И. Сотников - Гендерные войны. Один из эпизодов

Ну что ж, Алекс хоть и чувствовал всю несправедливость обвинений в свой адрес, ведь он не сразу закатил пир на весь мир, а больше недели продержался, не позволяя себе ничего лишнего. Не имея сил что-либо доказывать, он молча пересидел эти волнительные для его организма минуты и когда почувствовал, что может идти – поднялся на ноги и двинулся дальше по направлению местного оазиса – кухни, где, как он рассчитывал, его ждет источник трубопроводной воды. Но, как бы жажда не искушала его, нужно быть осмотрительным на поворотах, за каждым из которых тебя может ждать не просто открытие, а такое – хоть стой, хоть падай и хватайся за сердце. И ведь все эти открытия уготованы не какому-то постороннему лицу, которое, наверное, пройдет мимо и не заметит его, а как раз для хозяина жилища, который, что было научно подтвержденным фактом, из всей развеселой компании, всегда просыпается первым. Не иначе, как ответственность за удобства гостей бдит или же у себя дома быстрее высыпаешься, а может как раз для того, чтобы стать первооткрывателем всех тех новшеств, которые были привнесены, как им, так и другими гостями в интерьере жилища. Хотя, кажется, на этот раз, я ошибся, и сидящая фигура у окна на кухне говорит, что Алекс был не первым, кто так рано проснулся поутру.

Алекс с некоторой осторожностью приблизился к этому, черт знает кому, чье лицо, впрочем, ему так и не удалось разглядеть, ввиду того занимательного положения, которое принял этот, непонятный тип. В своем сидячем положении откинувший назад голову и оскалившийся на весь мир. Из его пасти устрашающе выглядывали клыки, и доносилось мерное похрапывание. К тому же, он, при близкой поверке, оказался не таким уж и бодрствующим, а вернее сказать, только своим сидящим положением схожим на бодрячка. Когда как все остальное говорило о том, что он, не сумев подняться с этого места, предпочел для удобства своего сна это сидящее положение, которое имело преимущественную близость, как к крану с водой, так и к холодильнику, в котором находились значительные запасы освежающей жидкости, которая может не только освежить с утра, но и привести в чувство вашу совесть, на которую всегда найдется своя, новая тяжелая забывчивость. Но Алекс не спешит прибегнуть к этой отсрочке. Для него перво-наперво, необходимо осмотреться и прояснить ситуацию с этим его положением, в котором он оказался.

А ведь отъезд Офелии в позапрошлые выходные, можно сказать, и послужил тем глубинным поводом (очень запоздалым, на что, впрочем, существуют свои производственные, уважающие Алекса, как ответственного работника, причины) для этих вчерашних барных посиделок.

– Ты смотри, будь паинькой, – упирая в грудь Алекса свой пальчик, перед отъездом, как показывают в кино, мило улыбнулась Офелия.

– Ты же меня знаешь, – слишком невыносим этот угол пальцем, отчего вперед и выпирает чувство собственного достоинства Алекса.

– В том-то и дело, что знаю. – вздыхает Офелия, положившись на современные технические средства контроля, как телефон.

– Надеюсь, что хоть звонить то будешь? – уточнила она после уверений Алекса.

– Каждые полчаса, – садится в электричку и убывает под звуки радостного гула в голове Алекса.

– Полчаса прошло, и ты уже о ней забыл, – вновь лезет совесть со своими утрированными напоминаниями.

– Я звонил всю неделю, – возмущается Алекс.

– Блин, а где телефон-то? – стоя, внутренне присаживается на месте Алекс, вспомнивший, что он совсем забыл про этот современный поводок, на который подвязан каждый из умеющих говорить, хотя и это необязательно, главное иметь глаза, а остальное приложится в каком-нибудь приложении, в которое вся наша жизнь уже давно превратилась.

– Ладно, потом отыщу, – твердо заявляет Алекс, на что тут же слышит сомнительный ответ Офелии.

– А ты в этом уверен?

Конечно, он уверен, да, и вообще, перед женщинами никогда нельзя опускать планку, хоть и совсем даже не уверен.

– Зуб даю!

Это было самое малое, что он мог предложить, в качестве гаранта своей уверенности, но, видимо, его зуб, к тому же даже не золотой, не имел большой ценности, и Офелия, вообще непонятно откуда здесь появившаяся. Что для Алекса, находящегося в сумбурном состоянии, где в его реальность вкраплена представленная отдельными персонажами мыслительная образность, этот факт присутствия Офелии, в данный момент, почему-то не слишком вызывает удивления. Тем более Офелия неотделима от него и всего лишь только мыслится Алексу, как будто он время от времени занимает ее, а она его место, что для человека разностороннего и не упертого в своем единоличном мнении, есть непреложная данность. Ведь только рассматривая все точки зрения, и ведя диалог со своим тет-а-тет, на выборочность которого влияет ваше воображение, можно не только прийти к истине, но и с меньшими потерями выйти из этого апокалиптического душевного состояния (главное, конечно, не заговориться до потери собственного «я»).

– Ты к стоматологу-то, когда в последний раз ходил? – Офелия намекает на некондиционность зубного предложения Алекса, который рефлекторно залез языком в свою зияющую, зубную дырку.

– Молчишь? Ну молчи, а я пока что, посмотрю как ты в мое отсутствие проводишь время – заявив это, Офелия, как всегда когда хмурится, сдвигает брови, после чего, с видом проверяющего ревизора, для инспекции направляется в путешествие по другим комнатам квартиры, чем вызывает в Алексе новый приступ сердцебиения. Надо же быть Офелии столь бесцеремонной и настырной и без всякого предварительного стука взять и вломиться в собственную спальню, в которой может быть кто угодно.

– Это наша спальня. Ты, надеюсь, не забыл об этом – открывая дверь в спальню, пронзила своим взглядом Алекса Офелия, на что Алекс не спешит отвечать и до осмотра спальни выдержанно делает паузу.

Далее следует погружение в этот отдельный отсек квартиры, и, как следствие осмотра, возразительный ответ Алекса: «Не пойму, что за подозрения?». После выдоха, который последовал вслед за не обнаружением посторонних лиц в спальне, чуть ли не бьет себя в грудь Алекс.

– У нас еще зал впереди, – эхом отдается в душе Алекса голос Офелии.

– Ну и что? – несколько дерзко ответил Алекс, уже имеющий что сказать, в случае какого-нибудь неловкого момента.

– Что встал? Пошли – Офелия выводит из себя, вдруг зависшего Алекса, который, видимо, почувствовав мягкость кровати и близость Офелии, что-то там себе умственно возжелал.

– Да, да – споткнувшись о ковер и получив инерционное ускорение, Алекс вылетает в коридор, после чего стряхнув с себя налет мечтательности, направляется в зал, чей визуальный осмотр приводит лишь к одному выводу – что, все-таки, здесь чья-то присутственность имела место быть, но вот чья – было сложнее определить ввиду отсутствия кого бы то ни было, который между тем, очень даже сильно наследил. Ну, как наследил? Да, как обычно это делает очень празднично настроенный человек. Да, конечно, след следу рознь и все эти после праздничные следы имеют свою специфичность, зачастую граничащую с немыслимым для вашего непраздничного состояния сознанием.