Ника Январёва - И пели ей райские птицы.

По её щекам текли большие круглые слёзы. Олег, опасливо поглядывая на дверь, прижал к широкой груди вздрагивающую всем телом сестру.

– Будет, будет тебе, – похлопывал успокоительно. Как в детстве, когда прибегала, жалуясь на обидчиков. Грозился тогда «покарать негодников», и кое-кому правда перепадало. А теперь кому грозить и мстить? Некому – как и в тот злополучный день, когда не смог успокоить…

Лиле было тринадцать, а Олегу двадцать, когда обрушилась на семью Гладковых беда. Казалось, все тревоги позади, ведь Олег только полтора месяца назад вернулся из армии. А нелёгкая служба его проходила на границе, и было несколько острых моментов… И каждое письмо от него ждали с нетерпением. А всегда весёлое мамино лицо на эти два года стало грустным и замкнутым. Но Олег вернулся в срок – возмужавший, широкоплечий, слегка огрубевший. И встречали его шумно и радостно. А Лилька, перешедшая в седьмой класс, нескладный длинноногий и тонкорукий подросток, отчаянно стеснялась такого взрослого брата. Олег необидно подсмеивался над ней, но было в этом что-то от добродушной снисходительности большого к маленькому. Неожиданная потеря сблизила…

В тот обычный будний день Олег ушёл в утреннюю смену на завод – вторую неделю работал в том же цехе, что и до службы. Лиля сидела с книжкой у окна: были летние каникулы. А мама и папа в отпуске, решившие купить цветной телевизор, на который пришла, наконец, открытка, отправились на их светло-сером «Жигуле» в сберкассу – снять деньги. В пяти кварталах от дома, буквально через несколько минут после того, как звали с собой упирающуюся дочь, родители попали в аварию: пьяный водитель выскочил на красный свет. Искорёженный «Жигуль» погрёб под собой изувеченные тела матери и отца. Им было едва за сорок – чуть располневшему, большому и добродушному отцу и стройной, кокетливой, совсем молодой маме…

На похороны съехались многочисленные родственники. Некоторых Лиля не видела даже на фотографии. Все они шумно вздыхали, делали скорбные лица и говорили какие-то пустые слова. Суровый и мрачный Олег руководил всем: куда-то ездил, чем-то распоряжался, что-то показывал и объяснял прибывшим. В кухне Гладковых хозяйничала в те дни большая и толстая тётя Ира, которая доводилась погибшему троюродной сестрой и жила где-то на севере. Под её руководством несколько других женщин чистили, резали, мыли, солили и перемешивали. Лиля в это время сидела на балконе и тупо смотрела перед собой.

Но вот всё и закончилось. Из дома ушли посторонние люди (Лиля не запомнила ни одного лица…) Нахлынула тишина. Лиля неприкаянно бродила по опустевшей квартире, порой натыкаясь на углы: похоже, её опухшие от слёз глаза не видели ничего вокруг. Или забиралась с ногами на кровать и сидела, уткнувшись лицом в колени. Время от времени забегали подружки – по школе, по двору. Но Лиля смотрела словно сквозь них, и разговора не получалось.

Олегу не скоро удалось растормошить сестрёнку, вывести из затянувшейся депрессии. Мягко, но настойчиво он отвоевывал её у горькой тоски. Вслух размышлял о своих делах, о каких-то посторонних предметах, чтобы только отвлечь, только согнать с лица безразлично-тупое выражение.

Вовлекал в домашние хлопоты, в походы на рынок и в магазин. Таскал – иначе не скажешь, почти насильно, – в лес, на речку, в кино, на какие-то дурацкие выставки. Иногда просто заставлял играть – в морской бой, в шашки.

Когда Олег был на работе, Лиля топила одиночество в книгах. Зачитывалась Дюма, Гюго, Жорж Санд, «Анной Карениной». Что-то иногда пересказывала девчонкам во дворе, но их вопросы и высказывания казались такими детски примитивными… С братом книги не обсуждала никогда: многого он не читал, да и неудобно отчего-то.

