И. Сотников - Гендерные войны. Один из эпизодов

– Сука… – Вырвалась вслух вторая, более конкретизированная мысль Алекса.

– Кто? – Не совсем понял Макс, но после того как он повернул свою голову вслед за Алексом, его выражение лица, с полным согласием с Алексом, приобрело вызывающий вид, обращенный к тому ухарю, который посмел о чем-то заговорить с этими красавицами, которые однозначно созданы только для них. Что конечно ясно каждому здравомыслящему посетителю этого бара. Ну, а этот проходимец, видимо шары на столько залил, что полностью потерял рассудок, так что вполне вероятно в скором времени, ему придется досконально все это объяснить и возможно даже не вербально. Но пока что Макс, прожигая его спину своим испепеляющим взглядом, как не большой любитель насилия еще дает ему шанс. Но тому, хоть бы хны и даже ни в одном месте не почесалось, разве что только его язык, уж больно чересчур чешется.

– Не пойму, чего они в нем такого увидели? – Дальним, обоснующим маневром начал жуткую для эго этого типа атаку Макс. И если бы этот тип, хоть отчасти, смог бы не то что осознать, а просто услышать то, что было высказано во все горло на его счет, но только разве что только про себя Максом. То его генотип, наверное, поняв бы это, и сделав сокрушающий вывод о том, что дальнейшее существование бессмысленно и перспективно, то перестал бы дергаться и закончил бы его прямо сейчас, на этом индивидуальном типе.

– А, ведь они, лишив нас разума и оставив нам одни инстинкты, уже практически добились своего. – Со своей стороны вел немой разговор Алекс с Максом.

– Нет, неандертальцы еще не совсем вымерли и явно имели свое родовое продолжение. – Не только соглашался Макс с Алексом, но и потому как он мог выговаривать столь сложные слова, можно было предположить, что он явно себя причислял к человеку разумному. Который, следуя своему антропологическому наименованию, иногда пропускал и поэтому еще мог отделять слагаемые от со слагаемых. Хотя, возможно, виной всему тому была та стадия употребления, которая требовала от впавшего в нее замысловатости заумных выражений.

– Нет, я кажется, ошибаюсь. – Заметив новые движения этого типа, прищурившись зло рассуждает Макс.

– И судя по его движениям рук, он не неандерталец, а человек-умелый! – с сожалением поглядывает на свои руки Макс.

– Хорош, пялиться! – Непонятно из чьего лексикона, вытащил это слово Серж. Что заставило Макса отвлечься и с уважением взглянуть на этого человека-заумного, который всегда найдет, что сказать и не такого уж очень замысловатого и завороченного, но, тем не менее, он даже этим своим простым, поверхностным словом, заставляет вас задуматься над смыслом своего и чужого бытия. А ведь, в принципе, Серж ничего такого не сказал, а Макс раз уже и отвлекся и погрузившись в свой стакан, размышляет о несправедливости мироздания, где одному все позволено (стакан на половину полон, хоть сверху и не слишком то видно), а другому отчего то нет (соответственно стакан на половину пуст), хотя возможно этот Макс нашел просто повод отвлечься от дум об этой черненькой, которая смеется над шутками другого, а не его – Макса.

Что касается Алекса, то он хоть и не слишком довольствовался всеми теми вызывающими не только дамочек, но и их движениями, того мутного субъекта, но тем не менее пару брошенных на Алекса взглядов беленькой, внушили ему определенную надежду и он можно сказать почувствовал себя в некотором роде умиротворенным. Что всегда расслабляет и если не контролировать дальнейший процесс взаимопереглядываний, то приводит не к тем результатам, на которые рассчитываешь. А ведь в таких вопросах расслабляться нельзя и необходимо всегда быть на чеку, в особенности тогда, когда твой приятель за столом что-нибудь предлагает. И получается так, что ты не просто думаешь, а в некотором роде даже уверен, а куда она еще или вообще денется отсюда, когда ты сам, в это время уносишься, куда-то вдаль, заходя в какой-нибудь другой, крутой вираж, на который тебя вдруг сподобили твои приятели. А уж потом голову ломай не ломай, а уже всё приехали, вот только куда не совсем понятно.

– Мы где? – очнувшись после жесткой остановки автомобиля, которая заставила Алекса уткнуться носом в тыльную часть переднего водительского сидения и тем самым задаться этим вопросом у рядом с ним сидящего Андрона. Но разве оттого добьешься хоть каких-то вразумительных слов? Нет, и если хочешь еще больше запутаться в своих предположениях, как раз спроси этого придурошного Андрона. Но Алекс был не в том состоянии, когда мысль четко осознает, кого и о чём спрашивать. Вот и приходиться хвататься за соломинку, вопрошая того, кто попался первым, а этим первым был как раз Андрон.

– Ты меня удивляешь. – засмеялся этот Андрон, который расплатившись с водителем такси, начал выходить из салона автомобиля. Тем самым, на подсознательном уровне заставил и Алекса потянуться за ручкой двери, которая ничего не имела против того, чтобы и этого, сзади сидящего пассажира, выпустить на волю. Вдохнув свежего воздуха, Алекс оглянулся по сторонам и заметил, что они находятся у входа в один из… а хрен его знает чего, но судя по входу, возможно, какому-то затрапезному кинотеатру.

Вообще, всё это, место где они оказались, время, та окружающая атмосфера и виды вокруг, на которые упал взгляд Алекса, уж как то навязчиво нагоняло безысходной жути. Отчего он даже почувствовал пробирающий до самых костей озноб по всему телу, которое отчего то все ломило, а брошенный взгляд на сбитые руки и на свою окровавленную рубашку, явно информировал, что кому-то еще совсем недавно не поздоровилось, что всё в купе с этими внешними реалиями не вызывало сколько-нибудь оптимизма. Впрочем, так всегда бывает, когда ты, после довольно крепкого сна, из теплой постели или хотя бы с удобного пассажирского места, без всякого переходного периода, вот так сразу, оказываешься один на один с ветром. Который может быть и не столь ненастен, но ты как бы и не собирался сейчас, в данный момент с ним встречаться и поэтому любая ветреная незванность для тебя, сейчас просто дика и невыносима. Так что, вполне логично было, что Алексу все это место показалось не просто неуютным, а очень даже вызывающим страшное отторжение.

– Мы что, в кино приехали? – оглядывая обшарпанное здание, как-то зло усмехнулся Алекс.

– Можно и так назвать. – лыбится этот Андрон – явно любитель закрытых просмотров, жесткого документального и художественного контента.

– Хорош, мне тут мозги пудрить. Где мы? – уже агрессивно настойчиво, спрашивает Алекс Андрона, который вдруг выкидывает недокуренную сигарету и приблизившись вплотную к Алексу. Сначала в упор смотрит на него, из чего Алекс понимает, что он, как оказывается, не столь уравновешен и даже относительно трезв, после чего Андрон с каким-то сладострастием заявляет.