И. Сотников - Гендерные войны. Один из эпизодов

Наверное, вам в вашем обычном, непраздничном состоянии и в голову не придет надуть надувной водный бассейн в квартире и, набрав в него воды, сделать здесь мини-пляж, рядом с которым, присобачив колышки к паркету, разбить палатку, в которой так хорошо лежать во время бушующего ветреного ненастья, вызванного включенным вентилятором. Что сказать? Сейчас Алексу было необъяснимо трудно понять причины, побудившие его к такому походному повороту событий, в котором, все-таки, издалека проблескивала его нереализованная желательность. Которая все же не объясняет столь резкий, реализованный в этих стесненных условиях, наплыв чувств, который уже своим наплывом через этот хлипкий надувной бассейн грозил подтопить соседей снизу, которые, надо признать, очень реакционны и совершенно не поймут всех этих движений души Алекса.

Онемев от увиденного, Офелия, спустя мгновение, разразилась гневными восклицаниями, которые, в общем-то, не слишком страшили Алекса, пока в дело не вступили слезные всхлипывания и не сокрушили напускную невозмутимость Алекса. Его сердце тотчас облилось кровью и заставило сожалеть о том, что он родился на свет, хотя решение об этом не он сам выносил, но вот пожалеть, почему-то, право он имеет.

– Это что же… – опустились руки у Офелии.

– Ты что, хочешь из меня Золушку сделать? – Офелия опускается в кресло и, подняв валяющуюся среди своих емкостей бутылку, пристально смотрит сквозь этот темный сосуд, словно видя то, что сопровождало застолье, а также те послесловия пития, из этой и из всех бывших здесь очередных бутылок.

– Ну, и с кем же ты нашел рай в шалаше? – сквозь наполненные слезами глаза, шмыгая носом, произносит Офелия.

Вот это уже был вопрос так вопрос. Вместо ответа Алекс, пригвожденный им к месту, только и мог что хлопать глазами и глотать воздух дозами несоизмеримо превышающими объем его легких.

– Ну, чего молчишь то? Что, сказать нечего или же наоборот, все и так красноречиво говорит обо всем? – тихий голос Офелии, слогами, как отбойными молотками, отбивает в голове Алекса приговор.

– Да, нет же – пытается хоть что-то сказать Алекс.

– Да, да, же – стоит на своем, поднявшаяся с места и как-то очень крепко взявшая в свою руку бутылку Офелия.

– Да… – пытался продолжить Алекс, но точку в фразе поставила брошенная ему в голову Офелией бутылка. С точностью до лба, она плашмя соприкасается с этим местом приложения, и ввиду того, что была толстостенной (хотел сказать, что бутылка, но в данном конкретном случае имел в виду лоб, который имел толстую костную стену). Бутылка звучно проинформировала о своей и головной пустотелости, после чего упала к ногам Алекса. Голова, получив заряд бодрости, откидывается назад, и Алекс, почувствовав, что этот удар как-то странно, сказался на его шее, которая вдруг сильно затекла, решил исправить свое невыносимое положение. Он берет и резко возвращает свою голову обратно, что приводит его совсем не туда куда рассчитывал.

«Что это было?» – дернувшись, недоуменно оглядываясь по сторонам, очнулся ото сна Алекс в сидящей позе на кухне. Затем он растирает затекшую шею, на которой немало времени почивала его голова, осмотр которой, через ощупывания рукой, не выявил никаких явных повреждений, что, все же, еще не говорило о том, что все, что только что так явственно привиделось, было всего лишь сновидением провидца. Алекс, поднявшись с места, занырнул в холодильник, который из своих сусеков выдал ему холодных водных запасов, несколько освежил Алекса, после чего он, полный волнения, несмотря на требования желудка, в первую очередь, дабы удостовериться в настоящем положении вещей, направился в зал.

«Фу ты, привиделось» – обозрев зал, облегченно выдохнул из себя огромную порцию нервной углекислоты Алекс. И хотя следы застолья имели место быть, но это было вполне объяснимо. К тому же были явные намёки на вашу неустроенность жизни – палатка-шалаш, которая говорила сама за себя.

Глаза Алекса еще раз пробежались по последствиям вчерашнего веселья, воспоминания о котором совершенно не сохранились, и, заметив для себя все изменения, которым подверглась зальная комната, решил не спешить и прежде навести порядок в своей голове, путь к которой, как все говорят, лежит через желудок. Что есть истинная правда, так как этот ненасытный элемент организма вполне ожидаемо начал усиленно склонять Алекса к посещению одного отдельного места, против чего, надо честно сказать, Алекс не мог устоять. Как только он убедился, что недавние видения были навеяны бурной фантазией, он без лишних поворотных движений, направился в это место единения его и всякого другого культурного организма.

Да, именно культурного и никак иначе, ведь существует же культура питания, по правилам которой, даже и не имея технического понятия о ней, каждый из нас определенным образом прикладывается к пище за столом, а не на каком-нибудь ковре, что уже есть совсем иная культура. К тому же, разработан и функционирует целый набор правил поведения за столом, который даже закреплен в свой определенный этикет, в котором попробуй взять не ту вилку – «Фи, моветон» – в раз прослывешь простецким парнем, коим в наше время быть никак нельзя, ведь каждый есть индивидуум, со своей таинственной значительностью в оффшорах, чем должным образом и вызываешь интерес у этой современной разношерстной публики. Ну, а простота, она нынче не актуальна, так что, будь паинькой и учись правильной вилкой кушать и тогда, возможно, публика к тебе и потянется.

Ну, а раз существует причина – культура питания – то тогда должно иметь место и следствие – культура возврата переработанного элемента вашей пищи, о чем, почему-то, всяк сюда, в эту отдельную кабинку входящий, стесняется высказываться. Впрочем, это место дум требует тишины и единения, что и есть культурная особенность посещения этого, а не какого-нибудь, вызванного ошеломившей вас внезапностью позывов, места, где-нибудь в совершенно бескультурном за гаражном месте.

Ну, а что же Алекс? Долго ли его еще придется ждать? Хотя сама постановка, так часто звучащая из многих страждущих уст, не слишком корректна, и, наверное, скорее говорит о нетерпении вопрошающего, для которого только своя желательность и имеет значение, когда как занявший кабинку разве может на полпути к своему результату, несмотря на критическое поступление массы требующего войти, взять и остановиться. И нечего говорить, эгоисты, как и Алекс, который, пока мы его ждем, развлекая себя различными около туалетными прибаутками, закрыв глаза, не дуя в ус, которых, впрочем, у него нет, мирно посапывает и совершенно не собирается менять своего заседательского положения. И кто знает, сколько бы продолжалось это сидение, которое не в пример простому, изматывающему вашу задницу сидению на сплошном стуле, очень даже комфортно, и стоит только запастись каким-нибудь развлекательным чтивом, может продолжаться бесконечно долго.