З. Нуда - От Аккона до Мальборка. Детективно-историческая хроника

Гогенлоэ встал, сдержанным кивком поблагодарил епископа и еще раз обвел взглядом почти овальный зал, вдоль стен которого были выставлены дюжина массивных стульев для участников капитула. Все взгляды были устремлены на Великого магистра.

– Святые отцы! Братья! – Великий магистр сделал паузу, расправил плечи и продолжил. – Почти семь лет минуло с тех пор, как Венецианский Собор удостоил меня высокой чести, избрав главой Немецкого рыцарского Ордена. С благословения Господа нашего, Святейшего папского престола и Его величества императора Германии я с гордостью поместил родовой герб Гогенлоэ на щит Великого магистра. Честным именем рода, достоинством своих предков и головой своей, на поле боя или в мирном споре я готов до последнего вздоха отстаивать святое дело Христово, которое Братство наше приняло на себя во имя Божие.

За семь минувших лет Бог оградил меня от судьбоносных сражений с мечом в руках. Я не принес братству немеркнущей славы блистательными победами на поле брани. Но Бог не мог оградить меня от размышлений и раздумий о судьбе Ордена, о пути пройденном и пути предстоящем. Возможно, именно в такое время мне суждено было стать Великим магистром, именно так мне было предначертано: остановиться, осмотреться, подумать и постараться понять, куда идти дальше. А возможно, я заплутал в своих раздумьях. Потому и выношу на ваш, братья мои, суд сказанные год назад слова и нынешние сомнения.

Гогенлоэ заложил руки за спину и, не прекращая говорить, начал прохаживаться взад-вперед перед своим креслом. Ему всегда легче думалось на ходу.

– А оглянуться, братья мои, есть на что! Наши предки и предшественники ценой своих жизней, ценой отрешения от всего мирского, ценой усилий тысяч и тысяч братьев уже больше двух столетий несли и продолжают нести слово Христово по миру. Из нескольких госпитальных палаток для оказания помощи больным и раненым братство выросло в могущественный Орден, который превзошел по своему единству, силе, богатству – духовному и материальному – всех своих собратьев, а некоторых просто присоединил к себе.

Два столетия лучшие сыны немецкого народа покидали свои семьи, родные места, отрекались от связи с миром, принимали на себя монашеские обеты чистоты и невинности, бедности и послушания, лишали себя имущества, права и возможности продолжать свой род. Во имя чего? – Во имя великой идеи! В имя благородной миссии! Во имя веры Христовой!

Но вместе с тем, два столетия мы не выпускали из рук рыцарского меча! Каждый понимал и понимает, что мир устроен именно так, а не иначе. И мы упорно снова и снова направляли наш меч на неверных, стремясь освободить Святую Землю. Поколение за поколением! Забывая о добродетели, порой забывая даже заповеди Христа! Не считаясь с жертвами, подчиняя свои устремления лишь одному желанию: освободить гроб Господень.

Но настал горький день, когда нам, гордым немецким рыцарям, очередной раз доказали, что Гроб Господень охранить от неверных мы не в состоянии! Трагический день, когда нас тем же мечом изгнали из Святой земли! День, когда нас отвернули от святой идеи и повернули в другую сторону. И мы легко нашли себе нового врага, рядом, по соседству, и обрушили на него свой карающий меч! Зачастую отыгрываясь на нем за неудачи в Святой земле, вымещая обиды за поражения и унижение. Мы забыли о слове Божьем! Его заменил меч! А тот ли это путь? Вот вопрос, который меня терзает уже не первый день!

– Позволь, брат, Великий магистр, прервать твою речь и вставить слово! – все присутствующие перевели взгляды на нового оратора.

Голос за спиной заставил и Гогенлоэ обернуться, чтобы посмотреть на говорящего. Это был Конрад Зак, ландмейстер Пруссии. Это он принимал «гостя» из Венеции, он организовал созыв капитула на своей земле. Это была именно его земля, в которой он ощущал себя хозяином, даже по отношению к Великому магистру. И даже если бы к нему приехал сам папа римский, он все равно чувствовал бы себя хозяином. Впрочем, Гогенлоэ его понимал, потому что сам был ландмейстером немецких земель до того, как стал Великим магистром.

– Не могу не заметить, брат Готфрид, – в защиту славной, хоть и трудной истории нашего Братства, – что мы, немцы, присоединились к крестовым походам во имя Божие, присоединились к той священной битве, которую уже вел мир христианский против врагов Христа. А враг всегда перед нами был в двояком образе: это был враг во плоти и с оружием в руках, с одной стороны. Он всегда нес с собой смерть христиан, опустошение городов и деревень, потому что это враг со скверной в душе! И это его другая сторона. Как и чем можно одолеть такого врага? Ответ очевиден: против плоти и оружия – только меч! А против духовной скверны – только чистота помыслов, добродетель и чистота веры! Иного пути ни у нас, ни у наших собратьев из других орденов не было, и нет.

Нет ничего более обидного, братья мои, чем посвятить жизнь свою священной битве, но так и не понять, против кого бился! А между тем, святой престол и владыка папа римский во имя Господа нашего вменил нам – Немецкому рыцарскому Ордену и другим собратьям-рыцарям – отомстить за поругание распятого Христа, отвоевать землю, обетованную христианам, но занятую язычниками. Битву эту можно выиграть лишь с мечом в руках, потому что враг – тоже с мечом. Оружие несем мы, но ведет нас Господь наш! Война эта не наша, а Божья! И в руках у нас меч священный, обоюдоострый!

Только ты, брат Магистр, и твои ратники – воины, облаченные в латы, а меч в твоих руках – плотский. Мы же – клирики, святейшим престолом назначенные нести слово Божье, и меч в наших руках – духовный. Уничтожение врагов плотских и добродетели от Бога – вот два острия священного меча, который нам вменено нести! Быть во всеоружии против врагов, разоряющих земли христианские, и быть во всеоружии добродетели против козней дьявола! Только так мы можем выполнить волю Господа нашего. И победить!

– Истинно говоришь, брат Конрад! – указательный палец Великого магистра вернул взгляды духовных сановников на Конрада Зака. – Но стоит задаться вопросом: сколько еще столетий священную миссию может нести в себе только меч?

– Столько, сколько будут существовать язычники! – попытался решительно парировать Зак. Но вся его благодушная и мягкая натура противоречила его словам. Он был больше похож на простого проповедника, способного лишь донести слово Божье, призвать к примирению и согласию, но отнюдь не к решительным действиям, сражениям и битвам. За это его любили и Бог, и простые люди в Пруссии.

– И чего мы достигнем? Уничтожим язычников мечом, огнем и стрелой? Но на их место новые поколения встанут! Посмотрите, сколько сражений христиане выиграли, а сколько проиграли. Сколько столиц потеряли, поменяли. Стремясь в Святую Землю, воинство христианское дошло лишь до Аккона. Потом был Монтфорт, потом опять Аккон, до его последнего дня, потом Венеция… А Иерусалим? Долго ли за два столетия христиане оберегали святыни Господне от надругательств неверных? Полстолетия? Столетие? Не больше! Что стало с теми государствами, что возникли на земле Палестинской и вокруг нее? Где Иерусалимское королевство? Что стало с графством Триполи, с княжеством Антиохия, с Эдессом? На пепелище пришли и с пепелища ушли!