Лиле было почти пятнадцать, она заканчивала восьмой класс, когда Олег заметно переменился. Он стал часто задерживаться с работы, а иногда, ничего ей не объясняя, уходил в выходные и по вечерам. Это было очень обидно: Лиля привыкла располагать братом по своему усмотрению, и как само собой разумеющееся, он должен был всё свободное время проводить с ней. К тому же, прочитав уйму романов, Лиля догадывалась, в чём тут дело. Но спрашивать брата об отлучках не смела, и только дулась про себя и мрачнела, глядя на его невольную улыбку, когда возвращался.

Назревший разговор не мог не состояться. Олег позвал сестру на прогулку – как раньше. В первый момент она обрадовалась. Но потом поджала губы и неожиданно даже для себя выпалила:

– Что, поцапался со своей кралей?

Замешательство появилось на лице Олега лишь на миг. Затем он расхохотался:

– Секрет Полишинеля – так, кажется, это называется?

И, с прищуром заглянув съехидничавшей девчонке в глаза, возразил:

– А с чего ты взяла, что мы поссорились? Вовсе нет. Просто я подумал, что пора вас познакомить.

Лильке стало неудобно за свои слова, от щекотливости темы она засмущалась, покраснела, засопела и поспешила сбежать. Олег постоял, покачал головой. И чего они обе такие?! Его девушка, 17-летняя застенчивая Светлана, с большой неохотой согласилась быть представленной Лиле. А ему уже так надоели эти тайны, недомолвки, подозрительные взгляды сестрицы…

– Ну, Лиленька, она тебе понравится, – уговаривал Олег строптивицу. Она стояла, по обыкновению, перед окном, и худенькая спина выражала крайнюю степень упрямства. Голова неуступчиво поднята, руки перекрещены на груди – Наполеон, да и только!..

– Она тебе понравится, она хорошая, – повторил брат.

Лилька вдруг резко повернулась, и злые слёзы брызнули из глаз.

– Она хорошая, а я? С кем останусь я?

Двойка тебе, молодой человек! Как же об этом не подумал – что у Лили ведь нет больше никого. Крепко обнял уже не сдерживающую слёзы несчастную девчонку.

– Да что ты, котёнок, ты всегда будешь со мной…

…Лиля уже давно вытерла глаза и внешне спокойно слушала немногословный рассказ Олега.

– Значит, если бы не Павел…

– Да, это только он смог вернуть тебя к нормальной жизни.

Мужчина вытер пот со лба и поднялся.

– Вымотала ты меня, дорогуша, по полной программе. Это ж так тяжело всё ворошить…

– Знаю, Олежек, знаю, только и ты меня пойми… Спасибо тебе.

Дотянулась, встав на цыпочки, до его щеки. И вспомнила ещё об одном.

– Олег, ты не думай, что у меня комплексы, зависть к вам… Вот честно – всё в порядке.

«Да уж какое – в порядке!» – про себя грустно усмехнулся Олег. Но на душе стало немного легче. Улыбнулся:

– Вот и молодец, вот и ладненько. Пойду займусь посудой.

Дома Лиля нашла и другие дневники Павла. Он, очевидно, и не стремился их прятать, решив, что жена не станет копаться в его бумагах. А она копалась и не испытывала ни малейших угрызений совести – считала, что эти записи принадлежат и ей тоже. Просидела над ними всю ночь. А потом долго размышляла о муже, с которым прожили уже так много времени. И которого, как выяснилось, она почти не знала. Заботлив, сдержан, умён, не привередлив в еде и аккуратен до педантизма. Кажется, всё? Постаралась вспомнить, каким был в ту пору, когда так безоглядно влюбилась в него. Красивый, воспитанный, серьёзный, увлекательный рассказчик, остроумный собеседник, эрудит, книгочей, галантный кавалер. Но не это, не это всегда выступало на первый план.