Ника Январёва - И пели ей райские птицы.

Когда Павел не был занят, свободное время они проводили вне дома: требовалась и социальная адаптация тоже. Контакты с посторонними в транспорте, в магазине, на почте… Конечно, часто бывали у Гладковых. Вначале Олег держался с видимым напряжением. Светлана была излишне суетлива. И только с Олей общение всегда получалось непринуждённым и доставляло удовольствие обеим. Но постепенно всё вставало на свои места. Время действительно лечило.

Тот Новый год запомнился всем: впервые встречали его с искренней радостью, с основательной надеждой на то, что кошмары остались в прошлом.

Оля первый раз принимала участие в ночном, «взрослом», празднике. Потому как накануне заявила отцу: «Я ж теперь большая, раз в школу пойду». С таким веским аргументом спорить не стали. Мама нарядила в обшитое блёстками шёлковое платьице, которое уже успело покорить всю детсадовскую братию на утреннике. Косицу в мишуру завертела сама, перед зеркалом. За столом воображала неимоверно, и всё же с невольным восхищением посматривала на близких, которые в этот раз казались ей невероятно красивыми. Особенно Лиля: в длинном блестящем платье, с замысловатой причёской, с радостным выражением на лице. Уже несколько месяцев она работала в детской библиотеке, а с учёта у психиатра её окончательно сняли ещё весной.

Рядом с Лилей, конечно же, Павел – строгий и представительный, в безупречном костюме. В его лице обозначилась некая торжественная значительность: буквально на днях защитил кандидатскую диссертацию. Так что выглядеть теперь обязан был солидно. Впрочем, это ему без труда удавалось: тому немало способствовал резко выделяющийся на фоне чёрных волос седой чуб.

Светланин яркий наряд переливался и мерцал. Олег с откровенным любованием смотрел на неё. Сам был одет довольно просто, но светлая рубашка с коротким рукавом красиво оттеняла его могучую шею и мускулистые руки, с которых не сошёл ещё летний загар.

Оленьку совсем сморило к половине первого. Она успела героически выслушать «Новогоднее обращение» и с восторгом дзынькнуть бокалом с газировкой о фужеры взрослых. Кричала громче телевизора ура, вслед за всеми повторяла традиционные поздравления и пожелания. Бой курантов ещё неделю стоял у неё в ушах, а оживлённые лица родных навсегда остались в памяти как свидетельства одного из самых счастливых моментов детства.

Отправив шестилетнее сокровище спать, взрослые продолжали пить шампанское, подпевать «Голубому огоньку» и танцевать.

Покачивая жену в такт музыке, Олег спросил:

– Знаешь, что я загадал?

Светлана не поняла.

– Ну, «говорят, под Новый год, что ни пожелается, всё всегда произойдёт, всё всегда сбывается», – скороговоркой напомнил детский стишок.

Светлана рассмеялась, блеснув влажными зубами:

– Чудышко, а ты, оказывается, всё в сказки веришь! Двадцать девять скоро стукнет!

Женское любопытство взяло верх над насмешливостью. Светлана затормошила мужа:

– А что же ты всё-таки загадал, а? Олежек!

Но неожиданно обидчивый на этот раз муж уже раздумал делиться сокровенным.

– Не скажу, раз смеёшься, – буркнул он и, оставив жену в лёгком замешательстве, вернулся за стол.

…Олег признался через день. Вернее, через ночь. Ворочался с боку на бок. Светлана в очередной раз натащила на себя одеяло и, наконец, спросила:

– Да что с тобой сегодня?

Муж, похоже, только этого и ждал. Зашептал:

– Светочка, я загадал, что у нас будет маленький! С Олей ведь случайно вышло, я и прочувствовать не успел, как выросла. Да и время для нас было тяжёлое… А сейчас – возраст, что ли, такой подошёл? – прямо тянет с маленьким повозиться. Как растёт, как учится всему, наблюдать. Мне даже снилось два раза: держу бы младенца в одеяле, а знаю, что не Оля.

– А бантик на одеяле был? – неожиданно заинтересовалась Светлана.

– Да, всё, как положено: чепчик, бантик. Красный.

– Эх, гляди, Гладков, напророчишь себе ещё одну девку! Опять «уа-уа» по ночам, горы пелёнок…

– Свет, как на духу: хочу! Пелёнки и всё остальное. А если ты за Олю переживаешь, так я её настрою. Светочка!

– Не обещал бы ты раньше времени…

Не давая ей возразить, Олег перешёл к решительным действиям: припал к губам и прижался… Светлане приятно было чувствовать его страсть, и уже шумело в голове, и так жарко было от мысли, что и на восьмом году семейной жизни она по-прежнему желанна для мужа. Спохватилась было: «Ты ничего не забыл?» Он выдохнул ей в лицо: «Зачем?» И Светлана поняла, что в душе уже согласилась. Пускай, пускай у них будет ещё дочка или сын. На этот раз загаданное и желанное дитя. Но невольно вспоминается ужас, что испытала тогда, в первый раз, поняв: беременна. По своей же глупости. После одной-единственной ночи.

Открытие было сделано в колхозе, куда их, учащихся медучилища, отправили после второго курса. Положение было отчаянное: не поехав с отцом в Сибирь, осталась практически одна, в общежитии, с крошечной стипендией, без перспектив найти работу. С Олегом знакомы были пять месяцев, ни о чём серьёзном разговора у них не было. И предсказать его реакцию не составляло труда – перед глазами не один подобный случай. Подружка, тоже Светка, была в курсе событий, она поддерживала и ободряла, но реально помочь ничем не могла: жили с матерью в «однушке», без изобилий. Однако именно Света заставила её для начала всё рассказать Олегу. Права оказалась. «Как же мне повезло…»

…Казалось, что Олег спал сладким сном человека, на совесть выполнившего свою работу. Но когда Светлана – сама с собой – прошептала: «Ладно уж, согласна я», – муж открыл глаза и расплылся в улыбке:

– Я знал, что ты согласишься.

Этот надоедливый дождь! Разбудил так рано, барабаня по крыше. И уже не уснёшь. И раздражённо возишься в широкой постели. Уж лучше подняться и запустить стиральную машину. Белья накопилось достаточно, и равномерное гудение перебьёт нестерпимую дробь за окном. А пока надо смахнуть пыль и, может, протереть пол. Вечером, после работы, заниматься этим уж точно не захочется. Вечером – скорее бы в душистую ванну, а потом – в мягкое кресло, к телевизору.

Лиля ополоснула прохладной водой лицо, сделала несколько энергичных упражнений и принялась за уборку. Обмахивая «стенку», задела одну из нижних дверец. Сразу посыпались фотографии из конфетной коробки. И что спорила с Павлом, когда он предлагал купить альбом? Чертыхнувшись, стала собирать и складывать. Мелькали знакомые кадры: это она в садике, это – в школе, вдвоём с Олегом, это Олечка – карапуз в ползунках. А вот Павел. Застыла, вглядываясь. Здесь ему шестнадцать. Уже тогда серьёзный и строгий, несмотря на чуть взлохмаченный чуб. Тогда ещё, конечно, весь чёрный.