Андреа Рэй - Взрыв. Прошлое. Настоящее. Будущее.

Оказывается, что Шэрон телепортировалась обратно на хауберд, прихватила Мишеля и снова вернулась в комнату к пленным, но когда она перенесла всех, у нее просто не осталось сил вернуться за мной. Впрочем, к тому моменту они меня уже бы не нашли. Сейчас Шэрон в Лигнуме, залечивает рану: нож проник глубоко и задел нервы.

Когда она заканчивает, я рассказываю Силен то же, что и Элис, только без утайки. Она меня выслушивает, но объяснить поведение Ника, как и я, не может. Мы сходимся на мысли, что нам просто чертовски повезло.

Следующие дни мы проводим на острове, занимаясь повседневной рутиной. Львиную долю времени я уделяю Джону, и, когда он тренируется, я либо сижу рядом, либо разыскиваю Силен или Мишеля, а Сэма по-прежнему стараюсь избегать. Я отчасти понимаю, почему он так поступил, но понимание не уменьшает боли. К тому же компания Силен и Мишеля оказывается очень приятной. Я словно знала их всю жизнь, и, не знаю, как, но за несколько дней мы становимся друзьями, и я чувствую, что могу им доверять.

На острове Мишель обычно слоняется без дела, ссылаясь на то, что у него заслуженный отпуск. Силен же по большей части делится со мной небольшими, но очень полезными на острове порциями знаний: душ остается горячим не больше 15 минут, потому что системы водоснабжения нет, и морскую воду очищает и греет какой-то парень, имени которого я не запоминаю, овощи тут растут благодаря Элис, например, урожай картошки собирают по 5—6 раз в год. И много всего тому подобного.

Мои вещи привезли уже давно, но я не хочу их разбирать, потому что здесь, на острове, я чувствую себя так, словно у меня нет прошлого, словно эта Изабель – уже не та, что была раньше, когда раз в месяц, а то и чаще, меняла квартиры и никому не доверяла, шарахаясь от каждой тени. Я периодически залезаю только в одну из трех коробок с одеждой, где лежат футболки и джинсы, остальное же оставляю нетронутым. Впрочем, долго так продолжаться все равно не может, вдобавок я понимаю, что прятаться от собственных вещей глупо. Тем более, надо проверить, не забыл ли пилот чего-нибудь необходимого. Поэтому я заставляю себя подняться наверх и разобрать вещи. Точнее, просто просмотреть их, потому что перекладывать мне их все равно некуда.

Вся одежда на месте, даже зимние ботинки и короткая дубленка, из обуви тоже взято почти все, кроме старых шлепанцев, которые мне, в принципе и не нужны. А этот пилот умный малый, и полотенца захватил. Моя небольшая коробка тоже на месте, лежит в коробке с тем, что пилот нашел на моей кухне: печенье, крекеры, кукурузные хлопья, пара пачек риса и консервированные овощи, но ее я решаю не открывать. Вытащив ее, кладу коробку с продуктами на стол, чтобы отнести на кухню.

Осталось всего одна коробка, и там могли забыть многое. На самом верху лежит косметичка с резинками, шпильками и прочей мелочью вроде ножниц, она, как и всегда, была собрана. Ниже две бутылки шампуня и книги. «Всего один день», одна из моих самых любимых, «Грозовой перевал», который мне никак не хватает терпения дочитать и «Гордость и предубеждение». Эту книгу я люблю больше остальных еще и потому, что она мамина. Но она очень потрепана, будь переплет бумажным, давно бы развалилась. Пилоту просто не могло прийти в голову ее взять, учитывая то, что в день, когда я якобы поехала за Джоном, она лежала у меня под подушкой. Я вспоминаю, что запихнула ее под подушку при Сэме, наверное, он мог передать, чтобы книгу забрали, зная, как много она для меня значит. Следующими я достаю старые папины часы в кожаном мешочке, которые давно уже не идут. Они вообще лежали в шкафу за коробками с чаем, по которым трудно догадаться, что это чай. Найти их было просто невозможно. Если только не знаешь, где и что искать.

Подозрение перерастает в уверенность, и я оглядываюсь на коробки. Вещей у меня не так много, да и при каждом переезде я что-нибудь выбрасываю, потому что ходить несколько раз не хочется. Взято только то, что для меня важно и необходимо, даже если бы я поехала сама, взяла бы тот же самый набор. Оставила бы шлепки, порванные шорты и не стала бы брать кастрюли с тарелками, но обязательно бы взяла книги и зимние ботинки.

Сэм видел, как я собираю вещи тысячу раз. Он даже, бывало, напоминал про то, о чем я уже забыла. Пилот не мог собрать эти вещи так, даже если бы Сэм ему все это рассказал. Пилот бы наверняка захватил будильник или небольшое зеркало, которое лежало на столе. Он мог подумать, что мне нужно одеяло или маленькая елочка, которая уже была в квартире, когда я туда перебралась. Сэм – нет. Сэм точно знал, что взять. И вещи мои собрал тоже он.

Мой разум почему-то отказывается реагировать, и, вместо раздумий, я кладу папины часы в карман, беру со стола коробку и направляюсь на кухню. Там никого, кроме Силен, заваривающей кофе, нет. Она предлагает и мне, но я отказываюсь, и, оставив коробку на кухонном шкафу, решаюсь спросить, так, для уверенности.

– А ты не знаешь, кто ездил за моими вещами?

– Догадалась? – не оборачиваясь, интересуется Силен так, словно я должна была понять все гораздо раньше.

– Что-то вроде того.

– Он надеялся, что ты не узнаешь. – замечает Силен.

– Ну, для человека с такой точностью собравшего мои вещи, это он зря.

Силен поворачивается ко мне, пожимает плечами и отпивает кофе. Я молчу, а в голове почему-то пусто. Ну и что с того, что он собрал мои вещи? Отчего мне так не по себе?

– Может, зря ты так с ним? – окинув меня задумчивым взглядом, спрашивает она.

– Ну нет.

– Дело твое. Я тут надумала научиться управлять хаубердом, сегодня мой первый урок, не хочешь тоже попробовать?

– Ну нет, – во второй раз отвечаю я столь же категорично. – это не просто плохая идея, это настоящее самоубийство.

– Как ни странно, Итон думает точно так же обо мне. – допивая кофе, Силен играет бровями поверх чашки, демонстрируя свое полное презрение к мнению Итона. Впрочем, упрекнуть мне ее не в чем.

Когда Силен уходит, я сразу жалею, что не приняла ее предложения, потому что мысли тут же занимает Сэм. Правильно ли я поступаю, избегая его? Может, я просто перегибаю палку? Желая избавиться от этих мыслей, я выхожу из дома, надеясь хоть чем-то себя занять, и вижу, как Джон снова тренируется у дуба. Брук, как и всегда, рядом, не сводит с него пристального взгляда. Она учит его контролю, но пока безуспешно. Стоит ему разозлиться, как все вокруг начинают видеть не самые приятные вещи (я испытала пауков, это было отвратительно), но если он старается показать что-то специально, то у него ничего не получается.

На этот раз я устраиваюсь подальше, в тени дуба Элис и, подтянув колени к груди, наблюдаю за тренировкой. Если подумать, то наблюдать было особо незачем, Джон только корчит рожи и сжимает кулаки, но больше заняться нечем: Силен занята, а где Мишель я не знаю. Ответ на этот вопрос у меня появляется через пару минут, когда я слышу за спиной голоса и, обернувшись, вижу Гаррисона и Мишеля.