Даница Маркович - Роды. Partus

Для брата полдень это «слишком рано». Он отмахнулся.

С утра Мире нужно было закончить много дел – составить отчёт за декабрь, разложить оставшиеся выписки из медицинских карт. Директор отделения спрятала от Милияны эти выписки, словно злая мачеха, и передала ей их уже тогда, когда было слишком поздно для того, чтобы сделать всю работу до конца года. Но Милияне удалось сделать всё вовремя. Ей осталось только сложить бумаги и сдать их после обеда, перед выходом на дежурство.

Если бы не это, Милияна, может быть, успела бы сходить к парикмахеру, сделать «праздничную» прическу. Хотя ей было все равно.

Поэтому пусть всё будет как есть! Может, ей стоит тщательнее накраситься? Она встретит новое тысячелетие на работе. Милияне казалось, что это лучший вариант для сегодняшней ночи.

Она бы с большим удовольствием легла спать в эту ночь. Все равно ей предстояло бы встречать Новый год в одиночестве.

Наверное, есть смысл встретить Новый год в палате номер 39, с теми женщинами, которым необходима её помощь. И новогодняя ночь будет не такой тоскливой.

Где же Богдан? Милияна встретит Новый год на семь часов раньше, чем он. Ей показалось, что это почти символично. Они впервые будут разделены во времени и не поздравят друг друга с Новым годом в одно и то же время. И в душе они уже далеко друг от друга.

Мира взглянула на стол, где лежали упакованные в подарочную упаковку блокноты, предназначенные для медсестёр Дары и Миры и её пациенток. На обложках блокнотов были разные картинки: цветы, животные, дети, пейзажи. На каждом блокноте было написано имя женщины, которая получит его в качестве подарка, а на первой странице Милияна написала:

«ЖЕЛАЮ ВАМ ВСТРЕТИТЬ НОВЫЙ ГОД ТАКИМИ ЖЕ ХРАБРЫМИ И ТЕРПЕЛИВЫМИ, КАКИЕ ВЫ СЕЙЧАС! ЖЕЛАЮ, ЧТОБЫ ИСПОЛНИЛИСЬ ВСЕ ВАШИ САМЫЕ ЗАВЕТНЫЕ ЖЕЛАНИЯ И ЧТОБЫ ЛЮБИМЫЕ ЛЮДИ БЫЛИ ВСЕГДА РЯДОМ С ВАМИ. Я БЫ ХОТЕЛА, ЧТОБЫ ВЫ ЗАПИСЫВАЛИ В ЭТОТ КАЛЕНДАРЬ ПАМЯТНЫЕ ДЛЯ ВАС ДНИ И ИНОГДА ВСПОМИНАЛИ БЫ О ВАШЕМ ПАЛАТНОМ ВРАЧЕ МИЛИЯНЕ КНЕЖЕВИЧ.

СЧАСТЬЯ ВАМ!»

– Вставай! Давно пора! Последний день года, – теребила Милияна брата, который всё мешкал, – Сегодня надо завершить все незаконченные дела.

«Незаконченные дела» напомнили ей о долге, о котором брат говорил по телефону несколько дней назад, но не хотел делиться этим с Милияной. Эта недосказанность опечалила её. В душе стало неуютно, словно там свернулась клубком змея. Раньше брат не лгал ей.

Милияна всегда что-то анализировала. Она вела себя как человек, который знает, что делать, была совестливой, ответственной, даже амбициозной. Но глубоко в душе Милияна постоянно сомневалась.

Если это не сомнение, то уж растерянность – точно.

Брат был под крылом сестры. Похолодев, Милияна поняла, что надо смотреть правде в глаза: в том пакетике, который брат спрятал в перчатку однажды ночью, когда Милияна застала его полностью одетым и сидящим за кухонным столом, было что-то белое.

