Раиса Кучай - Обними меня, Завтра! Повести, рассказы

Соседки окружили, всматриваясь в спину, словно оценивали написанную художником—авангардистом картину.

– Ну, давайте уже, поправляйте. – Надежда стояла без движения.

Зинаида, оценив ситуацию, осторожно начала отделять уровни пластыря. Когда появился во всей красе шрам с разрывными краями и белёсой начинкой посередине, соседки издали испуганный протяжный вздох «а—а—а».

– Что там? – с тревогой спросила Надежда.

– Да нет, не очень страшно. Надо замаскировать поудачнее, чтобы лишних вопросов не возникало, но, дорогая, думаю, состояние раны Григу точно не понравится. – Зинаида выбрала из кучи обрезков более свежие полоски лейкопластыря и осторожно начала накладывать их поверх бинта, – Не вздумай КаФээСы прилепить к ране!

Закончив перевязку, облегченно вздохнула.

Я в другие места их пристрою, – доложилась Надежда и, пользуясь случаем, опять завела лекцию об уникальных качествах пластин КФС.

– КФС – Корректор Функционального Состояния копирует природные системы поддержания жизнедеятельности человека, нормализует его жизненные биоритмы, регулирует работу сердечно – сосудистой, нервной, эндокринной, иммунной, пищеварительной и выделительной систем…

Старушка Разуваева шаркнула по очереди о прикроватную ножку каждым шлёпком, разувшись, присела на кровать, немного поболтала голыми ногами в такт звучащего нравоучения и так же в такт побила подушку, прилегла, прижимаясь к обласканной подушке правой щекой, и с наслаждением вытянула ноги под шерстяным одеялом.

– Охота тебе голову занимать ерундой, – сказав это, зевнула, накрыла левой ладонью лоб и глаза и сразу же заснула, слегка хрюкнув.

Зинаида, не вслушиваясь в лекцию, понаблюдала – как Надежда готовится ко сну, тоже всем видом показывая несостоятельность ночного бдения – сказала: «Выключаю свет. Спокойной ночи!» – пошла к дверям, чтобы исполнить предупреждение.

– Вот так и останетесь – с болячками! – не изменяя преподавательскую интонацию, Надежда заспешила пристроить уставшее тело, увешанное коробочками КФС, на отдых.

Григ решил прогуляться. Постовую сестру предупредил – где будет находиться. Пройдя несколько шагов по длинному переходу в административное здание, он присел на широкий белый подоконник. Это место было недосягаемо для камер наблюдения.

За окнами гулял ветер и срывал старые сухие ветки, они ударялись о стекла или об оконные карнизы и падали на запорошенную снегом землю. Рябиновые гроздъя без устале качались, и в этих качаниях можно было усмотреть и насмешку, и сомнение, и горечь. Тихие шаги отвлекли внимание. В дверном проеме перехода показалась Зинаида. Она постояла некоторое время без движения, словно ждала разрешения на каждый следующий шаг. Григ молчал. Не дождавшись реакции Грига, она насмелилась и все же приблизилась.

Как ему хотелось взять её за руки, посмотреть ей в глаза и сказать – «Я тебя ждал, я так долго тебя ждал». Но он не мог позволить себе подобных сантиментов. Он перестал быть мечтателем, за двадцать лет он научился быть жестким и хладнокровным, потому что таким он нужен был всем. Заговорила первой она:

– Гриша! Ты – такой чужой! – Зинаида прижалась к холодной стене, – Я знала, что ты именно здесь. Спасибо тебе!

Григ встал рядом с Зинаидой:

– Зина! Не думай, что у меня сложилось хуже, чем могло бы.

Поняв, что выдал затаенный спор с самим собой, поправился:

– У тебя, надеюсь, всё нормально?

– Какое нормально, если сюда попала!?

– Вовремя попала, да и свиделись, наконец, – Григ говорил быстро и уверенно: – Звучит цинично и даже более – тебе спасибо! Ты всегда была моим маяком, – хитро подмигнул, – А то ещё будет!

Они молчали, долго молчали. Им обоим было приятно молчать и этим молчанием единиться…

Зинаида присела на холодный подоконник, Григорий сделал тоже самое. Они сидели в полуосвещенном коридоре перехода и болтали ногами, настраиваясь на одну волну в воспоминаниях. Падение лёгких комнатных тапок с ног Зинаиды, послужило сигналом – Григорий быстро встал с подоконника, со словами:

– Я узнал тебя, только когда стали зашивать рану, – наклонился, быстро и легко обул Зинаиду.

У Зинаиды от этого перехватило дыхание, она, не скрывая своего восторга, вскрикнула:

– Надо же! Я это поняла. Неужели я так изменилась? Согласилась с мыслью, что намеренно не узнаешь и даже хочешь досадить, а мне так хотелось тебя обнять.

– Когда на операционном столе лежала? Обнимай сегодня, не откладывай до завтра, – пошутил Григорий, дерзко вглядываясь и проникая взглядом в самую её глубь.

Зинаида молчала. Григорий ощутил себя юнцом.

– Жених—то жив?

– Все женихи живы! – уклонилась от должного ответа Зинаида. – Ты ведь женился раньше, чем я замуж вышла.

– Понятно же, что дураком был.

– А сейчас ты – величина, и жаль, что не я такую величину создавала.

– Может я от злости и стал хирургом – это очень даже возможно…

Григ вернулся в ординаторскую, некоторое время машинально перебирал папки с историями своих больных. Рассортировав их по номерам палат, выдвинул ящик стола и положил папки далеко вглубь. Стал разглядывать письменный прибор. Рука потянулась за ручками.

Он вытаскивал их по очереди и свойства каждой следующей проверял на клочке бумаги. Показалось, что он последний день выдержал в этом предельно фантасмагорическом мире и должен зафиксировать свое состояние, чтобы смочь пережить ночь с надвигающимися ВРЕМЕННЫМИ РАЗРЫВАМИ. Выбрал достойную подружку – красивую серебристую ручку с синими окрылками, и начал набрасывать рисунок. Поразмышлял над рисунком, сняв белый колпак, встал, подошел к окну, пристроил колпак на подоконнике, тут же одумался – схватил колпак и бросил его на стол. Сел, смял рисунок, потом начал мять белый колпак, но тот не поддавался. Оттолкнул колпак на соседний стол, схватил бумажный комок, поиграл им и, прицелившись, бросил его в стоящую в углу мусорную корзину. Попал! И успокоился.

Надежда, услышав свой храп, проснулась. Отодвигая к стенке одеяло, встала с кровати. Решила сразу же, – что в туалет не пойдет по коридорным лабиринтам, а зайдет в клизменную. Подойдя к дверям, щелкнула включателем. Щелчок был глухим и нужного действия не произвел. Повторила щелчок. Снова полоса света в дверной щели не проявилась. Вспомнила требование старшей медсестры – ни при каких обстоятельствах не пользоваться данным служебным помещением. Начала бить кулаком по большой клавише включателя, на счете «ПЯТЬ» перестала бить и, рассерженная безрезультативностью, открыла дверь во всю ширь.