И. Сотников - Гендерные войны. Один из эпизодов

Но, все же, давайте вернемся к нашему предмету столь страстного наблюдения. И вот, если так случилось, что вы не сразу были посланы на переподготовку, то это еще не значит, что перед вами нарисовались радужные перспективы на осуществление ваших планов. На что, спешу вас огорчить, сообщив, что, в планах создателя ничего этого не запланировано. Правда, кандидата можно понять, ведь действительно, что можно за столь короткий, пятиминутный миг, продемонстрировать такого, чтобы он был в полном, всеобъемлющем виде, оценен, и в соответствии с этим, аттестован на подходящую для него роль. И, ведь, при этом, сегодня, как на зло, все шпаргалки в виде суперского прикида или какого-нибудь новомодного аксессуара, оставлены пылиться дома, а надета лишь эта заношенная повседневность, совершенно не придающая уверенности, а лишь удобно висящая на плечах.

И, ведь не скажешь, что он совсем не готовился и не ждал, что наступит такой момент, когда он, уже издали завидев эту с ног сшибающую привлекательность, сам себя спросит – быть или не быть (и каждый из тех, кто был застигнут врасплох, такой постановкой вопроса, вам ответственно заявит, что этот нудила Гамлет и близко не стоял перед такой душещипательной и сердце-разрывательной красоткой), после чего решит для себя, что он, конечно, даже очень не против рядом с ней быть, вот только это его желание… Сообщить ли ей, и ответит ли она ему своим «быть». Или, просто даже не посмотрев, пройдет мимо, а может и того хуже, очень оценивающе посмотрит сверху и заявив подружке: «Ты этО видела?», рассмеявшись, пройдет мимо, потерявшего не только надежду на будущее, но и веру в себя кандидата, что, возможно, окончательно поставит крест на его будущих аттестационных поползновениях.

Так что, если вы уж взялись выставлять оценки, то делайте их, хотя бы, не столь категорично и, желательно, не прилюдно. Но, возможно, этой демонстративной возмущенности, с деланием округлых глаз и такой же геометрической фигуры с помощью рта, всего вероятней, способствует посторонняя фигура, следующая буквально по пятам за этой суровой красотой. Ведь она и днем и ночью «нуждается» в охране, и, поэтому, бдительная подруга, не отводя своего цепкого и бдительного взгляда, ни на шаг не отпустит от себя этот вожделенный для многих предмет созерцания и мечтаний.

И, вот, спрашивается, где справедливость, когда тебе, для того, чтобы тебя должным образом оценили, приходится полагаться только на свои силы, когда как экзаменатор не преминет обратиться за помощью к подруге. И подруга эта, вероятней всего, из-за своего ревностного отношения к посмевшему, в первую очередь не к ней подойти познакомиться, а к этой, хоть и лучшей, подруге. Если честно, в сравнении с ней не представляющей ничего особенного. Так что, и гадать не надо, что ее вердикт будет – «Мы, с первым встречным не знакомимся. Ах, ты…». Но лучше давайте будем сдержанней в своих ответных речах.

Конечно, и вы можете взять себе в помощь какого-нибудь знакомого или даже кореша, который сможет придать вам уверенности и заполнить собой возникшую неловкую паузу. Правда, в данном случае, существует опасность, что у вашего друга может проявиться одна черта, о наличии которой вы до этого момента даже не подозревали, и которая сведет на нет все ваши старания.

«Но что же это, за такая черта?» – волнительно зададитесь вопросом вы. «Ну, что сказать об этом?» – задумается рассказчик, бросит взгляд на ничего не подозревающего кореша, и скажет: «Лучше всего об этом скажет притча».

Мулла Насреддин как-то рассказывал:

– В отпуск я поехал в деревню, и птички пели так весело под моим окном каждое утро, что однажды я вышел и поблагодарил их за чудные песни.

Но тут вышел хозяин:

– Надеюсь, ты не думаешь, что птицы поют для тебя?