– Что происходит, скажи, наконец? – задала она вопрос спящему брату. Милияна репетировала вслух. Брат должен будет ответить ей так же просто, как она будет задавать ему вопросы. Милияне казалось, что это будет легко. Некоторые вещи кажутся сложными, пока о них молчат. Когда начинаешь говорить о них, становится легче. Дело наполовину сделано. Когда брат признается ей во всем и выговорится, они вместе решат любую проблему. Да будет так!

– Да будет так! – повторила Милияна вслух.

Она подошла к окну и наклонилась к солнечным лучам, разведя руками тёмные занавески из узорчатого бархата, которым были обиты и два старых кресла. Вместе со скрипом и треском рассохшихся рам Милияна впустила яркий солнечный свет в их комнату в мансарде. Когда она повернулась, чтобы посмотреть на брата, который даже не пошевелился в кровати, то увидела, как взлетела пыль с занавесок. На тротуаре перед домом стоял чёрный автомобиль. Милияна почти не обратила на него внимания, зато заметила грязь на тропинке, поблескивающую после вчерашнего дождя со снегом. «И даже снег перестал быть белым», – подумала Милияна.

Сначала нужно было достать красиво упакованные шапку и шарф, купленные для брата. Милияна сложила их в углу, где аккуратно поставила еловую ветку, украшенную серебряными и золотыми шарами и в нескольких местах перевязанную красными атласными ленточками. На упаковочной бумаге золотилась яркая лента и записка «Для братишки».

Накануне, возвращаясь с работы, Милияна остановилась у прилавка уличного продавца. Мужчина в костюме Деда Мороза продавал шапки и перчатки. В толпе Милияна почувствовала себя неуютно. Она увидела на прилавке пёстрый шарф ярко-жёлтого цвета, с крупными красными и голубыми стрелками и длинными кистями. Шарф выглядел так, словно был детским, хотя и был слишком длинным для ребёнка. Как будто он был предназначен для большого ребёнка, ребёнка-баскетболиста или младшего брата. И Милияна купила и шарф, и шапку для своего брата. Такой темноволосый и высокий человек, как он, будет заметен в этом ярком шарфе издалека. Милияна сразу увидит его из окна или с другого конца улицы, или даже на новогодней ярмарке, среди толпы.

Звонок домофона разбудил Слободана. Он вскочил и встревоженно приник к входной двери, прислушиваясь к звукам в коридоре. Брат с обезумевшим видом повернулся к сестре и сказал ей охрипшим после сна голосом:

– Не открывай!

Его взгляд словно парализовал Милияну.

Звонок прозвенел ещё раз. Короткий, затем длинный, угрожающий. Третий звонок замолчал, оставив после себя напряжение в воздухе.

– Не впускай их!

Брат подбежал к окну и лихорадочно стал задергивать занавески:

– Бесполезно, они видели окна!

Он беспокойно придвинулся к занавеске, аккуратно отодвигая ее, чтобы лучше видеть улицу. Потом подошел к двери, поманил сестру пальцем и прошептал:

– Если позвонят ещё раз, скажи, что меня здесь нет.

Милияна подняла трубку домофона дрожащими вспотевшими руками. Она услышала неясный шум улицы, звук включения мотора и удаляющегося автомобиля. После этого снова послышался щебет птиц и детский гомон где-то вдалеке от подъезда.

Казалось, что опасность миновала, хотя бы сейчас. Когда они вернулись в комнату и задернули занавески, Милияна села рядом с братом, нервно закуривающим первую за этот день сигарету.

В ее глазах не было упрека или злости. Остался только страх.

– Ты накликаешь большую беду! – сказала Милияна.

Брат что-то сердито пробормотал.

Зазвонил телефон. Брат снова вскочил и приложил палец к губам, показывая сестре, чтобы она молчала и не брала трубку. Словно у телефона есть глаза и уши. Он нервно прошелся от кухни к комнате.

– Может, это не мне звонили? – спросил он. Впервые за это утро он вспомнил о сестре и замолчал.