Галина Шляхова - Покуда длится никогда. лиро-эпическая бессюжетность

Иногда он решал за меня, что для нас обоих было бы лучше пропасть из жизни друг друга. Придумывал самый, на его взгляд, «гуманный» и безболезненный для меня способ разрыва, который на деле обязательно повергал меня в наихудшее душевное состояние. Я не из тех людей, которым можно навязать сценарий касающихся их событий, пока сами они не готовы его принять как уместный и целесообразный.

Он мог бы добиться, чтобы я захотела бесповоротно оставить его. Если бы убедил меня, что является в корне другим человеком и что я ошибочно приписывала ему те качества, из-за которых так им дорожила. Если бы пресытил меня ровным, прохладно-доброжелательным общением, сведя на нет даже воспоминания о прежде кипевших между нами страстях. Если бы дал мне ощутить, что равнодушен ко мне и что я одинока в своих чувствах, не разделяемых им. Вместо этого своим непоследовательным, эмоциональным, исступленным поведением он ещё крепче утверждал меня в мысли, что переживал не меньше меня самой. Избегая объяснений, он призывал меня просто смириться с нашим расставанием, а настаивая на его необходимости, лишь доказывал мне его бессмысленность. И глядя на метания этого вконец запутавшегося в себе человека, я отчётливо понимала: чего мне точно не следовало делать, так это разрешить ему обрубить, не разобравшись, нашу историю, где любовь с обеих сторон не планировала умирать, а насильственно убивать её стало бы непростительной глупостью. И, предотвращая эту глупость, я противилась его решению, которому внутренне сопротивлялся и он сам, подсознательно ища предлог его переменить. Его сердце было на моей стороне, и совместными усилиями мы довольно быстро переубеждали его.

Я тоже временами сдувалась от затянутости нашей драмы, но стоило моим силам очутиться на исходе, как он непременно совершал поступок, от которого у меня открывалось второе, третье, четырёхсотое дыхание…

Его настрой покончить с нашими отношениями ни разу не совпал с моим, и эта несинхронность оказалась спасительной. Судьба, не имея власти помешать нам делать глупости, по крайней мере зорко контролировала, чтоб ни один из нас не переполнил чашу терпения другого «последней каплей». Сохраняя нас в подвешенном состоянии, она заботилась, чтобы с мёртвой точки, на которой мы застряли и годами топтались, мы хотя бы не перешли к «точке невозврата», откуда невозможно сдвинуться вперёд из-за тянущего назад избытка непрощаемых обид.

_____________

Бессчётное множество раз я парировала со всех сторон вливавшиеся мне в уши предложения усомниться, точно ли он «мой человек». Нельзя не ужаснуться, сколько же вокруг меня людей, не понимающих себя, если они полагают, что и я подобно им не в состоянии отличить любовь всей жизни от рядового знакомого.

Такие проецируют на чужие отношения опыт собственных историй, в которых они либо поленились до победного бороться за своё счастье, либо же по итогам борьбы обнаружили, что получили вовсе не то. Им дико и странно принять, как могу я знать, чего хочу, и располагать достаточными силами, мудростью и терпением, чтобы этого добиться.

Мы с ним не быстро сделали былью сказку нашей мечты, но даже в худшие наши моменты мне было некому позавидовать из окружавших меня влюблённых. Среди многочисленных парочек, маячивших у меня перед глазами, ни одну я не назвала бы образцом, на который хотелось бы равняться в построении личной жизни.

На своих подруг я смотрела как на людей пропащих. Когда они рассказывали мне, как они счастливы, я беззвучно бормотала: «Боже упаси от такого счастья себе…» С появлением парня для них закрывался остальной мир, ликвидировались прежде интересовавшие и оживлявшие их формы времяпровождения, отпадала потребность в общении с кем бы то ни было кроме их половинки. Меня пугало, как люди растворяются в отношениях. Я придерживалась мнения, что чем замкнуться в двухместной скорлупке под влиянием любви, уж лучше держаться от неё подальше.

Со стороны у меня складывалось впечатление, что во многих парах люди хватались друг за друга из страха одиночества, компенсируя наличием партнёра собственную неполноценность. Не чувствуя себя в гармонии наедине с собой, они нуждались в человеке рядом не столько из-за ценности его самого, сколько из-за потребности быть кем-то восхваляемыми и превозносимыми. Настраивали себя на любовь, чтобы согласно правилам честной игры получить взаимность. Отсюда и несуразная, легко уязвляемая гордость, и способность безболезненно переключаться с одних отношений на новые, как только партнёр прекратит поставлять необходимые для самоутверждения эмоции.

Чем выше самооценка, тем проще любить, предаваясь чувствам без отвлечения на решение собственных психологических проблем. Моя самооценка всегда была настолько высокой, что редкий небоскрёб мог бы с ней сравниться. Быть с любимым для меня не способ устранения дискомфорта – я не испытываю его, когда одна, а способ абсолютизации счастья – оно ведь ярче, когда есть с кем им делиться.

Мне нужен кто-то, дорожащий свободой и самодостаточностью не меньше меня. Но если в моём понимании эти ценности гармонично сочетаются с отношениями, в мужском сознании они распадаются на приверженность чему-то одному. В результате вокруг меня в ассортименте имелись готовые к созданию семьи парни, которые мне не подходили, тогда как единственный, кто мне подходил, к семье был совсем не готов.

_____________

В подростковом переходном возрасте, когда уже начинаешь задумываться об отношениях, но ещё понятия не имеешь, как их строить, я была не против браков по расчету. Я не имею в виду те образцы меркантильности, когда подыскивается партнёр побогаче, а смысл замужества сводится к паразитированию за его счёт. Но я подменяла любовь рациональным выбором, допуская, что для обретения спутника жизни следует проделывать комплексный анализ достоинств потенциальных кандидатов, а также их совместимости с собственными чертами характера, целеустановками и убеждениями.

Моя теория не выдержала первого же столкновения с практикой. Судьба подпихнула мне человека, союз с которым представлялся настолько невыгодным, насколько только возможно вообразить. Ему стопроцентно не приходилось подозревать, не расчёт ли мной движет в желании быть с ним. Мириться с его трудным характером, предвидя, что в награду за долготерпение замужество подарит жизнь, полную трудностей и борьбы за место под солнцем, можно не иначе как по большой любви.

Едва непрошеным гостем в меня проникло настоящее чувство, мне появилось, с чем сравнивать, а потому ни уважение к другим, ни признание их добродетелей и перспектив удачной партии с ними уже нельзя было спутать с тем единственным, что может и должно являться основой отношений.