Александр Котюсов - Дижестив. Читать, но не смешивать

Многие сюжеты Осипова кто-то назовет излишне простыми. Возможно. Но ни в коем случае не банальными. Да, зачастую все очевидно. У Осипова нет «востребованного» сегодняшним изредка читающим обывателем «экшена», хитро завороченных сюжетов, леденящих сердце трагедий. Предопределенность, неизбежность, фатальность событий проступает нередко с первых страниц – загадываешь про себя, чем все закончится, и угадываешь, не всегда, но часто. Впрочем, эта предопределенность не вредит повествованию, истории не становятся менее интересными, в них ищешь ответ на вопрос – смогут ли герои бороться с фатумом или они слабы и плывут подгоняемые волною морскою. Осипов осознанно в своих рассказах не создает интриги. Его герои, подобно чеховским «злоумышленникам», просто живут как им предначертано. И не стремятся быть другими. Понимаешь, чем закончится «Кейп-Код», очевиден финал «Человека эпохи Возрождения» со стреляющим в ворон с 17-го этажа главным героем. Кажется, жизнь им всем нагадала цыганка из одноименного рассказа. Предопределенность осиповских рассказов не допускает мысли перелистнуть пару страниц – зачем читать, если все понятно? Может быть, кого-то другого и перелистнул бы. Но не Осипова. Редкий дар у писателя. Все просто и очевидно во многом, но держит.

Проза Осипова грустна. Он – чрезвычайно грустный писатель. Пессимист. Рассказы его – доза депрессанта (не наоборот). Так иногда пишут уехавшие. От ностальгии. Впрочем, от уехавших Осипова отличает любовь и сострадание. Его надо читать в дождь, на даче, на веранде. Еще осенью. Ветер качает сосны, клены бросают на землю листья, немного моросит. Осипов – писатель депрессивный. И все же светлый. Пусть даже пробивается этот свет через нагромождение серых облаков. Здесь не найти веселых историй. Одиночество – основной фон, на котором развиваются все его сюжеты. Герои Осипова одиноки и не стремятся вырваться из этой привычной для них и ставшей почти комфортной среды. «Умение слушать себя» – так характеризует своих героев автор. Они родились быть одинокими и даже, когда им дается шанс что-то изменить, они не торопятся им воспользоваться.

Вот, скажем, скрипачка из рассказа «Польский друг». Недавно окончила консерваторию. «Поездки, поездки – на фестивали, на конкурсы: не жизнь, а сплошной рев турбин, стук колес…» Всегда одна, придумала случайно как-то историю про польского друга, да не историю даже, просто мысль – да, он есть, какой, не важно, польский – и живет с этой мыслью год за годом. «А давай выпишем Рому с Виталиком, как ты думаешь? – пытается вытащить ее из одиночества подруга, – шашлычков поедим, поговорим за жизнь. Можешь с Ромой меня положить, а можешь с Виталиком. Тебе кто больше нравится?» Все же так просто. Но не нужно. «Очень заманчиво. Но, увы. Должен явиться один человек…» Должен появиться польский друг – не как выдумка для приятельниц, пограничников… Он и сейчас есть. Но пока в мечте. «Ни имени, ни голоса, ни лица, так – что-то неопределимо-приятное».

И вот ей уже за сорок, большая часть жизни позади, «западноевропейский город. Фестиваль камерной музыки, очень привлекательный вид музицирования и для участников, и для слушателей: уютный зал, всегда полный, программа отличная». И неожиданно он. Не сон, не наваждение, не миф. «Немец польского происхождения. Всю свою жизнь провел в этом городе. И ее видел, девочкой, на прослушивании в школе музыки, он тогда тоже на скрипке играл. Подойти не решился… Теперь в здешнем оркестре работает». Альтист. На концерте они будут играть вместе. Все сбывается. «Должен явиться один человек», – вспоминаем мы. «Руки у него большие, красивые… Высокий… немножко седой <���…> в ней поднимается радость, особенная, из каких-то неизвестных отделов души, ничего похожего прежде не было». И он, он тоже все понимает. «В звуке альта много страсти, тепла, желания поговорить о важном, о главном, узнать про нее, о себе рассказать». Вечером они будут вместе, вдвоем, после концерта. И далее всегда. Мечта сбылась. Сбылась мечта? Да. Больше не о чем вздыхать, просыпаться утром от волнения, представлять себе – какой он, загадочно улыбаться подругам: польский друг. Мечта стала реальностью. Нет больше мечты! «Радость, где радость? Куда-то ушла». Нет, не надо… Она уезжает. Уезжает с концерта. Наверное, подводит организаторов, говорит, что разболелось плечо, ничего, найдут замену. Садится в самолет, улетает. Почему? Мечта не должна сбываться. Иначе какая же это тогда мечта… Героиня хочет остаться одна. Ей так комфортней.

Осипов создает сюжеты из ничего. Из вопроса таможенника: «А почему виза польская?», из ночи, проведенной со случайными попутчиками в купе – каждый из нас десятки раз ездил… куда-то… с кем-то… попробуй, опиши все это, да так чтоб было интересно, из курьеза на свадьбе в «Домашнем кинотеатре» – отец и не знал, что у него есть дочь, а его, смотри-ка, нашли и пригласили, и вот он сидит, видит второй раз в жизни мать своего ребенка, а дочь, ту вообще впервые, а прошло-то двадцать с лишним, и как дальше? Из простой загадки в «Человеке эпохи Возрождения»: сколько весит кирпич, если в нем два килограмма да еще полкирпича? Как это все у Осипова просто – раз, два – и рождается чудо. Таких писателей немного. Другие бы закрутили сюжет в кольцо Мебиуса. Только вот стали бы их читать?

Впрочем, и у Осипова есть свои кольца. А точнее, спирали. Один из частых его приемов – возвращать своих героев (и читателя вместе с ним, разумеется) к началу. Нет, не началу повествования, хотя формально это именно так – к началу осмысления написанного. Да-да, некоторые рассказы Осипова так и надо читать – от начала и до конца, а потом вернуться и снова перечесть начало. Поверьте – смысл написанного для вас откроется в новом свете. Сперва ты словно не понимаешь важности посыла, не чувствуешь его, но вдруг в какой-то момент приходит ощущение, и тогда ты просто начинаешь преклоняться перед автором, способным спиралью, на новом витке вернуть читателя к первым страницам, но абсолютно другим уже, иначе, с новым пониманием, заставляя по-другому ощутить прочитанное несколькими минутами раньше, а порой и понять, ради чего живут герои.

Ярче всего это можно проиллюстрировать на примере того же «Польского друга». Казалось бы, случайно оброненная на первых страницах фраза – «одной любви музыка уступает» – обретает иной смысл к концу произведения, начинает звучать совершенно иначе. Нет ничего выше музыки для героини. Музыка выше любви. Выше мечты… В рассказах Осипова нет ничего случайного.

В «Кейп-Коде» спираль мощнее, и проходит через поколение. Отец, еще молодой, сыну восемнадцать. Поступление в институт. Но «ходили слухи (затем подтвердившиеся), что после первого курса мальчиков всех поголовно и заберут – тогда отправляли в Афганистан. Отец нашел пожилого врача-нефролога, та поставила Алеше диагноз, научила, как комиссию обмануть».