Александра Арсентьева - Истории любви. Рассказы. Часть 3

– Папа, твоя любовь к маме – почти легенда! Мама, по-моему, ты несправедлива к отцу. Отец – лучший из твоих поклонников.

– Знаю, знаю! Более того, он единственный, кто по-настоящему мне подходит. Все это я уже слышала!

– И?

– И считаю, что все Вы правы. Но мы уклонились от темы. Это ты нарочно сделал так!

– Вовсе нет.

– Да. И не отрицай. Ты уходишь от разговора, чтобы не дать мне возможность узнать твой вкус.

– Блондинки или брюнетки? Не знаю, мама. Действительно, не знаю. Вот встречу ее, тогда и выяснится.

– Ясно. Не желаешь раскрыть матери свои секреты.

– Я не влюблен, мама. Пока еще мне везет.

– Сынок, ты против любви?

– Нет, но она лишает человека разума, в целом, и сна и аппетита, в частности.

– Выходит, мы с твоим отцом занимаемся одними лишь глупостями?

– Да, это так. И одно из последствий Вашего самого глупого поступка – женитьбы – это я.

– Вот здорово! Ты хотел бы не родиться?

– Мне как-то… все равно.

– Ты меня пугаешь.

– Я и сам… боюсь. Вдруг, это заразное заболевание? Моя жена (ну, то есть, если такая когда-нибудь появится) не сможет с ним справиться и попросит развода.

– Ты еще даже не женился, а уже думаешь о разводе, – изумился отец.

– Предупрежден – значит, вооружен. Ты не согласен, отец?

– Если Вы с женой решите развестись, значит, никаких чувств между Вами и не было. Развод – это как плевок в лицо. Разумеется, в зависимости от того, чья это инициатива, тот и неправ. Но если мужчина подталкивает к этому женщину, он делает подлость и поступает, по меньшей мере, недальновидно. Иначе говоря, наживает себе врага.

– Откуда у тебя такие познания в этике и психологии семейной жизни, папа?

– Твоя мама многому меня научила.

– Мама – твоя путеводная звезда, верно?

– Можно и так сказать. Однажды ты тоже найдешь себе такую вот… девушку. Но не будь так ревнив, сынок. Дай возможность своей будущей спутнице жить спокойно.

– А я слышал от мамы, что ей нравится… вечный бой.

– Зря она это сказала. Да, покой нам только снится.

– Папа, а я сразу ее узнаю?

– Ну, сынок, если ты сын своего отца…

– То нечто подобное любви родится в твоей голове года через два! – усмехнулась Элиша.

– Неправда! И года не прошло с тех пор, как я понял, что… люблю тебя! – выкрикнул Трюффо возмущенно.

– Я и говорю, сын мой, до тебе тоже дойдет все, как до жирафа! – улыбнулась Элиша беззлобно.

Трюффо сжал кулаки.

– Ясно, мне предстоит долгое время теряться в догадках: любовь это или нет. Дойти до сути вопроса мне надо будет своими мозгами.

– Бог и мы с отцом поможем тебе в этом, Орфей…

Орфей сидел в ресторане и обедал. Он заказал устриц в винном соусе, белое вино и салат с сыром, языком и грибами. Этот салат придумала мать Орфея и продала свое изобретение ресторану «Казанова», который сама и открыла. Салат назывался «Трюффо», разумеется.

В ресторан зашла высокая и очень неопрятно и грязно одетая девушка, если ее можно было так назвать. Одежда на ней кое-где висела лохмотьями, а взгляд выказывал голодное существование. Воспользовавшись временным отсутствием официантов, она подошла к сцене и стала смотреть на софиты. Это удивило Орфея. Она смотрела не в меню, а на софиты. Ее привлекала сцена. Орфей встал и подошел к ней.

– Извините, что я вторгаюсь в Ваше личное пространство. Дело в том, что я хочу помочь Вам.

– Что?! – девушка дико посмотрела на Орфея.

