И. Сотников - Гендерные войны. Один из эпизодов

Кроме того, разведчик должен обладать ясным и трезвым умом, который весьма затруднительно держать незатуманенным, когда приходиться работать в контакте с таким соблазнительным объектом, который постоянно пытается сбить тебя с толку своими физическими совокупностями. И при всем при этом, мы, как и все, в своих действиях подвержены любопытству, а в моем случае к обычному любопытству прибавилось и профессиональное, так необходимое агентурного выживания.

Объекты нашего наблюдения друг на друга не похожи. Можно даже сказать, что они одинаково разнообразны (простите за тавтологию). Вот и приходиться в процессе прямого контакта сдерживать свою любознательность, которая зачастую ставит нас на грань провала. При этом, это была жизненная необходимость, без которой было бы невозможно достичь поставленных целей.

Возникает вопрос: какая, собственно, задача стоит передо мной и другими агентами. Все просто. Мы, заслужив доверие, должны выведать тщательно скрываемую от мужских глаз великую женскую тайну, о существовании которой многие лишь догадываются, и только единицы знают об этом наверняка. Но это, скорей, конечная цель нашей миссии, когда как этапы раскрытия этой тайны предполагают решение множества более мелких задач. Под задачами подразумеваются все женские секреты, которые в сумме и составляют эту главную тайну.

А ведь Творец, создавая нас, изначально поставил мужскую часть населения в заведомо неравное положение с женской. В отличие от них, у нас нет никаких тайн. Видимо, изначально предполагалось, что их и не должно быть («Ты, что-то скрываешь от меня?» – в попытке раскусить меня, слышатся вопросы с подковыркой от моей второй половинки). И, видимо, это природное дополнение и дает им то преимущество, преодолев которое, мы наконец-то сможем, если не одержать над ними верх, то хотя бы выровнять наше не слишком устойчивое положение.

Впрочем, у нас уже есть определенные наработки в плане понимания, с помощью которых мы могли бы двигаться вперед. Окружающий нас мир, в общем-то, плоский, со своим предикатом объемности, который только еще домысливается нами в уме, либо передается через ощущения. И как бы мы во все глаза ни смотрели, напрямую мы не можем увидеть эту существующую вокруг объемность. Оттого, наверное, даже первоисточник бытия – Библия – указала путь видимого под названием вера. На пути этом требуется объемное домыслие и только так, возможно достижение понимания окружающего мира. Ведь и о круглой форме Земли стало известно лишь после того, как были произведены различные вычисления с математическими доказательствами, без которых мы бы не поверили в этот круглый факт. И это есть путь веры в эту видимость.

Вооружившись этим принципом домысливания, в котором главенствующее место занимает вера, мы смотрим на предмет наших воззрений. Всматриваясь в ее глаза, пытаемся распознать истинную суть женского начала, часть которого пребывает в другой ментальности. Из-за своего желания обрести для себя материальность, женская сущность выдвигает повышенные материальные требования к своему избраннику. Будучи неспособным выполнить все пожелания высокопарной особы, он ставит под угрозу возможность ее совместного с ним сосуществования. Ведь она, не обретя крепких материальных основ, которые могли бы привязать ее к одному месту, будет постоянно пребывать в страхе перед кочевым образом жизни. И ведь только стоит дунуть попутному ее желаниям ветру, несущему предложения от других, достаточно крепких материальностей, то она тут же будет унесена ими к этим дальним кисельным и молочным берегам.

Ну, что ж, давайте всё по порядку.

– Давай, не торопясь, всё порядку.

– Да, дорогая, – обратился рассказчик к дорогой, зажавшей ему одно, пока что еще не «то самое место», а пока лишь его дурную башку.

– Не человек, а го*но! – дорогая разбрасывается не этим го*ном, а словами, которые, в общем-то, не слишком отличаются от го*на. И ведь какой у нее глаз-алмаз, легко может с первого взгляда мгновенно определить и поставить на вас свою пробу. После чего сверкнет совсем не чуть-чуть и совсем не глазами, но ножницами, наличие которых в ее руках слишком уж явственно намекало на перспективу их применения. И от этого кое-кого одновременно бросило и в холод и в жар.

– Не беспокойся, всё поделим по порядку: дом, машину и… – зловещая тишина оглушила рассказчика.

– А вот с них-то и начнем! – звук разрезающихся штанов донесся до рассказчика.

– Нет!!! – уже в настоящем холодном поту подскочил с кровати, проснувшийся от очередного кошмара, Алекс, а по совместительству и рассказчик.

– Ах, как часто мне хочется поступить так, как это делал герой апельсина. Взять и со всей своей нестерпимостью, жестко заявить о себе. А, впрочем, почему бы и нет. Так что знакомьтесь, это я, Алекс, а вон те три ублюдка, это мои кореша на праздный час. Но стоп, а что собственно этому мешает, когда и имя соответствует названному имени и количественные, и качественные характеристики, этих сидящих рядом со мной сотрапезников, так же под стать оригиналу.

Но нет, чего-то все-таки не хватает. А может быть, всё дело в сопровождающей всё действие музыке Бетховена, без которой нет того ража, с которым несется наперекосяк жизнь Алекса. Хотя все же, не в этом дело и сбивающая с сердечного ритма музыка, уже не раз звучала и уже не раз способствовала не которой раскрепощённости наших ног и рук. Да и заведение, в котором мы сегодня бросили свои кости, а кто-то и свои мясные телесности, вполне отвечало всем тем требованиям к подобным заведениям, которые так и ждут вас со своими почко-костедробильными неприятностями. Но что же не так, или же я уже так сильно вошел в свою роль, что уже не на что не способен и не могу в полной мере вздохнув всей грудью, разбить об чью-нибудь голову бутылку или хотя бы вынести кому-нибудь челюсть и мозг в том числе – немигающим глазом, посматривая сверху на вас, заявил тот еще тип в пиджаке.

Алекс с прищуренным сердцем, посмотрел в глубь зала, пытаясь определить свои шансы на сегодняшнюю встречу с кем-нибудь из сидящих, за соседними столиками молодых особ. И решив, что для некоторых вероятность слишком велика, как например этим длинным ногам, в соответственно в коротких юбчонках, мимо которых трудно пройти, не зацепившись за их ноги. Которые хоть и припрятаны на время под столом, но, тем не менее, все равно цепляют, заставляя мимо проходящего запинаться об них, что однозначно когда-нибудь приведет его или другого праздношатающегося к этим ногам.

Но если к этому столику еще, куда ни шло, можно было бы подойти и даже природа навязывает свое мнение на это ваше желание. То некоторые очень живые личности, чьё тело уже живёт только по своим, автономным от хозяина тела, законам, не смотря на ваше и всего вероятней, даже его желание, как-нибудь, да затронет вас. Ну, а случай каким-нибудь неисповедимым путем где-нибудь в узком проходе обязательно столкнет вас с ним лоб в лоб, для того чтобы наконец то выяснить, чей же лоб все-таки крепче. Что для Алекса, в своем развитии уже перешагнувшего подобную стадию времяпровождения, которая вызывала в нем скуку и поэтому была не слишком для него желательна. Но, как говорится, в таких вещах никогда нельзя загадывать наперед и если что, то Алекс всегда готов подставить свое дружеское плечо в случае возникшей необходимости. В общем, от пребывания в этой для себя привычной обстановки, Алекс зевнул и тем самым вернул себя обратно к своим корешам, к закускам на столе и к бокалу с пивом, которое настоятельно требовало от него, чтобы он уже зевнул в него.