Георгий Георгий - Тля. Действие в трех актах

Еще хотелось бы поинтересоваться знаете ли вы этого типа, самого главного плейбоя? Седого такого сутулого?

Ну, так вот издох. И угадайте от чего? Никогда в жизни не отгадаете. В общем, случился у старикана удар, сердечный приступ, как таковой, (ну в его-то восемьдесят пять или сколько там это не новость). Тем более «седой» как его часто называли, сидел плотно на кокаине. Но окочурился не от этого. Умер, говорят от страха. Всю жизнь боялся собак, ну и так вот соседская собака маленькая такая, «мопс», в общем, забралась как-то к нему во двор, и вот он и обосрался от страха. А она всего лишь хотела изгадить ему коврик, ну это если на максимум, на самый крайний максимум опираться. Правда кто-то утверждает что это был некто иной как мопс Тони Монтано и смертью, той смертью которую мы подразумеваем как человеческую, ее не было, и дед сейчас лежит замороженный в капсуле и только ждет новых синтетических девиц, скачущих на его члене. Но, так или иначе…. главное, что денежки ушли куда-то в Массачусетс или Чикаго, к родственником каким-то, которые его и в глаза никогда не видали. А там будьте уверенны состояние! Оно, несомненно, могло быть еще больше, если бы там типа не проценты за славу, за публичность, ну вы понимаете… Плейбой это конечно круто, но с нашим делом ему и не сравниться, он там и рядом не стоял, не курил и в щели не подглядывал, если позволите, но все равно это вам не высморкаться здесь уметь надо. А все это гребаная фобия….

Хотелось бы напомнить вам один случай…

Всегда как лох ссался съезжать с горки там у себя на райончике, когда все о чем я вам только что рассказывал, было для меня еще не важно. Где-то на середине у меня затряслись руки, лодыжки забились о педали и я выпустил руль и дальше вы понимаете, что со мной стало: всего-то сломал пару ребер и ключицу – белый халат вытащил из меня селезенку и положил рядом на столик с инструментами. И так после этого я не ногой туда, а когда шел в магазин за хлебом, приходилось делать крюк. И вот в один день, когда терпеть такое страшное каждодневное унижение уже не было сил я взял велик, разогнался чтобы мочи и покатился. Ни хуя не вижу: кочусь. Кочусь, а сам думаю, стараюсь думать о чем-нибудь приятном, о чем-нибудь кайфовом, но ничего не получается. Мысли проскальзывают как в калейдоскопе и не за одной не получается зациклиться. Кокой-то заколдованный круг – пришло мне в голову. Тут переднее колесо подскочило на каком-то камне или бревне – черт его знает, была глубокая ночь и, ни зги не видать было. Мой байк понесло вниз, в этот момент я миллион, миллиард раз пожалел, что вообще решился на такую херню, но назад не вернешь и колеса в обратном направлении не закрутятся; руки мои снова затряслись, забились в конвульсиях, словно в них я держал отбойный молоток, а позади – лай. Дикий свирепый лай, который начал меня преследовать. Сердце или легкое, дернулось, будто в меня всадили рапиру. Я глянул через плечо: два красных огонька расплывались в искрах; они плыли за мной, именно плыли. И тут я вспомнил картину «Девять мопсов в вельботе», не знаю, зачем я это сделал, но в тот же миг два огонька кроваво-красных, словно две лампочки окрашенных в красный (знаете такие бывают при проявки фотопленки) словно две кровоточащие раны от которых разило марганцовкой и желатином – эти два огонька выскочили на просвет позади меня. Выскочили и вдруг погасли. Вместо них за мной шакалил черный пес с опухшей шеей и ржавым ошейником. Он рахитично, (если это слово тут уместно), рахитично пускал слизь изо рта и размусоливал ее по всему подбородку. Это было похоже на мыльную пену, напоминающую серый коврик под дверью, о который вытирают ноги. Он сделал резкий выпад и захавал шнурок на моем штиблете. А я посмотрю кто-то не любит чистить зубы. Я высунулся через плечо и передо мной раскинулись груды зубного камня и кишащее червяками дупло, словно те нежились в мешке с гнилыми яблоками.

Тески разжималась, и сжимались паче.

Шнурки на моих штиблетах разъедало ядом, и я топил, чтобы было мочи, мочалил с чудовищем наперевес, и только слышно было, как бьются его кости, мышцы и жилы о камни и кряжистые чурбаны то и дело вылетающие из зарослей хны и инжира по бокам улицы. Потом в какой-то миг все стало легко и беззаботно. Но меня было, уже не остановить я взлетал; я мог бы взлететь, если захотел, если бы хватило,…остановился я уже у подножья и чувствовал себя на редкость скверно. Сердце стучало словно там-там, глотку обстрекало, словно туда залили раскаленный свинец, а глаза слезились, словно обожженные мылом или там луком. Весь я был мокрый как после ванной. Ноги ныли будто сломанные. Больше ничего не помню. А на следующее утро я обнаружил, что мой велик спиздили…

Аккуратно. Аккуратно.

