Владимир Зангиев - Под знаком проклятья. Повесть

Обворожительно курносая, улыбчивая, с тугой русой косой и милыми ямочками на пухлых щеках, девочка привлекала к себе всеобщее внимание. К ней с симпатией относились инструктора и обожали сверстники. По всем параметрам судьба сулила избраннице завидное будущее.

И был один, кого Тоня выделила среди всех. Он присутствовал в её грёзах. Ласковое имя Алёша чарующим звуком влекло её, как мифического Одиссея упоительные мелодии сирен, заманивающих в лоно морской пучины. Но девушка так никогда и не решилась выдать сокровенные чувства пред тайным избранником своим. Природное чувство стыдливости не позволило обнаружить симпатии на людях. Он был старше на два года и парня призвали в 40-м на действительную военную службу. Западный приграничный военный округ принял в состав новобранца. Хоть их дороги и разошлись, но Тоня в душе сохраняла память о любви своей первой.

…В тот год Тоне исполнилось девятнадцать, и она заканчивала среднюю школу. Подружки делились мечтами о том, куда пойдут учиться по окончании сдачи выпускных экзаменов. Антонина понимала, что в мирное время её сокровенная мечта – стать пулемётчицей – неосуществима. Да и детство с присущими этому периоду розовыми мечтами закончилось. Пора настала считаться с реальностью жизни. И она решила, отдавая дань уважения своей первой учительнице, выучиться на педагога и заняться обучением детей в школе.

Но, как часто бывает, жизнь вносит свои коррективы, и судьба делает крутые виражи на пути. Как лавина в горах, на страну обрушилась внезапная трагическая весть: началась война! Зловещий 41-й год обугливающим тавро отпечатался в сознании всего народа. Тяжёлые новости приходили с фронта: могучий враг теснит нашу армию и проникает всё дальше вглубь страны. И наступил тот решительный миг, когда несметные полчища врагов рванули на Москву. И что тут началось! Неразбериха, хаос, слухи… Но Тоня Макарова была не из таких. И друзья её как на подбор являлись достойными детьми своего отечества. Они рвались воевать на фронт, наседали на военкомов в своих районах, чтоб те призвали их добровольцами на воинскую службу. Иначе они и не мыслили: как же так, ведь Отечество в опасности!

– Катя, заканчивается лето, а нас так и не берут в действующую армию, – сетовала Тоня подруге, не скрывая горячего желания оказаться на передовой. – Так и не успеем себя проявить.

– Что ты! С фронта приходят неутешительные сводки. Наши войска отступают. Я думаю, скоро война не закончится, – успокоила Тоню Екатерина, полная патриотического порыва.

– Ты слышала о том, что наш инструктор по стрелковой подготовке погиб? Не успел доехать до передовой. Эшелон попал под бомбёжку, – вспомнила печальное известие поклонница Анки-пулемётчицы.

– Да ты что! Даже ни одного фашиста не убил.

– Больше всего я боюсь умереть бесславно, – поделилась сокровенным Антонина.

– И я хочу своей жизнью принести пользу стране.

2.

Лето подходило к концу, когда, наконец, Тоню Макарову направили на фронт санинструктором. К тому времени уже вернулись домой с полей сражений изувеченными несколько её одноклассников и соседей, а на некоторых знакомых пришли «похоронки». Говорили, что об Алёше пришло извещение с пометкой «без вести пропал». Но это нисколько не убавило воинственный пыл романтической натуры девушки. Душа её неудержимо рвалась на поле брани, ей хотелось поучаствовать в развернувшемся грандиозном сражении. О том, что с ней самой может случиться самое ужасное, девушка не задумывалась. Страстное желание подвига поглощало чувства самосохранения и естественного страха. Заблуждения юности часто коренным образом ломают дальнейшую судьбу человека, о чём потом поздно бывает сожалеть. Так случилось и с Антониной.

На передовой она оказалась в конце сентября, в канун подготовки немецкой группы армий «Центр» к операции «Тайфун», в результате чего случился трагический для советских войск так называемый «Вяземский котёл». Поистине, это оказалось русской Голгофой. Там было потеряно нашей страной около одного миллиона живой силы. Фашистам удалось скрытно подготовить мощный кулак и ударить им изо всей силы. В окружение попали войска пяти советских армий. Санинструктор Макарова находилась в 20-й армии генерал-лейтенанта Ершакова, когда 7 октября 1941 года третья и четвёртая танковые группы Гудериана сомкнули клещи у Вязьмы. Девушка прикомандирована была к одному из фронтовых госпиталей. В эти дни как раз из-под Ельни, где проходили кровопролитные бои, непрерывным потоком поступали израненные бойцы. Впервые увидев столько крови и смертей, Тоня стала понимать, что действительность – это вовсе не то, что она представляла себе в грёзах. Теперь ей пришлось не только людям более старшего поколения, но и сверстникам своим закрывать веки, отдавая последнюю почесть. Ампутированные конечности уже не успевали закапывать в землю и их просто сваливали поблизости в овраг. Артиллерийская канонада не стихала ни днём, ни ночью. В походном госпитале царила атмосфера неразберихи, растерянности и упадка духа.

– Макарова, бегом в операционную, – нервно орал вконец издёрганный военврач, – там новую партию раненых привезли.

Тоня кинулась исполнять. Из-за разбитых осколками бортов прибывшей «полуторки» доносились громкие стоны. Кровавые потёки обильно сочились в щели кузова автомашины. Алая лужа у колеса увеличивалась в размерах прямо на глазах. Полдюжины работников госпиталя суетились вокруг грузовика. Внутри кузова вповалку грудились окровавленные тела – вперемешку испустившие дух и ещё живые люди. Пожилой фельдшер, которого все называли дядей Васей, подхватил спереди носилки с обгоревшим танкистом и кивком головы указал Тоне назад:

– Подсоби, девка. Этого прямо к хирургу несём.

Понесли. Тоня старалась из последних сил, руки отваливались от перенесённых за день тяжестей. И вот ещё перед ней распростёрто безжизненное тело в чёрном замасленном комбинезоне. Танкист находился в бессознательном состоянии, руки безвольно свешивались с носилок, окровавленная культя правой ноги была перетянута ремнём у самого основания бедра. Раненый временами судорожно дёргался головой и лихорадочно бредил: …заряжающий, бронебойный… огонь!.. огонь!.. горит с правого борта… пулемётным огнём отсечь автоматчиков…

Пациента подняли на хирургический стол.

У брезентовой стенки полевой операционной палатки прямо на земле ожидали очереди к операции другие сгруженные с «полуторки» раненые. Им необходимо было обработать раны, дабы избежать заражения крови. И Тоня приступила к исполнению обязанностей.

– Дочка… дочка… – хрипло позвал санитарку немолодой раненый в голову мужчина. – Ты бы сменила мне грязную тряпку, которой обмотана рана, да я пешком пойду до своих.