Виктория Ближевская - Спокойных дней не будет. Книга I. Не в этой жизни

– Я давно живу один. У меня нет ни кошки, ни собаки, и когда я однажды не встану с кровати, никто не заплачет на моих похоронах. – Он кривил душой, потому что были и Лида, и Сережка, и боевые подруги, и друзья-приятели, но в тот момент это было не так уж важно. – Нет, о похоронах мне задумываться пока рано. Только сейчас я понял, насколько хочу жить! Я устал от перемены баб. Они приходят и уходят, но ничего не меняется ни вокруг, ни во мне самом. Мне нужно о ком-то заботиться, потому что в пустой квартире наедине с холодильником, телевизором и со своим отражением в зеркале я начинаю звереть. Не знаю, что случилось, когда вошла она… Соня. Даже звук ее имени показался мне долгожданным. Может, это и есть любовь с первого взгляда? Хотя я всю жизнь смеялся над этой сентиментальной чепухой. – Илья взмахнул рукой и поморщился, пытаясь остановить исповедальный бред гостя, но в заключение своей сумбурной речи Николай неожиданно подпустил просительных интонаций: – Прошу, отдай за меня Соню. Я буду носить ее на руках до конца жизни.

Хозяин хмурился, но чувствовалось, что его гнев схлынул. Позволив Николаю выговориться, он попытался сгладить негативное впечатление от вспышки ярости, которую не смог сдержать.

– Я зря завелся, Коля. Ты всего не знаешь и, надеюсь, не узнаешь. Но Соня – особенный человек в моей жизни. Так что без обид.

– Все, я понял.

Николай стремительно перешел от вдохновения к отчаянию и заключил про себя, что его речь оказалась напрасным сотрясением воздуха. Но воспоминание о девушке возвращалось снова и снова, и он путался в мыслях и неуверенно прокашлялся, хотя подозревал, что уже ничем не рискует.

– Позови ее еще раз. Пожалуйста.

Собеседник, снова взявшийся за недопитый чай, ждал подвоха, но Николай голубыми глазами младенца смотрел ему в лицо. Хозяин бережно вернул чашку на блюдце и выкрикнул в темноту коридора:

– Соня, зайди к нам.

Через мгновение она снова приблизилась, глядя куда-то вдаль поверх профессорской головы с благородной сединой. И опять ее образ не сложился в единое целое: глаза, плечи, щиколотки. Может быть, немного добавилось полутонов: глаза темно-серые, как грозовое небо, бархатистая кожа, мерцающее колечко с синей искрой на безымянном пальце левой руки.

– Побудь немного с нами.

В голосе Ильи звучала скрытая нежность, и девушка, ожидающая новых распоряжений, растерянно вскинула брови, но повиновалась и опустилась на стул. Прямая спина, чуть наклоненная шея. Вся спокойствие и покорность. Дорогая статуэтка. И только тонкие нервные пальцы, лежащие на коленях, приглаживали подол юбки.

– Соня, я рассказывал тебе о Николае Николаевиче.

Соня взмахнула ресницами в сторону профессора и кивнула, как примерная школьница, неизвестно за какую провинность вызванная в кабинет директора.

– Ты ему приглянулась.

Такое старомодное слово «приглянулась». Словно не было криков и ярости, наполнивших комнату до краев. Бледные скулы Сони залил румянец. Она бросила на гостя быстрый и, как показалось, осуждающий взгляд, и Николая окатила ледяная волна паники. Что если она поднимется и уйдет…

Но Соня не ушла, а с вопросом в глазах повернулась к брату. Илья с невинным видом рассматривал замысловатый рисунок на фарфоровом боку чашки.

– Илья? – негромко окликнула его Соня. – Ты что-то хотел мне сказать?

– Я? – с наигранным удивлением переспросил тот.

– Ты позвал меня.

– Да. – Недовольный собой и нелепостью ситуации, он повертел в пальцах чашку и, не поднимая глаз, начал грубо ковать цепочку из слов. – Дело в том, Соня… Я понимаю, что это прозвучит неожиданно. В общем, только что Николай попросил твоей руки.

– Что попросил? – Она чуть заметно наклонилась к брату и наморщила лоб. – Я не поняла.

– Что непонятного, Софья? Он хочет жениться на тебе, – с плохо скрытым раздражением повторил хозяин.

– Но ведь он, – Соня испытывала большую неловкость оттого, что начала говорить о госте в третьем лице, – Николай Николаевич совсем меня не знает.

– Для него это не препятствие, как я понял.

Николай в подтверждение его слов кивнул и с дружелюбием лабрадора улыбнулся обоим.

– Это шутка? – переспросила она и попыталась улыбнуться в ответ, но улыбка получилась вымученной и растерянной. – Но почему я?..

– Софья! – Илья, теряя терпение, рассердился на себя за этот фарс, на Соню, которая никак не желала войти в его и так непростое положение, и на Николая, который спровоцировал весь этот театр абсурда. – Никто не намерен шутить. И речь не идет о том, что ты должна сейчас же выйти замуж. Мы говорили о твоем будущем.

– Я все равно не могу понять. – Теперь она уже напрямую обратилась к Николаю, и он в замешательстве заметил слезы на ее ресницах. – Вы говорили обо мне, как будто я…

– Сонечка, я и в мыслях не держал вас обидеть!

– Софья, прекрати изображать драму на пустом месте! Лично я считаю, что твое время еще не пришло!

– Она может сказать за себя сама, – опрометчиво встрял Николай и тут же осекся под грозным взглядом хозяина.

– Вам, Софья Ильинична, пока еще некуда торопиться, – со злой иронией продолжил начатую мысль Илья, словно это она просилась замуж, а не ее торговали, как невольницу на восточном рынке. – Семейная жизнь нисколько не похожа на чтение романов о любви. Успеешь еще наиграться. – И, поймав гневное движение ее бровей, стукнул кулаком по подлокотнику: – И довольно об этом!

«Боже мой! – прозрел Николай. – Мы говорим о женщине, словно она скаковая лошадь. Но разве не ей решать?»

– Соня долгие годы была больна, – будто отвечая на его незаданный вопрос, произнес Илья, взглядом удерживая сестру от вступления в дискуссию. – Люди, которых она чаще всего видела в детстве, – это врачи.

Румянец на ее щеках так же быстро сменился бледностью. Очевидно, ее задела неуместная откровенность брата. Но, к изумлению гостя, она продолжала молчать, ни единым жестом не выдавая своих чувств.

– Я позаботился, чтобы она побывала в лучших клиниках Европы. Ее смотрели высококлассные специалисты. Семь лет назад ее оперировали в Германии. Ей прописан хороший климат и правильное питание. И, слава богу, я могу дать ей все, что требуется. Доктора говорят, что надо исключить из ее жизни стрессы и нагрузки. И никаких детей. Скажи на милость, кто еще сможет обеспечить ей достойный уход и содержание? Кто?

В его словах слышался почти крик отчаяния.

– Ну, что ты, милый!

Соня наклонилась через стол и слегка сжала его запястье, но, поймав на себе заинтересованный взгляд гостя, распрямилась и снова опустила глаза в пол.

«Только и всего? – с облегчением подумал Николай, стараясь сдержать нежданную дурацкую ухмылку. – Да ты, мой друг, забыл, что через мои руки в день проходят десятки больных. А сколько их было за всю жизнь…»