Вадим Голубев - Скверные менты. Детективы

– А куда я денусь? Меня вся страна знает в лицо! С такой популярностью не спрятаться.

– Может быть, стоило взять подписку о невыезде? – спросил Хомутов, садясь в машину.

– Зачем? – ответил напарник, пристегиваясь ремнем безопасности. – Жебракова прекрасно понимает, что не явись она по нашему вызову, ее под конвоем доставят из любого региона, хоть с Крайнего Севера. А это – испорченная репутация. Итог: прощай участие в концертах для правительства, прощай выступления на днях рождения и прочих праздниках у олигархов, прощай корпоративы. Следом придется распрощаться с сольными концертами даже в глубинке. Не смотря на все понты, Калифорния кровно заинтересована в сотрудничестве с нами. Поедем сейчас к еще одной «бывшей» – некой Залёткиной Алле Викторовне. Она живет неподалеку.

– Залёткина, – заглянул Юрий в список. – Любовница Стрельцова еще со времен депутатства на Юге. Активный член избирательных штабов Эдика. Позже он перетащил ее в Большой город. Став министром сделал Аллу руководителем пресс-центра вверенного ему ведомства. Затем она снова была членом избирательного штаба Стрельцова. Сменила двух мужей. Сейчас состоит в браке Херсонским Виктором Олеговичем. В настоящее время числится безработной. Муж пребывает на инвалидности.

Машина выехала из Княжьего угла в сопредельный район. Там, среди «сталинок» и «райкомовских» домов из розового кирпича прилепился старинный доходный дом. В нем проживала разношерстная публика: мелкие чиновники, торговцы, пенсионеры, маргиналы, народец, прибывший на заработки в Большой город. Розанов сообщил, что на здание давно точат зубы риелторы и подрядчики, но пока не найдут средства, чтобы расселить многочисленных жильцов. Лифт не работал. Операм пришлось пешком подняться на последний, пятый этаж по пропахшей человеческой и кошачьей мочой лестнице. Дверь открыла неопрятная, одутловатая женщина, в которой трудно было узнать подтянутую красотку с фотографии избирательного штаба Стрельцова.

– Про наши с Эдиком отношения пришли спрашивать? Что ж, отвечу. Очень хорошие, очень близкие отношения были! Я и сейчас люблю Эдика, хотя видела от него лишь обман.

– Кроме обмана он вас в Большой город привез, на хорошие должности устраивал, – протянул Хомутов.

– Он меня обманул в главном – жениться обещал, а не женился. Сын у меня от него. Ребенок от Эдика даже копейки не видел. Не говоря о том, чтобы фамилию ему дать! А должности? Как говорится: «Бог дал, Бог взял». Сейчас живу на гроши – пособие по безработице, да на пенсию мужа. Когда он ее в карты не проигрывает. Из ломбарда не вылезаю: закладываю, выкупаю, снова закладываю то, что от мамы с бабушкой осталось. Ну и подаренное Эдиком туда же идет.

– Как вы расстались со Стрельцовым?

– По-хорошему расстались. Правда, я из ведомственной квартиры в «сталинском» доме в эти хоромы угодила. Эдик говорил: «Подожди! Стану депутатом, ты в думском доме жить будешь!» Снова обманул. Подкинул мне третьего мужа – своего старого приятеля. Тот шулером оказался. По рекомендации Эдика играл с очень богатыми людьми. Выигрывал по-крупному. Потом его разоблачили. Били смертным боем, инвалидом сделали. Игроки принадлежали к высшему кругу. Против них даже уголовного дела не возбудили, а мужа предупредили: «Будешь дергаться – сам за мошенничество сядешь!»

– Вы сказали, что муж продолжает играть, – уточнил Розанов.

– Продолжает, потому что без игры не может. Однако, как правило, проигрывает. Пальцы переломаны, не способен передёрнуть.

В дверях щелкнул ключ.

– Я сегодня при баблосах! Уделал игроков, как лохов трамвайных! – вошел в комнату некогда красивый, но теперь кривобокий и хромой брюнет. – Опять, проститня, мужиков на хату притащила?!

– Мы по делу, – объявил Розанов.

– Знаем мы ваши дела: муж в Тверь, а хахали – в дверь! Пацаны! Помогите проводить незваных гостей! – крикнул Херсонский на лестничную площадку, с которой густо тянуло табачным дымом.

В квартиру ввалились «пацаны» – пара сорокалетних мужиков в шортах ниже колен и пропахших потом футболках.

– Эти, что ли, Алку трахать пришли? – кивнул один из них на оперов. – Так, шплинты, заплатить надо за беспокойство! Мы с дружбаном тихо-мирно пили пиво, а теперь придется тратить на вас драгоценное время. «Бабки» из карманов выгребли, мобилы на хранение сдали!

– Сразу под две статьи Уголовного кодекса подпали, парни! Вымогательство и грабеж, – вздохнул Розанов, потянувшись за удостоверением.

– Положил я на твой Уголовный кодекс! – двинул майора в зубы «пацан».

Розанов сумел увернуться. Второй «пацан» попер на Хомутова. Юрий ушел от пары ударов, сам стукнул противника по печени. Тот свалился на грязный линолеум, закрутился на нем. Тем временем Розанов парой хуков вырубил напавшего на него.

– А ну-ка, палочка-выручалочка! – завертел увесистой тростью хозяин квартиры, норовя обрушить ее на головы сыщиков. – Что, крысы, справились с инвалидом?!

Подхватив стул, Розанов отбил очередной удар. Хомутов слегка ударил Херсонского по почке, затем вывернул из его руки трость. Виктора Олеговича опустили на пол, в компанию к поверженным «пацанам», приковали друг к другу наручниками. Хомутов вызвал наряд из местного ОВД.

– Почему сразу не сказали, что из ментовки? – заныл Херсонский.

– Да вы почему-то не спросили, Виктор Олегович, откуда мы? Организовали нападение на сотрудников органов внутренних дел, находящихся при исполнении служебных обязанностей. Статья! Плюс продолжаете играть. Еще одна статья – сто пятьдесят девятая, мошенничество…

– Я теперь играю честно! Пальцы переломаны. Одна надежда на память, умение считать карту, да следить, чтобы никто из игроков не передёрнул.

– У нас имеются основания подозревать вас в организации заказного убийства Стрельцова. Ревность, прежние счеты, когда вы вместе играли на Юге…

– Нет у меня претензий к Блек Джеку! Он меня в Большой город перетащил, женил на Алке. Знакомил с богатыми лохами. Я их обыгрывал. Отстегивал процент Эдику. Круто жил. Что стал калекой – сам виноват. Обнаглел, вот и лажанулся как фраер. Вас, действительно, принял за очередных любовников Алки. Она – слабая на передок…

– Ты, после того как тебя отлупили, стал импотентом! – взвилась Залёткина. – А я – живой человек! Мне мужчина нужен!

– Можно развестись. Разменять квартиру. Вам с ребенком однокомнатную, Херсонскому – комнату в коммуналке. Учитывая престижность вашего района, еще бы и доплату получили, – высказался Хомутов.

– Он – инвалид! Чтобы развестись, я должна найти опекунов для него. Кто с ним возиться, да терпеть его закидоны будет? Была бы у него отдельная квартира, может быть, кто-то ради жилплощади и стал бы его опекать. А так я вынуждена тащить на себе это «сокровище»! Поэтому имею право на личную жизнь!