И. Сотников - Гендерные войны. Один из эпизодов

– И то верно, – улыбнулся Егор Игоревич, для которого наличие свидетеля этого разговора только придавало смысл всему сказанному.

– А все-таки Егор Игоревич – молоток, – слишком уж предсказуем Алекс: второй раз за этот короткий промежуток времени раздает этот инструмент. – А чего жалеть, если он этого заслуживает. (Видимо, имелась в виду похвальба или дань уважения.)

Алекс с восхищением поглядывал на Егора Игоревича, в котором явно угадывалась старая школа тех еще принципиальных бойцов невидимого фронта, непоколебимо отстаивающих свое мужское «Я» в этом постепенно теряющем свои ориентиры, безумном мире.

«Посмотри вокруг» – читалось в обращенных на Алекса глазах Егора Игоревича, находящегося в курилке, в окружении сдавших свои позиции крепкого курильщика и ставших под стать этим соскам, сосунками с тоненькой сигаркой в руках.

– Да уж? – на что следует тяжелый выдох дыма из легких Алекса.

– Вот, то тоже. – в свою очередь Егор Игоревич, обдает дымов близстоящего к нему сосунка, потягивающего модернизированную маркетинговым отделом табачной компании, тоненькую сигаретную палочку.

– Видишь. – Егор Игоревич кивнул на этого сосунка, глаза которого обильно пробило слезой, от выпущенного дыма из ставшей теперь, толстой как бревно, сигареты Егором Игоревичем.

– Вижу. – кивнул Алекс чтобы этому сосунку хватило за глаза, со своей стороны добавил ему свою порцию полного никотина дыма, отчего тот, чуть было не раскашлялся прилюдно, выдав тем самым себя за новичка.

– А ведь это все – результат современных тенденций моды, основывающихся на достижении максимального эффекта за счет минимизации затрат. Наверное, нетрудно догадаться, за счет чего урезанная в размерах сигарета дает тоже количество никотина. – Егор Игоревич смачно затянулся сигаретой, которая в процентном содержании табака, качественно выигрывала у держателей этих напичканных химией сосок.

– Ага, и эти, как их там, «бедровки», – штаны, носимые на бедрах этих сосунков, видимо, и задуманы таким образом, чтобы они не слетали с них после этого химического заряда. Что вписывается в ту же пьесу. – Алекс бросил свой взгляд на стоящую в другом углу курилки уже совсем неоригинальную парочку, натянувших на себя в одном случае цепляющиеся за худосочные бедра, а в другом – совсем не цепляющихся за мотню штанов.

– Да, со всех сторон зажимают нашего брата. – сбросив пепел на носки, выглядывающие в прорезь мокасин другого седого сосунка с 3,14дарской косичкой, с горечью покачал головой Егор Игоревич, указывая на преобладание как женского контингента, так и женской сущности в этом когда-то в мужском царстве духа.

– А между тем, по моему глубокому убеждению (У принципиальных людей, коим и был Егор Игоревич, они, корнями впитавшись, не могут быть иными.) – рассуждал Егор Игоревич, уже сидя у себя в кабинете, атакуя слоном на шахматной доске, Алекса.

– Что вполне согласуется с замыслом творца, в котором наши благоверные должны выполнять одну лишь роль. Быть при муже. – закусил губу Егор Игоревич, глядя на битость своей непродуманной до конца комбинации.

– У меня даже на этот счет имеется своя выработанная система, обозначающая, как ей надо быть при муже, – решив сделать ставку на коня, Егор Игоревич продолжал свои как атаки, так и словесные маневры, отвлекающие от игры. – И если мы слушаем их, то они, в свою очередь, прислушиваются к нам. Мы смотрим, они присматривают. Мы смеемся, они присмеиваются. Мы смотрим, они присматривают. Мы зовем, они призывают. Ну и дальше в таком же ключе. – Егор Игоревич удовлетворенно компенсирует пешкой свое незавидное положение на доске.

– Ну, я теперь понял, почему они такие приставучие, – Алекс ошарашил Егора Игоревича, лишив его лошади.

– И не говори. – Егор Игоревич вскочил с места и с высоты своего положения или, вернее сказать, роста, принялся анализировать создавшуюся для него очень патовую ситуацию. Которая, судя по всему, не слишком-то улыбалась ему.

– Поздравляю: сегодня ты на коне. – после потери коня поняв бесперспективность борьбы, признал свое поражение Егор Игоревич.

– И даже ухом не повел, – заметил бесстрастность своего соперника Алекс, вспомнивший одно из высказываний Егора Игоревича. – Чтобы уметь ухом не вести, для этого предварительно надо, как следует, на получать по носу. – Щелкнув Алекса по носу, Егор Игоревич, таким образом, занес в его памятливую ячейку эту данность. – Запомни: все в этой жизни взаимосвязано. – Озвученная очевидность, по его мнению, придавала существенность любому высказыванию.

– Ну что, по чашке кофе? – отложив шахматы, Егор Игоревич уже разливал кипяток по чашкам. – Ну, а что там у вас? Как дела? – после того, как были произведены все действия, включая помешивания, и был произведен первый стартовый разговорный глоток горячего напитка.

Егор Игоревич, откинувшись на мягкую спинку кресла, явно проявил интерес к тому, что делается в стане его противника, Хилари. А ведь Алекс (о чем надо наконец-то запоздало сказать) являлся каким-то там консультантом, работающим на договорной основе в этом отделении компании под руководством Хилари. И то, что он имел такие дружеские отношения практически с идеологическим противником Хилари – Егором Игоревичем, – не слишком-то содействовали ее объективности по отношению к Алексу. Что, наверняка, привело их к расставанию, удовлетворяющему Хилари. Чему, впрочем, не давала случиться лишь прямая не подчиненность Алекса, вкупе с отсутствием должной компетенции Хилари. Что, впрочем, не отменяет всех других рычагов давления на него.

– Да, кстати, насчет твоего запоздалого предупреждения, – глотнув кипятка, в свою очередь Алекс развалился в кресле отсутствующего компаньона Егора Игоревича.

– И… – Егор Игоревич отхлебнул кофе.

– Сегодня утром после планерки, Хилари, к нашему удивлению, не то что не смотрит на нас с полным удивлением, выражая свое повседневное «а почему, собственно, вы еще здесь, а не на своем рабочем месте?». Наоборот, она даже очень мило улыбается, что, наверное, холодными мурашками отдается телам тех, на кого эта улыбка падает, – разбавляя рассказ глотками кофе, Алекс принялся излагать то, что случилось с утра у них в компании.

– Ты давай, строго по теме, без всяких там художественных прикрас, на которые, я знаю, тебя частенько заносит, – Егор Игоревич, явно завидующий художественному воображению и слогу Алекса, не дает раскрыться художественному дарованию Алекса.

– Значит, так. Лезет наша Хилари в ящик стола и с нескрываемой улыбкой достает из него явно заранее заготовленную ею колоду карт, – Алекс, бросив взгляд на своего слушателя, явно остался довольным произведенным эффектом от своего рассказа на слушателя.