– Вам нравится музыка? Каких композиторов Вы любите: Моцарта, Шуберта, Вагнера, Штрауса?

– Люблю музыку. Я не умею читать и не понимаю, что Вы говорите.

– Надо говорить – о чем.

– Что?

– Забудьте, что я сказал.

– Забыть? Зачем же Вы подошли ко мне?

– Хочу помочь.

– Я хочу есть. Накормите и помогайте потом, сколько влезет!

– Хорошо, пойдемте за столик, – Орфей взял ее за руку и посадил за стол.

К ним подошел официант.

– Прошу прощения, мистер Алигьери, но эта девушка не может здесь оставаться.

– А теперь? – Орфей протянул официанту пачку денежных купюр.

– Еще раз прошу прощения. Что будете заказывать?

– Мне бы это… супа, каши и попить чего, – сказала девушка робко.

– Устрицы в винном соусе – две порции, белое вино – два по двести, салат «Трюффо» и мидии в шоколадном топпинге. Черную и красную икру и утиный паштет. Семгу, осетра и говядину в кляре.

– Это все? – невозмутимо спросил официант.

«Да, у богатых свои причуды. Решил накормить какую-то голодранку? Видно, от скуки».

Когда он ушел, девушка осмелела и протянула Орфею руку для рукопожатия. Орфей пожал ее длинные, тонкие пальцы.

– Спасибо! – сказала она с чувством.

– Вы спасли мой желудок от голодной смерти.

Орфей рассмеялся.

– Меня зовут…

– Сложное имя у Вас, мистер. Я его не запомню. Аллегория, что ли?

– Алигьери – это моя фамилия. Меня зовут Орфей. А Вас?

– Я Шарлотта.

– Красивое имя!

– Не жалуюсь. Мои подружки сплошь Аиды и Кэтти, ну, Элизы… А мне, и впрямь, все завидуют! Имя, говорят, у тебя заграничное… французское, кажется… и не выговорить!

– Да, французское.

– И на мордашку ты, говорят, ничего… И руки, как у леди.

Орфей снисходительно ухмыльнулся (дескать, какая-то замарашка мечтает о славе, считает себя красоткой).

– А на что это мне? У меня и дома нет, и профессия нестоящая… Ну, поднести чего… Мне говорят: «Иди в шлюхи – это, мол, твое». А я – нет, не желаю. Я гордая – это у меня от матери. Она удавилась десять лет назад, а я ее до сих пор вспоминаю. Глупо, да?

– Нет.

– А мне говорят, что глупо. Забудь – это было давно.

– Надо говорить: покончила с собой.

– Ой, как Вы правы, мистер…

– Зови меня Орфей. Я никакой не мистер. А почему твоя мама… наложила на себя руки?

– Чудно Вы как говорите, Ор… Орфей.

– Говори мне ты. Мне ведь всего двадцать.

– А я младше Вас… тебя.

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

– Так как? Что толкнуло твою маму на этот шаг?

– Никто ее не толкал, она сама… Отец сильно напивался, бил ее, вот она и не выдержала такой жизни, что хуже смерти. Ей кто-то ляпнул: «Чем так жить – уж лучше к одному концу!» Ну, она и…

– А отец?

– Отец через год выпил какую-то дрянь и окочурился. Туда ему и дорога! А меня сердобольные соседки взяли на воспитание: кормили и одевали. Прилично, между прочим. Вы не смотрите, что плохо выгляжу. Это моя одежда износилась уже. Они и так: что самое лучшее на помойке найдут – отдают мне. Я маленькая хорошенькая была. Я и сейчас… красотка!

Орфей улыбнулся. Похоже, она всерьез в это верила. И не замечала, что грязная и оборванная. Интересно, по каким критериям они оценивали красоту девушки? Они ведь все там замарашки и одеты в тряпье, подобранное в мусорных баках.

– У меня мама была красивая. И я вся в нее уродилась.