Владлен Немец - Борис Бойков

– Сложно все это. Там ведь такие деньги могут предложить, какие он за всю жизнь не заработает.

– Что тебе сказать? Если по прошлому судить, то парень порядочный… Мужик храбрый, но в то же время серьезный, рассудительный. Ничего на ура и с кондачка не делал.

– Это в прошом. Помнишь «Как молоды мы были, как верили в себя». А сейчас как?

– Плехановку в прошлом году кончил, диплом менеджера получил.

– Хорошее сочетание для службы безопасности.

– Да ты можешь сам с ним погуторить. Где же это его координаты? Он на встрече ветеранов их мне дал, а вот, – Евгений включил скайп. На экране повилась взлохмаченная рыжая голова Козырева.

– Козырев, привет! Как жизнь?

– Привет, Фирсов. Нешто это жизнь? Вот, говорят, на Марсе жизнь нашли, а у нас…

– Понял. Надо встретиться. Как раз насчет жизни в местах отдаленных потолковать. Давай в Национале.

– Ну ты, Жень, даешь! Это ж один из самых дорогих ресторанов! Не те у меня финансы, чтобы там встречаться.

– Обижаешь, Козырь! Если я приглашаю, значит мне и платить.

– Это другой коленкор!

В Национале, одном из самых роскошных ресторанов, начали с воспоминаний о днях прошедших, о друзьях-товарищах. Помянули, тех, кого уже нет. Потом стали перебирать, кто кого встречал за последнее время. Потом Фирсов перешел к делу: «Что-то мне кажется, что у тебя что-то не то, или мне показалось?».

– Да нет, все правильно. Не так я себе работу менеджера представлял. Думал, работа будет живая, оперативная, а получилось – штаны протираю!

– Насчет твоей семейной жизни я наслышан. Нарвался? Бывает. А может это тебе за прежние грехи? Не обижайся, шучу. А с жильем у тебя как?

– Квартиру ей оставил. В общежитии министерства прозябаю.

– Значит, ты наш человек.

– Извини, не понял.

– Давай, Борис, телись, а то все я да я!

– Есть в Заполярьи у Фирсова-старшего «теплые» нефтепромыслы. Ситуация там такая,…

Козырев молча выслушал рассказ Бориса, вздохнул: «М-да, картинка, что и говорить. Только с какой стороны это меня может касаться?»

– Начальником службы безопасности предлагаю. Оклад и всё такое нормальные. Квартиру в столице потом без проблем купишь Выслуга – год за три.

– Как и в лагере зачет, – пропел неожиданно Козырев. – Лады. Люди потребуются.

– Конечно, о чем разговор! Завтра жду тебя в конторе Фирсова. Там договора составим. Все детали обсудим.

– А с министерством как? Хорошо, это я сам.

Еще через два дня с помощью Волкова, связь с которым никогда не порывал, Бойков вышел на Гаврилова. И в том же Национале, метрдотель которого шутил, что для Фирсовых и Бойкова ресторан стал второй конторой, назначил Гаврилову свидание.

– Семен Григорьевич, привет дорогой.

– Привет, Борис Петрович. Долгонько не виделись. Что так долго не возникал?

– А ты и сам был бы не хвор меня навестить. Ладно, нужен ты мне очень.

– Это как?

– А помнишь, нам в подарок кассету с песнями Высоцкого презентовали?

– Не только помню, я ее, когда в дембель уходил, с собой прихватил.

– Ну как тебе жизнь штатская?

– Да вроде бы ничего. Квартира казенная бесплатная: в ЖКХ работаю. Зарплата неплохая, но хлопот много.

– Семьей то обзавелся?

– Милки бывают, а так… А чего это ты про Высоцкого вспомнил?

– Песня у него про летчиков «Пусть вечно мой друг прикрывает мне спину, как было в последнем бою». На заполярные нефтепромыслы подаюсь. Личная охрана нужна.

– Такие там «веселые» дела?!

– И даже хуже. С материальной частью всё будет как положено. Квартиру собственную сможешь приобрести, и на обзаведение останется. И стаж год за три.

– Это если доживу. А, нехай будэ гречка!

Борис смотрел на районного прокурора и читал на его лице непроходимую тоску: «Милый, ну что ты от меня хочешь? Я ничего не могу!»

– Господин прокурор, так дальше продолжаться не может. Люди боятся появляться на улице и в общественных местах не только по вечерам, но и в дневное время. У меня на столе лежат десятки заявлений об увольнении. И это понятно, кому охота рисковать своей жизнью ни за что ни про что. Скоро придется промыслы закрывать.

– Господин Бойков, я могу написать сколько угодно постановлений о возбуждении уголовных дел, а что толку – исполнять эти постановления некому. Всё в руках спиртонош и наркоторговцев. Судьи боятся за свою жизнь. Я тоже. Защитить нас некому. Начальник милиции марионетка в руках этой публики.

– Понятненько, – Борис вздохнул. – Так что, может и мне собирать чемоданы, а?

– Не знаю, ваше дело.

– Тогда так. Мы хотим организовать народные дружины. В создавшейся ситуации их придется вооружить, дать им право силового воздействия на нарушителей законности в тех случаях, когда преступники будут оказывать сопротивление.

– М-мм, не совсем понял.

– Вы выписываете постановление о возбуждении уголовного дела, а дружинники принимают меры к задержанию преступных элементов.

– Ничего не получится. Вы их задержите, кстати говоря вы применили правильную терминологию, именно задержите, а не арестуете. Ну а дальше что? Кто их будет держать в тюрьме, кто рискнет их судить?

– Вы только разрешите их задерживать, ну и, конечно, если они будут сопротивляться, применять силовые методы воздействия.

– Значит, вы берете всё это на себя?

– При условии, что вы наделяете меня нас соответствующими полномочими, чтобы ни мне, ни дружинникам самим не попасть под суд.

Уже через несколько дней спиртоноши и продавцы наркотиков стали прятаться по темным углам, а хулиганы поняли, что их разгульное время кончилось.

Начальник милиции Восьмого Заполярного, Степан Степанович Мамаев, сидел в своем кабинете опустив низко голову: во-первых она была такой тяжелой «после вчерашнего», что и не поднять, во-вторых, очень бепокоило, что новый начальник промузла привез с собой чуть не роту помощников, да всё такие, что только держись. Зачем они ему и в таком количестве? Ответ напрашивался сам собой. И этот ответ никак не устраивал Степана Степановича: Новый начальник железной рукой начал наводить порядок. Э-эх, связался я с этой наркобандой, и всё пошло ко всем чертям. Сыграть на опережение? Надо с Колычем обговорить. – Потянулся к монитору, спохватился – нельзя, только с глазу на глаз.

Колыч, хозяин наркоты, был настроен решительно: «Чего там цирлих-манирлих разводить! Давай на вшивость проверять. Тогда и решим.»

В местном ресторане, куда Борис зашел поужинать (свой быт пока еще не наладился), к его столику без разрешения подсели два здоровых и видать подвыпивших лба: «Здоров начальничек. Может угостишь?», и не дожидаясь приглашения, один из них потянулся к графинчику с водкой.