом бою был тяжело ранен радист 31-ой пехотной дивизии старший сержант Василий Сомов. На следующий день в полумертвом состоянии он был найден в заваленном блиндаже немецкой поисковой командой рядом с разбитой рацией. Военных специалистов, попавших в плен, таких как саперы, снайперы и, особенно, радисты, немцы даже раненных не добивали, а переправляли в распоряжение Абвера. Так Сомов сначала попал в немецкий военный госпиталь, где через два дня пришел в сознание, и только здесь понял, что кисти на правой руке у него нет. Лицо также изуродовано. Но, несмотря на увечье, а может быть благодаря этому увечью, через три недели Сомова перевели в смоленскую спецшколу Абвера. В октябре немцы вплотную подошли к Москве и, потерявший веру в своё возвращение на Родину, Василий Сомов, после непродолжительной обработки, дал согласие работать на немцев.

В конце января 1942-го года Сомов с прекрасно изготовленными документами на непригодного воевать инвалида, был выброшен с парашютом в лесистый массив под Одоевым, и без проблем вернулся в дом Ольги Волковой. Вид его ужасный. На правой руке нет кисти. Левый глаз выбит. Хмурый, худой как ободранная кошка, обиженный на всех. Молча, пьет водку. Волкова рассматривает документы брата.

– Вася! Я так и не возьму в толк, ты был в плену, или они нашли тебя в госпитале? Документы у тебя наши, советские. А привет принес от немцев.

– Оля, ты подруга танкисту Отто, или его жена? – Собирает свои документы со стола и кладет их в карман гимнастерки.

– Значит и ты с ними. А не боишься, что нас с тобой повяжут? За такие дела, сам знаешь – стенка. Я бы лучше пошла в НКВД, а ты?

– Сестрица! Вот послушай. Когда в мою рацию под Смоленском попала минометная граната, и я потерял сознание, меня бросили умирать в обвалившемся окопе. Меня даже не пристрелили. А через два дня я очнулся в госпитале. Думал в нашем. Но, только это был немецкий. Правой кисти нет, морда вся забинтована. Из-под бинтов один глаз торчит, другого нет. Голова, как пустая тыква. Ничего не слышу и почти ничего не вижу. Болел долго. Но выхаживали как своего и выходили. Что я полковой радист, записано в моих документах. Радистов немцы берегли для шпионской работы. Отправили меня в разведшколу, где всему и хорошо учили, но главное – парашютному делу и работе на ключе левой рукой. Научили. Потом я учил других. Мысль о том, что меня рано или поздно забросят в СССР, меня не покидала, и я без колебаний был готов прийти в НКВД. Но вот под новый сорок второй год за мной в школу заявился офицер Абвера капитан Шиман и очень подробно рассказал мне о твоих забавах с немецкими танкистами и о том, что моя радиолюбительская станция ждет меня в Одоево. Чтоб совсем доконать показал мне Шиман твою расписку, где и ты дала согласие работать на Германию. Вот так, дорогая сестренка. А ты говоришь – «Я пошла бы»…

– Вася! Миленький мой, дорогой. (Почти плачет). Я попала в пособницы к немцам не по своей воле. Прости меня, если я и перед тобой виновата. Но ведь ты был готов пойти к чекистам. Может так и надо сделать? У нас с тобой Ванечка, мой сынок и твой племянник. Может, нас на много не посадят, как думаешь?

– Оля! Не надейся. Дадут на полную катушку. Для тебя – это расстрел за блуд с немцами, а для меня каторга – за похищенную рацию. Так «будь, что будет». Да и победить немца, у нас шансов нет. Я видел, как и чем они воюют. Пока наш солдат убьет одного фрица из мосинской винтовки, немец положит пятерых из автомата «шмайсер». Уже под Смоленском ни танков, ни самолетов у нас практически не было. А у немцев этой техники – немеренно. Так что нам с ними не справиться. Еще один шаг, и они будут далеко за Уралом. И «Новая немецкая Россия» обязательно будет. Тогда твой Отто – это гарантия, что нас не повесят, особенно меня как комсомольца. А деньги, что тебе дали, сейчас кстати. И золотишко, оно и у немцев – золото. – О том, что он – Василий Сомов – завербован для работы на немецкую разведку, подробно сестре рассказывать не стал, и Ольга надолго умолкла, а потом в сердцах сказала:

– Все-таки гады мы с тобой, братишка.