Подвиньте их и садитесь. Чувствуйте себя как дома. Не бойтесь это короткошерстные питоны. Они и мухи не обидят. Подвиньте и садитесь. Чувствуйте себя как дома. Они все чувствуют. Они начинают белеть и словно потеют какой-то пахучей слизью, когда чувствуют чей-то страх. Правило №3: никогда ничего не бойтесь. Вы думаете, если бы я чего-то боялся, жил бы я в такой конуре? Конечно, нет. Правда, был один интересный случай. Я расскажу вам один интересный случай, с вашего позволения. Если вы только не возражаете, конечно?

В общем, у моего тогдашнего боса еще в «Грязной Америке» была телка типа, пассия. Ну, так вот все ребята, абсолютно каждый хотел ее, как бы это не звучало пошло, отодрать эту киску во все имеющиеся и не имеющиеся у нее щели. Да чего они только не хотели. Ну, вы и сами все понимаете. И их за это не упрекнешь, ни разу не упрекнешь. Молоденькая. Только-только стукнуло восемнадцать. Носит обтягивающие леггинсы разных цветов, при этом, и знать не знает про трусики, вы, наверное, уже представили о чем я говорю, и еще эти знаете меховые воротнички. Она всегда плюхалась в кресло рядом с босом, закидывала ноги на раскладной стеклянный столик и бесцеремонно трахала всех глазами. Руками, она свежевала, словно тигрица раздирающая антилопу, свежевала бананы. Один за одним. Такое ощущение, что она ящиками жрала эти чертовы БАНАНЫ. Ну, так вот ребята, конечно, многое повидали, в этом у вас не должно возникать сомнений, но каждый, абсолютно каждый мечтал, грезил ей вдуть, если можно так выразиться, именно ВДУТЬ. Вместо этого они только зашивали, штопали, латали штаны, как еще можно сказать я не знаю в общем, чинили штаны и не больше, потому что все ссались боса, этого ублюдка, НОСОХЕР мы его называли, потому что шнобель его чисто вылитый хер, ну вы понимаете. Как огня боялись. Стоит ему только пройти мимо, и все затыкаются, встают по стойке и жаждут приказов. А он обычно, восседал рядом с ней, сосал сигары, лакал дорогущий виски, бутылку такого можно свободно обменять на какой-нибудь старенький пикап, если хотите. Он свирепо оглядывался в полуобморочном таком состоянии и сверкал малюсенькими, словно свиными глазками. Жуткое зрелище. Был, правда, еще один тип с дурацким именем – Поли Сакс. Такое ебаное имя редко встретишь и вы, я думаю, со мной согласитесь, что нет ничего удивительного, что людей с такими именами становится все меньше и меньше. Это знаете как какой-нибудь вымирающий вид в красной книге. Последний из Могикан. Ну, так вот этот Поли Сакс, был единственным смельчаком, если можно так выразиться. Среди нас, грязных и вонючих оборванцев, как он говорил. Куцый с небольшим пузиком от полуфабрикатов с пивом у маленького телевизора в пустом доме. И нет ничего удивительного, что мне его ни капельки не жаль. Тем более странно рассуждать о гребаном католицизме, исламизме, православии…, об каких-то религиозных, нахуй не нужных обрядах погребения рассчитанных, мол, на попадание «души в рай» или что-то в таком же духе; про своеобразную эмансипацию, если хотите, освобождение… обо всем об этом сложно, и даже совершенно не по фану рассуждать, думать даже об этом не стоит, когда пред тобой на калениях извивается подобие человека, существо которое в тайне трахнуло вашу пассию, если хотите. Более того существо довольно хвастливое и как вы понимаете, совершенно не нужное даже если оно вдруг зашептало «Отче наш» на ломаном саксонском. Поли Сакса захоронили в перелеске, неподалеку от свинофермы принадлежащей Носохеру, похоронили заживо в сделанном специально для него на заказ стальном саркофаге предварительно отрубив все пальцы на руках и ногах и вложив кляпом уже похолодевший и совершенно не кровоточащий собственный пенис, чтобы существо было молчаливым и слышало как падают куски плесневой земли на крышку саркофага, как скрипят стенки и чувствовало этот ужасающий металлический холод пронизывающий все существо, обжигающий еще пульсирующие раны… Согласен, что это не самая интересная история и вообще, наверно, она здесь совершенно не под раздачу, скажем так, тем более что я ее уже закончил. Не хочу больше говорить о гребаного Поли, о ребятах, «Грязной Америке», и своем тогдашнем босе, про этого мудилу, про все про это, даже вспоминать не хочется. Я устал, но только сейчас я понял что устал, смертельно устал от всего этого шлака. Серого со стразами под зеленой луной подпертой причудливыми кариатидами в утренних поеденных мхом платьях и горой экстаза и всяческих удовольствий…