Иван Державин - Сторож и хозяин. Антиподы

Макарыч хотел возразить, что Кристина – порядочная женщина, но подумал, что это слово тут не совсем подходило. Но она и в самом деле была очень приятная не только внешностью, но и всем своим поведением: трудолюбивая, всегда вежливая, спокойная, с мягкой детской улыбкой. А после того, как он перевел ей инструкцию массажера с немецкого, и она выпытала, какими языками он владел, то прямо-таки стала таять перед ним. Был бы он помоложе, мог бы подумать, что она хочет его, и вряд ли отказался бы. В этом смысле Галина ей уступала: никогда не давала повода для подобных мыслей. Расхожее нынче в России слово «сексуальная» ей никак не подошло бы. Именно о таких Есенин написал: «Мне бы только смотреть на тебя, видеть глаз злато-карий омут». Макарыч сам долгое время не смел дотрагиваться до нее, не говоря уже про грешные мысли. Его друг по институту Женька, который был у них на свадьбе, как-то спросил про нее: «Она все также пронзительно красива?»

Минут через двадцать Кристина вывела приведенного в порядок хозяина и вскоре увела его совсем. Вслед за ними дружно потянулись к выходу и другие.

Когда остались одни любители пения под караоке, Макарыч, чтобы скоротать время, стал помогать Шахе убирать со стола. Ей тридцать два года, у нее шикарная толстая коса. В Узбекистане у нее остались четверо детей на попечении матери. Муж три года назад бесследно исчез в Москве. Не дождавшись его, когда жить стало совсем не на что, она сама приехала в Москву на заработки и с надеждой узнать хоть что-нибудь о муже. Разыскала его знакомых. От них узнала, что муж и еще двое нашли денежную работу и в первый же день исчезли, оставив лишь номер мобильного телефона работодателя. Как сказала милиция, телефон с таким номером был украден у пожилой женщины. Скорее всего, мужа обманули и держали как раба.

– В Узбекистане совсем нет работы? – поинтересовался Макарыч.

Он был с иностранной делегацией в Самарканде и Бухаре. То, что он там видел и слышал, не сравнить с любой заграницей. Запомнились ему и люди: добродушные и, во всяком случае, не бедные.

– Нет никакой, – пожаловалась Шаха. – В Советском Союзе у нас все работали. Мама работала в детском саду воспитателем. Я тоже хотела там работать и поступила в училище. Но детский сад и училище закрыли. А папа работал инженером на заводе. Завод тоже закрыли. Папа не нашел работу и умер от горя. Зачем вы, русские, отказались от Советского Союза?

– Это не мы, русские, – оправдывался Макарыч. – Это сделали предатели нашего народа. Мы, русские, потеряли не меньше, чем вы. Не знаю, знаешь ты или нет, что с каждым годом нас становится на один миллион меньше.

– Да, да, – кивала горестно Шаха, думая о своем, и вдруг выдала. – Это неправильно, когда он один богаче всех вместе, кто здесь был.

Макарыч лишь развел руками, такая, мол, теперь у нас страна. Но вспомнив вычитанные вчера данные официальной статистики, о том, что один процент населения в России владеет половиной общего богатства страны, сказал:

– По сравнению с другими богачами наш хозяин – мелкая сошка. У нас есть индивидуумы, богатство которых превосходит состояние граждан целых районов и даже областей.

Но она продолжала о чем-то думать, скорее всего, как прокормить своих детей и мать.

Он нисколько не преувеличивал, говоря жене о ворковании с хозяином. У них действительно были нормальные отношения, хотя могли быть хуже, учитывая разницу в их статусе: сторож и хозяин. Они могли говорить о чем угодно на равных, пока не затрагивался хозяйский интерес, тем более денежный. Как-то зимой, к примеру, когда перед дверью образовалась ледяная дорожка, хозяин поскользнулся на ней и набил на голове шишку. Макарыч ему искренне посочувствовал и намекнул насчет покупки песка с реагентом. Хозяин долго жевал губы, а затем велел Макарычу попросить песок у таджиков и, если не дадут, набрать его тайком ночью. Макарыч ответил, что воровать не будет, а попросить не против, если хозяин разрешит впускать таджиков в офис греться. Хозяин наградил сторожа недобрым взглядом и молча ушел.

А еще однажды, ему вдруг взбрендило, что Макарыч с ним не здоровается. Тот даже не нашел, что сказать, так как всегда здоровался, с кем встречался взглядом, и хозяин в этом смысле не был исключением. Другое дело, что он не ловил взгляда хозяина, как другие. Но с этим он уже ничего не мог поделать. Может, в тот раз или в другой у хозяина вырвалось: «Вы ведете себя так, словно хозяин здесь вы, а не я».

Вот, пожалуй, и все прегрешения Макарыча перед хозяином за пять лет, о которых так переживала Галина. Их могло быть намного больше, учитывая, что хозяин с самого начала проявлял повышенный интерес к Макарычу, вызванный его прошлым. Наверняка от кадровика он знал, что тот когда-то был замом министра и торговым советником и имел несколько высших образований, а Кристина могла рассказать про его иностранные языки. Проходя мимо его стола, он имел привычку любопытствовать, чем тот занят. Ладно бы, останавливался у телевизора или заглядывал в газету, так, нет, он мылился сунуть свой горбатый нос в лежавший перед Макарычем лист бумаги, пытаясь прочесть, что там написано. То, что там не был донос в налоговую инспекцию на его фирму, он сразу выяснил у Славика. Тут он, впрочем, рисковал, не догадываясь, что Макарыч хорошо знал финансовое и бухгалтерское дело. Он сразу раскусил все махинации хозяина: и прием на работу без заключения трудового договора и записи в трудовой книжке, и выдачу зарплаты даже не конвертах, а просто из кармана, и подтасовка финансовых документов с выбросом оригиналов в мусор, даже не порвав их. Некоторые из них Макарыч, кстати, использовал на черновики. Сам хозяин на фирме не числился, ее генеральным директором был тот самый кадровик с туповатым лицом. О том, что за подписи всех документов кадровик мог получить приличный срок, он либо не догадывался по глупости, либо согласился это делать осознанно за деньги. Макарыч не думал, что они были большие.

Но больше всего Макарыч был поражен наглостью хозяина, когда однажды, месяца чрез три после поступления на работу, вошел в офис и не узнал его. Две трети помещения бесследно исчезли за не весть, откуда появившейся капитальной стеной. Остались лишь два из семи кабинетов: хозяина и Кристины с тремя работницами, столовая и …непонятно, для каких в таком случае целей уголок дежурного охранника. У Вити Макарыч узнал, что ожидался приезд ревизора. Макарыч полагал, что оборот фирмы, отражаемый в бухучете, составлял лишь треть, если не пятую часть ее дохода. Макарыч сам работал на фирме нелегально, имея от этого экономию от неуплаты подоходного налога и сохранение ветеранских льгот. Конечно, если бы он получал солидную пенсию, сопоставимую с советской, или хорошую зарплату у хозяина, он ни за что бы не пошел на нарушение закона. А тут другого выбора у него просто не было. Надо было и самому с Галиной выжить, а еще помочь вдове дочери вывести в люди двоих детей.