– Почему же, конечно для меня.

– Птицы эти поют для меня.

Я знал, что я прав… Словом, мы крепко поспорили и даже подрались. Нас привезли к судье. Он оштрафовал нас обоих на десять рупий.

– Эти птички, – сказал судья, – поют для меня.

Вот и ваш товарищ – уже вам не товарищ, а наипервейший соперник, справедливо по-своему считающий, что красота эта светить должна не только вам. Он тоже имеет глаза и видит, что он в ее глазах, пожалуй, выглядит даже предпочтительней вас. И кто знает, чем бы закончилось это противостояние, если бы дружбу не спасло вмешательство какого-то типа. Этот проходимец разумно предположил, что эта красота светит как раз ему, и, в то время как эти два олуха делили непойманную лань, ловко накинул лассо и был таков. Предмет нашего обожания была далеко не патриоткой, а персоной, склонной теряться при первом же намёке на иностранца. После чего вы, глядя вслед утраченной навсегда возможности, приободряете друг друга, утешая тем, что она не такая уж «ничего-себе», а скорее даже «так-себе». Дальше следует признание, что дружба дороже всяких там баб, которые только и знают, как перебежав вам дорогу, внести раскол в ваши дружеские отношения. Жмете друг другу руку и заверяете, что такого больше не случится никогда, впрочем, до тех пор, пока на вашем горизонте не засверкает новая звезда.

«Но подождите! Что-то я не совсем, вас понял… Что вас не устраивает-то? То вам не дают возможности получить оценку, а теперь и пристальное внимание вам тоже не нравится. Вы уж определитесь в своих приоритетах.

«Да, поймите же, наконец!» – начнет бурчать этот мямля. «Ни знать, ни, тем более, понимать, я не обязан, как и эти, такие пугающие своим прекрасным видом незнакомки, ради которых, вы так и стараетесь дотянуться до какой-нибудь звезды» – заявит метущийся и не находящий в себе устойчивости дух одного, давно желающего быть совсем не сторонним за всем этим действом наблюдателя. Видимо, в надежде заработать лишние очки у одной из этих незнакомок.

А ведь, возможно, этот мямля – вовсе и не мямля, а даже слывет в своей компании, за очень еще того балагура, который, между прочим, за словом в карман не полезет и всегда найдет что сказать любому, но только не ей… В которой он с первого взгляда увидел ту, которая могла бы успокоить его мятежный дух. Дух, который не находит себе покоя и определяет его внутреннюю неусидчивость, и не только на месте, но и в жизни. И что он не столь приземлен и все витает в облаках. Вы бы видели, как он умеет запускать воздушного змея! Что, опять это не в счет? В таком случае, он умеет лучше всех валять дурака и бить баклуши. «Эка, удивил…» – опять морщат носики, знающие себе цену и оценивающие этого дурака особы с претензиями.

«Блин! Так чем же вас поразить и удивить, чтобы вы обратили на меня внимание?» – уже со взмокшей, хоть выжимай рубашкой, с мучительным желанием заговорить, и с мольбой в глазах, смотрит на нее один из многих. Ну, а она, с крейсерской скоростью, постепенно приближается к вам. Ноги стали ватными и утратили способность идти навстречу своей судьбе. Да, что там ноги – разум, мысли, дар речи – все в ступоре. Ей безразлична ваша растерянность. Для нее, не имеющей понятия о ваших намерениях, это не важно. Она не ничего не знает и не думает об этом. Она продолжает весело щебетать, бросая слова своей подруге и взгляды случайным прохожим. Все они жили себе, не тужили, а тут раз – мимолетная улыбка и все – ваш спокойный душевный ритм нарушен. Этот размеренный ритм, между прочим, вас вполне устраивал. Ан, нет! Видимо кого-то там из высших созданий наверху он не слишком удовлетворял, и они позволили этому совершиться (на радость непонятно кому…).